Накапливаемая внезапность

Потеря

Потерянный текст программы, потерянная рукопись повести или статьи – это не повод расстраиваться. Как правило, восстановленная работа лучше оригинала. Это иллюстрация к известному: «рукописи не горят».

Не специалист

Поймал себя на мысли, что, встретив в статье слова «я не специалист, но…», перестаю читать дальше. Если только не чувствую, что это кокетство.

Новости

Количество важных новостей сейчас такое, что приходится выбирать между «быть в курсе» и «расти над собой», читая книги и думая.

Если бы директором был я…

Я бы ввел в школах обязательные курсы логики, теории вероятностей и статистики. Тогда бы никто не писал такие шедевры: «все неправильно, потому что у нас на улице не так». И все бы еще запомнили, что нет «теории вероятности», а есть «теория вероятностей».

Особый путь

Читаю про «особый путь». В Гугле 500 тысяч ссылок. Все читать не стал. Понял, что особый путь есть у каждого из нас. Мой путь – постоянно тыкаться в закрытые ворота.

Кто родился?

Знакомый начал писать рассказы, и я понял, что родился новый Исаак Бабель. Однажды он подошел ко мне и сказал, что уничтожил все написанное. Я понял, что Бабель в нем умер, но зато родился Николай Васильевич Гоголь.

Все сказано

Не устаю убеждаться, что все мысли уже сформулированы, и теперь можно только соревноваться в изяществе изложения.

Маринина в своих романах несколько раз упоминает, что «лучшая ложь – это недосказанная правда». Но не ссылается на рассказ Гайдара «Чук и Гек».

Замечательные люди

Сколько же я знаю замечательных людей, про которых не напишешь книг. Как написать, что герой позавтракал, уехал на работу, вечер провел с семьей, все его любят, он готов бескорыстно прийти на помощь, он интересен, образован, развивается, он…

Нет завязки и развязки! Вот если бы он тайком ел мухоморы, сверял каждый шаг с таинственными знаками или разрывался в любовном пятиугольнике…

Хочется

Как же хочется, чтобы люди, не понимающие политику и экономику, перестали об этом писать! Ведь не пишут же они о квантовой теории поля. Или уже пишут?

Я так видел

Все написанные правдивые истории не совсем правдивы. Это не фотографии, а картины. Где-то можно веснушки убрать, где-то солнцем брызнуть, в углу зелененького добавить. Бедная реальность. Она бы себя не узнала.

– А что? – сказал художник. – Я так вижу!

– Вот именно! – сказал писатель. – Ведь и так могло быть.

Спрятанные мысли

Мысль, спрятанную в буквах, видит тот, кто думает также. Другие в тех же буквах видят свои мысли.

Похоже на настоящую жизнь

Мне сказали, что настроение моих рассказов зависит от времени года, времени суток и от многого другого. Вот, дескать, в «Однажды» я писал об Америке восторженно, а сейчас с холодным сердцем. И о первой любви тоже. И о подмосковных электричках.

А как иначе? Кто-то работает как автомат?

Когда я писал «Однажды», то погружался в то время. Это я умею. Картинки сами рисуются, только успевай записывать.

Вот представьте: 90-е годы, впервые в Америке. Прибор с чувствительностью в сто (!) раз выше, чем в Москве. Мгновенный доступ к суперкомпьютеру. Все реактивы привозят на следующий день после заказа. Никаких Главлитов и Первых отделов – пишешь статью, отсылаешь электронной почтой, через месяц она опубликована. Все мыслимые журналы и книги, в том числе российские, под рукой.

Да и бытовые проблемы… Вернее, их отсутствие. Не надо лежать под «копейкой», чтобы сменить масляный насос. Можно утром сесть в машину, повернуть ключ и поехать. И не надо вывинчивать свечи, чтобы прокалить их дома на газовой плите.

Был восторг. Никаких совещаний, профсоюзов, парткомов, комсомольских секретарей, приемных министерств, мотаний по стране в поисках денег на исследования, кооперативных дел, темных договоров с темными личностями. Записная книжка пухла от телефонов «нужных» людей. Вдруг это кончилось. Осталась только наука. Пять статей за год – нет проблем! Только думай и пиши.

Сейчас, конечно, восторги остыли. Да и Россия стала другой. Многое лучше, чем в Америке. Что-то мне активно не нравится, но ведь на всех не угодишь. С российской наукой проблемы остались. Приезжая в родной институт… Ладно, не буду терзать сердце. Ушло золотое время, когда мы сидели сутками в лабораториях и выли от восторга, когда график шел так, как мы предсказывали. Сейчас восторг, когда получаешь грант. О грантах мы даже не слышали. Просто работали, завтрашний день был ясен, как день прошедший.

К чему я это все написал?

К тому, что, если погружаться в старые времена, а потом возвращаться в серые будни, то чувства будут разными. Электрички будут уютными или ужасными. Это зависит от тонкой настройки погружения. Вот поймал ты момент, когда был молод, красив и влюблен, – все отлично! Сиденья мягкие, в вагоне тихо, соседи улыбаются. А если пишешь голодным и усталым, тогда беда – под сиденьем стучит компрессор, окна грязные, сосед пьет портвейн из горлышка.

Не писать голодным и усталым? Может быть. А как же правды жизни? Ведь их много, этих правд. Что-то пропустишь – получается пастораль, лубок. Или ужас-ужас.

А если все сложить, получается немного похоже на настоящую жизнь.

Аура вещей

У старых подлинных вещей есть особая аура. Они помнят. Как физик, могу сказать, что ничто не проходит бесследно. Мы пока не можем считать накопленную вещами информацию, но она существует, никуда не пропала. Вот положил ты лист бумаги на стол, чирикаешь перышком, а молекулы стола сдвигаются, запоминают все, что пишешь.

А через 200 лет ты это чувствуешь. Или кажется, что чувствуешь. Это не важно, что только кажется. Важно то, что это для чего-то нужно.

Пятигорск, музей М. Ю. Лермонтова. Там хранится стол (привезенный из Петербурга), за которым написаны «Герой нашего времени», «Демон»…

Почему я не мог от него оторваться и пропустил все, что говорил экскурсовод?

Горят ли сейчас рукописи?

Закрыл одну кредитную карту, но через день понадобилась информация о том, что я покупал по этой карте в течение года.

На сайте банка красным по белому было написано, что счет успешно закрыт, и вообще – добрый день и удачи мне в новом году!

– Может рукописи и в самом деле не горят? – подумал я и позвонил в банк.

– С Новым годом! – сказал мне оператор банка.

– Мне бы информацию о моем прошлом!

– В течение пяти рабочих дней все будет доставлено.