– Объясню когда-нибудь, – сказала она, ударяя кулачком по его руке.
– Идите, больше ничего не буду спрашивать. Если что – орите погромче…
Она, смеясь, провела рукой по всей его руке – от плеча до пальцев. И исчезла.
А он, постояв, послушав ночь, сделал пять твердых шагов к желтому окну и нажал кнопку. Почти сразу над ним загорелась электрическая лампочка. Что-то деревянно стукнуло в глубине двора, послышались шаги.
– Вот кто пожаловал! – раздался за калиткой приветливый, почти радостный гудящий голос. Калитка, скрипнув, отошла.
– Я тут принес вам… – заговорил Федор Иванович, проходя во двор. – Принес вот. Отбили с Еленой Владимировной у Вонлярлярских… Микротом ваш.
Он прошел вслед за вихрастым высоким хозяином в сени, а потом и в ярко освещенную горницу. Здесь под самодельным абажуром из ватмана висела мощная лампочка почти белого каления. Под нею на столе поблескивал латунными деталями микроскоп, произведенный в прошлом веке где-нибудь в Германии. Около микроскопа в длинном ящичке зеленели края предметных стекол с препаратами, рядом лежала раскрытая тетрадка. Стригалев молча достал из портфеля свой микротом и с жадной поспешностью унес его за печь. Когда вернулся, на столе возле микроскопа его ждали шесть пакетиков с семенами, разложенные в ряд Федором Ивановичем.
– Это что еще? Тоже вы принесли?
– Один мой… соратник у вас украл. Говорит, если бы были вам нужны, вы бы не разбрасывали их по ящикам своего стола…
Стригалев поднял толстые брови, наставил ухо. Ждал объяснений.
– Говорит, у вас, вейсманистов-морганистов, все равно пропадет. А мы, может, что-нибудь и отберем.
– Для академика вашего? – сказал Стригалев и замолчал, переводя ставший диковатым взгляд с одного предмета на другой. – Знаете что? Вы возьмите-ка эти семена… Отнесите к себе и пустите в дело. Как будто мне и не показывали.
– Не понимаю… Вы, наверно, не так поняли, что я говорил.
– Да нет, все понял. Унесите их. Чтоб этот ваш… соратник не догадался, что вы их мне. Пусть лежат в шкафу. Я знаю все про эти семена. В марте высеете. А человека мы тихонько перетащим к себе. Человек загорелся. Пусть получает свой краденый результат. Он-то будет знать, как гибрид получен.
– Это же ваш…
– У меня их… – Иван Ильич махнул рукой на картотечный шкафик под стеной, – хватит на три института. Человек дороже.
И они замолчали. Как бы вспомнив что-то, Стригалев вдруг опять уставил на гостя диковатый, отчаянно-веселый взгляд.
– Вы в микроскоп когда-нибудь смотрели?
Во взгляде Федора Ивановича появилась холодная благосклонность.
– В такой, как этот, нет.
– Давайте посмотрим в этот. У меня как раз есть хорошие препараты. Для вас специально подобрал.
– Вы знали, что я иду к вам?
– Знал, конечно. Даже ждал. Взгляните, взгляните…
Федор Иванович подсел к столу, склонился над микроскопом. Сначала в окуляре перед ним все было мутно, плавала какая-то мыльная вода, пронзенная ярким светом. Он повернул винт – и из яркого тумана выплыл к нему неровный кружок с черными чаинками, сгруппированными в центре.
– Я вижу… По-моему, хромосомы… Хорошо окрашено.
– Узнал-таки, – прогудел Стригалев.
– Тут так хорошо видно, что их можно сосчитать. Которая подковкой, которая с перехватом. Шесть, семь…
– Не трудитесь. Всех сорок восемь…
Стригалев куда-то гнул. Что-то затеял. Федор Иванович оглянулся на него, задержался на миг и опять припал к окуляру.
– Чайку-то хотите?
– Чайку отчего не выпить. А что это за объект?
– Какой еще у меня может быть объект. Картошка. «Солянум туберозум». Теперь посмотрите это…
Стригалев цепкими длинными пальцами выхватил из-под объектива стеклышко и поставил другое. Федор Иванович опять увидел в окуляре пронзенную ярким светом клетку. Только в хромосомах произошла чуть заметная перемена. Они были здесь чуть меньше.
– Вроде хромосомы слегка похудели. Что это?
– Ага, заметили разницу… Это та же картошка, только препарат сделан при температуре плюс один градус. Это граница. Если понизить еще на градус, начнут распадаться.
– Понимаю…
– Нет, еще ничего не понимаете. Вот сюда теперь смотрите.
Иван Ильич опять мгновенно сменил стеклышко. И Федор Иванович увидел такую же клетку, только хромосомы здесь были похожи на мелкую охотничью дробь.
– Ого! Такого еще не видел. Что с ними случилось? – спросил он, загораясь новым интересом.
– Это другой объект. «Солянум веррукозум», дикарь. При той же температуре в один градус. Видите, хромосомы здесь сжались до шариков… Когда я их в холодильник. А были ведь как и те, первые. Теперь главный номер.
Стригалев щелкнул новым стеклышком. Опять ярко засияла клетка. И в центре Федор Иванович увидел хромосомы. Такие же, как у обычной картошки, – подковки и палочки с перехватом. Но среди них теперь были разбросаны и круглые дробинки.
– А это какой объект?
– Посмотрите. Там наклеечка на стекле.
Федор Иванович мгновенно нашел эту наклеечку. И прочитал: «„Майский цветок“, +1°».
– Все загадки задаете… Почему здесь такая смесь?
– Вы что, никогда «Майский цветок» не изучали? Я думал, что его всесторонне и в обязательном порядке…
– Я вообще к микроскопу давно…
– Хоть помните, сколько в нем хромосом?
– Ну уж… Сорок восемь, как у всех картошек.
– Смотри-ка, а правая рука академика что-то знает!