Волшебная флейта

Меня он с собой не взял, и я остался дома предоставленный самому себе. Появился он уже вечером, но, не говоря не слова мне, запер в комнате своего сына. Через дверь я слышал какие-то голоса. Кажется, один голос принадлежал женщине. Вероятно, он принимал этой ночью гостей, и выпустил меня только утром, когда уже в квартире никого не было. Настояние у него утром было благодушное. Он пытался со мной шутить, но я никак не реагировал, всем своим видом показывая ему, что сердит на него. Вчера он даже не удосужился меня покормить. Поэтому он, как видно, раскаявшись, рассказал мне всё, что с ним произошло.

Второй рассказ хозяина

Вчера, когда я вышел из дома, то сразу же направился в школу. Уроки в школе уже закончились, но детишки ещё галдели на школьном дворе и в вестибюле. Некоторые старшеклассники ещё не забыли меня с тех пор, когда я им преподавал историю, и здоровались со мной. Я поднялся на второй этаж и постучал в кабинет физики. Василий Антонович, впустив меня к себе, удивлённо воскликнул:

– Это кто же тебя так разукрасил?

– А что? Заметно? – спросил я.

– Ещё как, – ответил он. – Кто-то очень хорошо поработал кулаками над твоей физиономией.

– Ты же знаешь, – заметил я ему, что я – слепой, и не могу видеть своего отражения в зеркале. Неужели моё лицо так опухло? Впрочем, вчера я впервые увидел своё лицо в зеркале и очень удивился, что так постарел.

– Так кто эта сволочь, которая тебя избила? – с возмущением спросил Василий Антонович. – Ты знаешь, кто это сделал?

– Да, – ответил я. – Один мафиози. Местный городской авторитет. Отпечатал свой кулак на моей физиономии в ресторане.

– А что тебя понесло в ресторан? Он, что же, не видел, что ты слепой?

– Нет, не видел. А в ресторан меня потащил мой ночной гость.

– Так за что он тебя избил?

– По недоразумению.

– Ты, наверное, подвернулся ему под руку в драке? – сделал предположение Василий Антонович.

– Так оно и сучилось, – поспешно согласиться я.

– Значит, опять появлялся твой эзотерический покровитель? – спросил учитель, усаживая меня на стул.

Я вкратце рассказал ему, что приключилось со мной этой ночью, утаив некоторые факты и подробности. Естественно, что я и словом не обмолвился о моём любовном похождении. После моего рассказа Василий Антонович некоторое время ходил по своему кабинету в задумчивости, роняя такие реплики как «забавно», «невероятно», «удивительно». Затем, сев напротив меня и вытянул ноги так, что я услышал хруст в чашечках его колен, он молвил:

– Ты рассказываешь мне занятную историю. О таких чудесах не прочитаешь ни в каких книгах: ни в художественных, ни в научных. После занятий с учениками у меня и так голова идёт кругом от разных их вопросов. И вот что я заметил. Удивительно то, что чем младше ребёнок, тем интереснее вопросы он мне задаёт. Их восприятие мира, как я понял, ещё не задурманено нашей учёностью, и они видят мир совсем по-другому, не так, как видим его мы, взрослые. Не знаю, может быть, в глубине их сознания сохранились ещё воспоминания о прежних жизнях, о странствии их душ в небесном эфире. Ты даже не представляешь, сколько в их маленьких головках таится фантазии. Многие учителя их за это наказывают, пытаются навязать свою научную систему знаний, которая никак не может ужиться с их буйной фантазией. Иногда мне приходит в голову мысль: а, может быть, нам совсем не надо учить их, а нужно прислушиваться к ним, и учиться у них. Часто мы сами, как слепые, проходим мимо очевидных истин и явлений, не замечая их. Наш ум зашорен нашей учёностью, и уже ничего не воспринимает из того, что не укладывается в систему наших знаний. В этом сокрыт весь парадокс нашей образованности.

Он опять встал, подошёл к окну и распахнул его. С улицы ворвались детские голоса, крики, шум игр и толкотни во дворе. Лаборатория сразу же наполнилась жизнью и движением.

– Вот видишь, какие они активные, – произнёс Василий Антонович, наблюдая за ними, – Для них открыт ещё мир. Они могут воспринимать всё. Это для нас он захлопнулся как мышеловка. Мы находимся в нашей клетке, в этих сетях, сотканных их нитей наших заблуждений, ничего не видя, ничего ни зная, ничего ни понимая, и не имея ни малейшего представления о том, что творится в мире. Ты просишь меня помочь разобраться в том, что с тобой происходит. Я могу тебе наговорить кучу всякой глупости, стараясь объяснить феномен, которому, признаюсь, не могу найти объяснение. Я понимаю, что тебе нужно разобраться в этих хитросплетениях тайны, разгадка которой не под силу человеческому разуму. И от этой непосильной задачи можно сойти с ума. Единственное, что я могу тебе посоветовать, это идти в поиске ответов по проторённому человечеством пути – в науке, религии, философии. Как видишь, представляя собой науку, я уже расписался в полном своём бессилии. Моих знаний не хватает, чтобы охватить разумом этот феномен. Попробуй найти учёных более изощрённых в науках, чем я. Затем попытай счастья у священнослужителей. Я думаю, что иногда нужно прислушиваться и к их мнению. И в конце своих поисков сойдись с философами, которые могут открыть тебе глаза на многие вещи. Вот всё, что я могу тебе посоветовать.

