20 грамм пустоты

Такие, как мы, век ролей мнут велюры,

Но роль от себя отличай же дотла!»

«Ах, если бы ты знал… Коль нашла б сил сказать я…

Чем снилось моё выступленье, скажи!»

«Из вечности выпал до встречи заклятья…

Ты танцем листала меня падежи!

Я – слов балеро; поэтесса движений!

Мы венчаны музой стократно-одной!

Знаком вдохновения свет натяжений,

Мой стих – в твоём танце, во мне – танец твой!

Навек обознался: своей твою душу

Имел в междометьях обмана зеркал…

Со всех чувств расплачусь! Держи меня глубже!

Я пьян… твоим эго’м наполнен бокал!

Ты снов лепестки в грудь вонзала мне с-сердцем!

Лишь взгляд на тебя – запасной поцелуй!

И жизни цепями мне впредь не одеться…

Заглавья закрась гравировкой из пуль!

До-драмы нежна. Кстати смотришь арестом!

Не шла – проливалась. Восторга сорта!

В-прости раздаёшь вкруг эпитеты жестом!

Вслух музыки драма в тебе заперта!

С тобой рядом – будто в таланта картине.

Там жизнью гореть безысходно-всерьёз!

Агоний желанных туманы прости мне…

Ты страстью написана! Россыпи поз!

Инерция розы! Подсказки – ни шрама!

Ты – скульптор, что правит резцом лишь себя;

Скульптур моментальных болит орфограмма;

Шедевров ты тень, разрушеньем рябя!

Обнимешь в-лицо листопадом намёков…

В-укор никогда не сошла с потолка!

Из «времени» ты! Чувство «будто» подтёков!

Рефлексом метафор жжёшь тайны шелка!»

«Спасибо, хоть ты, как пристало мужчинам,

Смотрел не балет – посмотрел балерин!

Румянцевой, кстати, не встретил ль па сплина?

Хотела воздать мне фиаско смотрин…

Ты громко взирал, как прощаюсь со сценой…»

«За что! Средь нолей! Новых драм конфитюр!»

«Поступком сострить она тщилась, но – пеной;

И сплетне бессмертье не дал каламбур!»

«Она покачнулась к тебе красным шагом… —

Ужель с авансцены вписать твой полёт?!»

«Но взгляд её предал, заранье став флагом,

Я в-смех увернулась, смыв шансов налёт…

А, впрочем, забудь то, не будем – о куклах;