Фейерверк волшебства

Подрулил самолет, основательно загруженный пассажирами. Парашютисты зашли через заднюю дверь, а я заскочил в среднюю и громко толкнул речь:

– Граждане рязанцы! Сегодня вы впервые в жизни становитесь очевидцами десантирования с троллейбусного маршрута номер двенадцать. Продолжая славные традиции нашего города, мы посвящаем наш десант грядущему Дню защитника Отечества!

Я очень развеселился, Огонь бушевал крутейший, уже точно не помню, что говорил дальше. Когда мы пробирались по салону, стюардесса заметила: «У вас парашут написан с ошибкой, он через Ю пишется». Я подумал, что она раньше преподавала русский язык.

На следующей остановке к распахнувшейся двери снаружи подошла пенсионерка в валенках, с парашютом из старенького брезентового рюкзака (это был наш человек) и первым делом бодро поинтересовалась:

– Десантники есть?

– А как же! Милости просим, – отозвался я.

Выражения лиц пассажиров описанию не поддавались.

Встав возле двери, я дал отмашку и скомандовал:

– Первый пошел! Второй пошел!…

Десантники действовали согласно инструкции: руку на кольцо и вперед, кто – выкрикивая свое намерение, а кто и просто с визгом. Когда все прыгнули, я обернулся к пассажирам самолета:

– На правах инструктора обязан спросить: «Может, еще кто желает?»

Желающих не оказалось.

– Ну ладно, тогда последний пошел! – крикнул я, сигая. Прыжок получился затяжной – я дернул кольцо, когда упал на снег. Я бывший десантник, и признаюсь, что до этого совершал ненастоящие прыжки – с самолета. Они ни в какое сравнение не идут с тем, что я испытал, вывалившись из дверей троллейбуса!

На остановке нас ожидал «суперТАК»: на столбе висел щит с рекламой сигарет «Союз-Аполлон» и надписью «Возьми новую высоту!» На следующем заседании клуба мы решили провести новую акцию – устроить зимнюю рыбалку на площади Ленина. Говорят, там лучше всего клюет. Коловорот я уже приготовил.

Пока десантник рассказывал о парашютном прыжке, зал то и дело сотрясали длительные приступы смеха. Многие смеялись до слез. Энергия в зале клубилась неимоверная, даже воздух вибрировал.

Юлька с Таракановым поделились своей транспортной историей, с бельем в автобусе, упомянув и про Капитоныча. Их выступление тоже прошло на ура. Болеслав, чувствуя, что энергия закручивается все сильнее, не стал прерывать обратную связь.

Очередь наконец дошла до высокой девушки, одетой в узкие брючки и голубую гипюровую блузку. Взор ее пылал, как у Жанны д`Арк, зовущей на баррикады. Она и на предыдущих занятиях обратила на себя внимание многих участников семинара своей разговорчивостью и кипучей жаждой деятельности. Про таких говорят, что у них шило в известном месте. Вовка придумал для нее афоризм: «Слона на лету заарканит, гулящая в избу войдет». А Юлька окрестила ее «птица Говорун».

Болеслав хотел установить для птицы Говоруна, как и для дона Педро, регламент в три минуты, но та выпросила четыре. Жанна д`Арк, окинув зрителей стремительным взглядом, громко заговорила, проглатывая от нетерпения некоторые звуки:

– Мне никак не удавалось продать квартиру. Сделка все время срывалась, по разным причинам, вплоть до неявки покупателей на подписание договора купли-продажи. Я придумала себе ритуал: ходить и стучать молотком по столам и стульям с криком «Продано!», как на аукционе.

Побегав по квартире, я схватила деревянный молоток, которым отбивают мясо. И тут началось!

Я летала по квартире с криками «Продано! Тридцать шесть тысяч баксов!» Стучала и молотила по столу, стульям, телевизору, подоконнику, книгам на столе, по полу, по кровати, по любым горизонтальным поверхностям. Глаза у меня горели, как звезды. В ногах появилась бешеная подвижность, а во всем теле – абсолютно неуправляемая активность, как у расшалившихся детей. (Юлька хохотнула Тараканову: «Зрелище не для слабонервных!») Мне стало мало носиться по квартире, я захотела проораться на «всю Вселенную» и выскочила из дому с молотком в руках. На скамеечке сидели бабули. С криком «Продано!» я стукнула по скамейке и рванула куда глаза глядят. Бабульки только ойкнули:

– Лена! Ты, что ли?