С этими словами Василий Антонович закрыл окно и бесцеремонно сообщил мне:

– Ну, а сейчас мне пора заниматься своими делами. Извини, но у меня не очень много времени. Жизнь коротка, а путь к истине долог. Я и так очень много времени трачу на своих оболтусов. Если я не буду бережно относиться к своему времени, то, вряд ли сделаю мировое открытие.

С этими словами он взял меня за руку и выставил за дверь как школяра.

Спустившись во двор, я сел на скамейку возле баскетбольной площадки. Осеннее солнце припекало всё ещё по-летнему. Мне было приятно слушать детей и ощущать себя в центре движения. Слушая их голоса, я старался представить, кому они могли принадлежать. На площадке играли как мальчики, так и девочки. Их возраста я определить не мог, но через некоторое время уже имел представление обо всех участниках игры. Двое мальчиков не играли, а, сидя недалеко от меня, вели беседу. Один из них говорил другому:

– Ты представляешь, что вчера учудил мой маленький братец? Когда я вечером целовался с Маринкой возле нашего подъезда, он забрался на подоконник и с пятого этажа стал поливать нас как из шланга. Вначале я подумал, что начался дождь. Посмотрел вверх, а он мне прямо в глаза. Я так разозлился, что готов был его убить.

– Зачем он это сделал?

– Я его потом тоже об этом спросил. И знаешь, что он мне ответил? Он мне говорит: «Тебе ещё рано таскаться по бабам». Это он мне говорит такое. Каков наглец, а ведь ему всего три года. Представляешь, что из него вырастет?

– У меня сестра такая же, – сочувственно молвил другой мальчик. – Иногда она выдаёт мне такие вещи, что глаза лезут на лоб. Недавно она сказала, что я стал совсем дураком и уже ничего не понимаю.

– В чём не понимаешь-то? – спросил его товарищ.

– А чёрт её знает, что она имела в виду. Наверное, считает, что я ничего не понимаю в жизни. Представляешь? А она ходит ещё в детский сад.

– И братишку я отвожу каждое утро в сад.

– Тоже мне умники! Так они, может быть, ходят в одну группу и знают друг друга.

– Всё может быть, – согласился с ним товарищ. – Только я своего не вожу в садик. По утрам у меня спортивная секция, а вечером его забирают родители.

В это время, судя по шуму, на площадке разгоралось нешуточное соперничество.

– Куда подаёшь мяч, – орала девочка. – Неужели ты не видишь, что там никого нет. Или ты пустоту принимаешь за меня?

– Руки нужно иметь, а не крюки, – орал ей в ответ мальчишеский голос. – Ты двигалась бы побыстрее, а то стоишь как колода. Из-за тебя мы сейчас матч продуем.

– А ты смотри, куда бросаешь. Не можешь сам попасть в кольцо, то отдай другому, но так, чтобы он поймал мяч. У тебя, наверно, с координацией проблемы.

– У тебя у самой с координацией проблемы. Ползаешь как сонная муха. На, лови.

Со всего маха я получил в лицо такой удар мячом, что слетел со скамейки.

– Ну, вот! – закричала девочка, опять промазал. Полодырый. А ещё считает себя снайпером стрельбы по тарелочкам. Мяч в руки дать не может. Куда уж тебе в тарелочку попасть!

– Да я сейчас тебя вместо тарелочки расшибу! – орал мальчуган.

Я, поднявшись с земли, подобрал свою тросточку и поспешил покинуть опасное поле битвы. Мяч прилетел мне прямо в глаз, веко и щека заболели ещё сильнее.

Перейдя дорогу, я удалился от школы и направился к набережной. Где-то недалеко в этом районе меня вчера сшибла скорая помощь. Подойдя к автомагистрали, за которой тянулась парковая зона и набережная, я поднял тросточку и двинулся вперёд, пересекая шоссейное полотно. Обычно в этом месте водители машин, видя слепых, притормаживали и уступали дорогу. На обочине висел знак, предохраняющий нас. Перебравшись на другую сторону, я направился к давно облюбованной скамейке в тени раскидистого дерева.

Подойдя к ней, я почувствовал, что там уже кто-то сидит.

– Есть кто-то здесь? – спросил я.

И услышал в ответ:

– Никого здесь нет. Садитесь.

– А вы кто? – удивился я.

И опять услышал в ответ:

– Никто.