Прикосновение

– И кто ж этот раздолбай, – хитро прищурился Смок, когда галлент снова повернулся к нему.

– Это я погорячился, – глаза удивленно смотрели на Раша. – Ты… понял, что я сказал?

– Это второе, что тебя удивило и чего ты не знаешь, – с удовольствием ответил директор. – Из 20 древнейших языков, о которых известно в настоящее время я могу понять пять. Но ответь все-таки, зачем я тебе?

– Ты знаешь древнюю тайнопись и методы шифровки старых астронавигационных карт.

Директор недовольно хмыкнул. Лицо начавшее было краснеть, снова стало обычным. Внутренняя борьба чувств видимо закончилась благоразумием.

– А почему ты решил, что я соглашусь, вот так с первым встречным, да ещё и капсулиром делится древними знаниями?

– То, что оставил у меня в каюте Ангел, касается старых амаррских карт. Это начало освоения джамп-прыжков и есть проверенная информация, вернее проверенно её наличие, относящееся к EVE-гейту.

– Так давай это обсудим у меня.

– Надписи и карты далеко отсюда, и есть один парадокс. Мы не можем их зафиксировать ни одним из известных средств. Только визуальное наблюдение. А оно связанно с огромным риском. Поэтому я предлагаю тебе стать капсулиром. Всё – таки шанс не умереть навсегда.

– Да, я давно занимаюсь этой неразрешимой проблемой. Это почти всё что на сегодняшний день у меня осталось в моей жизни, – грустно сказал Смок.

– И ещё, на этом пути уж очень часто появляется тот капсулир из Картеля Ангелов, слишком часто, чтобы это было простым совпадением. Ну и в проблеме твоей или вашей, не знаю точно как, фабрики, он тоже не последнее лицо.

– Заманчиво, особенно о гейте, – Смок сжал пальцами мочки ушей. – Но я как представлю себя плавающим в вашем болоте, со вставленными чуть ли не в задницу трубками и шлангами… Брр, мороз по коже.

– Да, а как иначе переносить скорости варп-режима и умудрятся быть почти везде одновременно, в различных отсеках корабля и управлять всем интуитивно? И потом на восьмом году совместного использования гидростатических капсул и клонирования, многое стало совсем не так как раньше.

– Да, как вас там иногда называют? Боги среди людей! Но я так привык к своему телу, – неуверенно ответил Смок.

– Да мы его тебе таким и оставим, ну разве тока подправим, где что обнаружим неладно.

– Дай мне три дня. Я скажу тебе ответ.

– Хорошо, или как там на одном из древних языков ОК, коротко и понятно, – улыбнулся Палл.

Они, не сговариваясь, поднялись со своих мест и склонились в ритуальном поклоне воинов Тай-су.

Пробуждение

– Триста двадцать четыре, триста двадцать три, триста двадцать два, – звук был тихий-тихий.

Два ассистента медицинского центра, сидевшие за бронированной прозрачной перегородкой тем более не могли слышать этого звучания. Только сенсоры давно следили за всё усиливающимся потоком воздуха, который под ритмичными ударами сердца прорывался сквозь периодически размыкающиеся губы, порождающие этот звук.

Коротко вспыхнул сигнальный фонарь, и медики оторвались от экрана внутренней связи.

– Надо проверить каскад питания, задержка сорок секунд, – полноватый ассистент ловко переключил голограммы на центральном мониторе.

– Он считает? Ты слышишь? Он считает секунды до открытия. Этого не может быть! Потому что этого не может быть никогда! – удивленно воскликнул высокий.

– Он очнулся на пятьсот секунд раньше, а звуковые сенсоры сработали на триста двадцатой.

– Сохрани повторно показания и давай скажем ему, – ассистент покосился на голографические часы, – доброе утро Смок!

И кто сказал, что пробуждение клона это муки души и тела? Врут все. Ну, скажите вы мне? Разве вы помните первый секунды своей жизни? Разве помните вы первый глоток воздуха не в утробе матери? Разве помните вы боль в маленьком горлышке от родившегося нового звука? Разве первые лучи бактерицидный светильников оставили след в вашей крошечной памяти?

Вообще скептики и противники клонирования, всячески выбрасывают в инфосети различные домыслы и слухи.

И потом. Разница клонирования в стационаре такой компании как «Потэк Фармасьютикалс» и какой-нибудь дальней пиратской фабрике-забегаловке – как небо и земля.

Ассистент поднялся из своего кресла и вплотную подошел к прозрачной перегородке клон-камеры.

Всё-таки амаррское воспитание взяло вверх над профессиональными обязанностями. Ненадолго, но достаточно, чтобы его полноватый напарник увидел легкий румянец, пробивающий даже через смугловатую кожу.

Не принято у амарров откровенно смотреть на обнаженные тела. По крайне мере в чьем либо присутствии.

Близкий родственник самого Арахама Кередина, он не кичился своим родством со знаменитым биологом и ведущим экспертом в области теории памяти и психической реабилитации, что тоже было удивительно.

Большинство амарров довольно высокомерны и родственные связи наряду с культом предков у них высоко чтимы.

– Мне кажется, он не очень удивится? – уверенно сказал высокий.

– Не думаю, Хаммис, – назвал по имени своего младшего товарища полный ассистент.

Они оба были уже почти сертифицированы для самостоятельной работы с клонами, а это дежурство было последним перед заключительной сертификацией.

И вот надо же – не предвиденные обстоятельства, хотя и не испортили их последнее дежурство, но всё равно внесли легкую нервозность.

Отчеты лягут на стол комиссии, а она довольно строга в профессиональном заключении.

«Потэк Фармасьютикалс» – может позволить себе перебирать кадрами. Положение обязывает. Берут только самых лучших.

– Нет, ты не прав, это как раз дядюшкина тема. Все что связанно с мозгом и неадекватными реакциями, его очень заинтересует. Интересно поговорить с этим Рашем Смоком. Судя по показаниям он, по-моему, оттягивал как-то сам момент пробуждения.

– Не показывай врагу, что ты все о нём уже знаешь. Пусть он будет в неведении. Твой взгляд не укажет ему, что ты готов. Твоё дыхание будет как у младенца во сне. У тебя нет желаний. У тебя есть цель. Всегда и всюду помни – несостоявшийся бой – это не проигранный бой, – Смок, чуть улыбнулся. Голос старого мастера Тай-Су, брата бабушки его матери, звучал, как и в детстве негромко. Но казалось что каждый звук, каждое слово проникает всё глубже и глубже внутрь, не оставляя места сомнениям. Губы почти не шевелясь в тысячный раз, повторяли знакомые слова.

– Мы знаем, что ты очнулся. Можешь встать, – вежливый голос раздался откуда-то сверху.

Смок медленно открыл глаза. Мышцы ответили на легкое напряжение неким новым чувством. Почти, таким как всегда, но что-то неуловимое, вернее незнакомое было в ощущении.

– Медленно встаньте, и … – голос слегка запнулся, – можно пройтись по периметру.

– Если всё хорошо можно посмотреть на себя, – продолжил уже другой голос. – Напротив, засветится панель. Нажмите – откроется экран.

Несколько минут Раш смотрел на свое голографическое изображение.

Даже сканеры бы не уловили эмоции на его лице, но только до того момента пока он не увидел себя со спины.

– А поменьше их нельзя было сделать, я вроде просил в контракте об этом?

– Это самый маленький вариант, причём изготовлен из самых лучших сплавов.