Добежав до магазина, я простучала все ступеньки. У кондитерского отдела остановилась, подумав: «Может, не надо? А? – Нет, НАДО, Лена, НАДО!!!»

– Извините, девушка, я сошла с ума, – заявила я продавщице и легонько шмякнула по витрине. – Продано!

– Что продано? – робко поинтересовалась продавщица.

– Все продано! – торжествующе воскликнула я и выбежала из магазина. Рядом стояла «Ауди», на которую облокотился довольный собой и своим авто владелец. Я и с ним поделилась радостью, нежно стукнув по капоту и крикнув: «Продано! Тридцать шесть тысяч долларов! Ура!», – я понеслась на аллею. Там было много скамеек – вот раздолье! Я самый крутой продавец! Я молотила по каждой скамейке, а в груди полыхал Огонь:

– Прорвемся!!!

Возле одной скамейки я поскользнулась и упала. За спиной раздался смех. Я встала и, даже не оглянувшись, вытянула руку вперед. Молоток указывал путь Триумфа: чтобы ни случилось, буду двигаться только вперед. Тут мой разум вообще отключился. Я шла и молотила по скамейкам, наслаждаясь этим. Движения были уже не резкие, а как у музыканта – мягкие и точные, и крик был ненужен. Постукивание превратилось в медитацию – я слушала, какой звук издают предметы.

Добравшись до конца аллеи, я решила навестить подругу, которая живет в сорока минутах ходьбы от этого места. Мне было все равно, что брюки на мне намокли от снега и испачкались, что у меня молоток в руках. Придя к подруге, я стукнула по полочке для обуви: «Продано!!!» – и устало опустилась на нее. Все…

Назавтра пришел покупатель, за три минуты осмотрел квартиру и дал согласие на ее покупку. Я поторопила его, сказав, что если в течение трех дней он не появится, я вообще не буду продавать квартиру. Покупатель сам бегал в БТИ и быстро провернул сделку.

Последней выступила стильно одетая казашка лет тридцати, в оранжевой футболке и бежевых расклешенных штанах с бесчисленными кармашками, молниями и пуговками:

– Тема та же – квартирный вопрос. Чтобы у меня появилось свое жилье, в прошлый раз мне посоветовали усыновить тыкву и ухаживать за ней: кормить из бутылочки, менять памперсы, баюкать на ночь.

Я пошла на базар, купила среднеазиатскую тыкву, вытянутую, как гантель. Встретила там знакомого, Тимура (так!), и в голове моментально созрел план действий. Попросила его:

– Я решила ребенка усыновить, сегодня поеду его забирать. Ты не мог бы помочь – мне нужен мужчина. Там ведь все будут смотреть и шушукаться: «Почему без мужа?»

На лице Тимура отразилась внутренняя борьба, и он с тревогой сказал:

– Хорошо, только не записывай его на мою фамилию.

Я заехала домой, захватила одеяло, бант, тетю (она тоже на семинаре была), и мы поехали в роддом, купив по пути цветы. Приехали к двум часам, там как раз выписывали мамаш с новорожденными (так-так!). Народу полно – все с цветами. Велев Тимуру и тете подождать у входа, я зашла внутрь здания и обалдела, увидев медсестру, оказавшуюся моей приятельницей (так-так-так!). Я ей сказала:

– Мне очень нужно сделать вид, будто я родила ребенка. Объяснять ничего не буду, некогда. Запеленай тыкву, как ребенка, и вынеси мне.

– Ладно, только всех детей раздам.

– Нет, мне нужно, чтобы я первой «малыша» получила.

Через пять минут она вынесла моего запеленутого «ребенка» и вручила его Тимуру. «Папаша» оказался наблюдательным:

– Что-то ребенок короткий и твердый какой-то…

Я ответила:

– А ты не хочешь посмотреть на него?

Когда он развернул одеяльце, то побагровел и негодующе закричал:

– Что все это значит?

– Успокойся, пожалуйста! Приедем домой, я тебе все объясню.

Тетя поздравила меня, и мы поехали домой. Мама прямо с порога закричала, что рада внуку. Мы уселись за стол, ломившийся от вкусной и дорогой еды, по-гусарски откупорили шампанское и принялись за трапезу. Тут пришла моя другая тетя:

– По какому поводу гуляете?

– Я усыновила мальчика, он на кровати лежит.