Обитель Чёрной Черепахи

– В жизни всё зависит от того, к чему ты привязана. Ведь не для кого ни секрет, что мы все создаём внутри нас свой собственный мир, в котором живём. И эти миры все разные. Кто-то пишет стихи. Кто-то увлечён музыкой. Если человек не имеет в своём сознании какого-то своего удовольствия к чему-нибудь, то ему трудно живётся в мире. И наши все увлечения тоже рождаются не на пустом месте, потому что у нас есть свой характер, который формируется природой. Кто-то склонен к одному роду деятельности, кто-то к другому. Древние греки считали, что если этот характер отмечен божьей печатью, или как говорят, влиянием звёзд, то он превращается в харизму.

– Всё это – чушь, – заявил Бык, – полагаясь на свои чувства, можно нарисовать только свою собственную картину мира, но она всегда будет ущербной, если мы не будет опираться на рационализм и железную логику. Всё в этом физическом мире выверено, взвешено и определено, и ничего не нужно додумывать. Реальность всегда будет оставаться реальностью, какой бы она не была. Просто её нужно видеть, а не додумывать, что за ней скрывается.

В это время в преподавательскую вошёл Олень-Единорог и , прислушиваясь к нашему разговору сказал:

– Но мир не так прост, как мы его видим. Можно также сказать, что в этом мире таится не один мира, а тысячи миров. И они спрятаны один в другом, как в матрёшке. И в этих мирах наличествуют свои законы. И я думаю, что миры можно разделить на физические и духовные, но они не противоречат друг другу, а лишь дополняют ими себя.

В это время, пока он говорил, появились и другие преподаватели: Кабан, Дикобраз и Лысый Дракон.

Присоединившись к нашему разговору, Кабан сказал:

– Но всё, что мы способны видеть в этом мире и понимать, что происходит, зависит только от наших собственных возможностей, опираясь на наш личный опыт. Мы можем воспринимать только то, что способны воспринять, и выше нашей головы мы некогда не прыгнем.

– Но тогда зачем нам нужна наука, – возразил ему Бык, – как не для того, чтобы с её помощью развивать свои знания об этом мире.

– Но и наука наша не всесильна, – заметила Крыса, – если мы не включаем нашу интуицию, то ничего мы не поймём из того, что нам уже известно и что нас подводит к новым открытиям.

– Я с этим согласен, – заметил Лысый Дракон, – любое стремление вырваться из нашей устоявшейся системы знаний уже, само собой, достойно внимания. Я уважаю любой шаг, сделанный кем бы то ни было, в абстрактную сферу, за которой следует сфера духовная, где скрывается потусторонний мир. Об этом я уже вам говорил. Всё, что когда-то существовало и как-то проявилось в нашем мире, оно никуда не исчезает, а остаётся в этом же мире, только одно как бы наслаивается на другое. Всё, что осуществилось, существует в нашем мире, и туда можно попасть.

– Я тоже так считаю, – согласился с ним Олень-Единорог, – тем более мы уже даже в нашей науке приблизились к этому, раздвинув горизонты нашей ограниченности.

– Что вы имеете в виду? – спросил его Дикобраз, проявляя явный интерес.

Прежде чем Небесный Олень ответил, я сказал:

– Сейчас на Западе популярна научная концепция теории «трёх Си», вы об этом говорите?

Тот кивнул головой, я тут же спросил его:

– И что вы думаете по этому поводу?

Он одобрительно посмотрел на меня и пояснил:

– Эту теория уже успели преобразовать в новую науку, которую и назвали «Конформическая циклическая космология» Conformal Cyclic Cosmology, сокращённо «ССС», которая предполагает, что всем событиям, должно быть, предшествовал Большой Взрыв – Big Bang. И если эта теория будет доказана, то это будет указывать на то, что события в нашем отдалённом будущем могут существовать с событиями в нашем отдалённом прошлом. Другими совами, то, что вы зовёте «тут», будет фактически тем же самым, что мы называем «там». Как говорят американцы: «In other words, what we call here actually be the same as that which we call there».

Подумав, он продолжил развивать его мысль:

– Может быть, так оно и есть на самом деле. Ведь если взять математику, то всё, что бы мы ни брали, всегда остаётся при ней. Ведь даже в неизвестный нам мир можно проникнуть с помощью математики. Возьмём, к примеру, такой факт: если использовать большие сложные числа, то можно открыть необычные области, в которые не проникают другие учёные. Добавив два числа в уравнения, путём интерполяции можем вычислить следующее число в этом ряду. Так можно интерпретировать новое значение, то есть породить «мысль отскока», как во время игры в биллиард. Это – когда с шаром сталкивается другой шар. И этот шар летит уже не по траектории ударившего шара, а находит своё собственное направление. Так же случается и с мыслями, когда одна мысль отправляет другую мысль в новое направление, где и порождает своё открытие нового мира или вселенной. Это как в Теории Большого Взрыва, было вычислено значение его, Край Пространства – Чёрная Дыра, откуда всё родилось, и это порождает новые вселенные. Само понятие времени настолько мистично, что когда о нём задумываешься, то сносит крышу. Ведь что такое тахионы? Это – частицы времени, путешествующие во времени, молекулярные смещения, пришельцы личности в пространстве, как пришельцы в будущее и прошлое. С этой точки зрения, и смерть можно рассматривать как продление жизни в другом измерении. И здесь обращают на себя внимание такие понятия как плотность, напряжение и гравитация.

– Вот именно, – сказал я, – замкнуть мир через сон означает, как бы осуществить эклектическую проводку в другое измерение, которое есть текучая действительность. Ведь если всем вместе заснуть, или всем вместе умереть, то можно проснуться в другом мире

Но Олень-Единорог мне тут же возразил:

– Миры – как мыльные пузыри, имеющие свои границы. В них просто так не попадёшь. Проникая в них можно разрушить оболочку. Поэтому умереть – это как на молекулярном уровне куда-то переместиться, или войти в свою собственную вселенную.

– Но главное – это подобрать верные числа, – сказал я ему как математик, – верные числа могут решить любую проблему, так как они ведут к решению задач. Попав в свой собственный мир, можно следить за текущим миром. Ведь мы постоянно меняемся в этой текучей действительности. Но когда мы перемещаемся в свою сферу бытия, мы можем наблюдать за текучей действительностью как бы со стороны. Мы можем появляться то тут, то там, исправляя те явления, в которых совершаем ошибки. Так стоит ли говорить о том, что недоступно нашему разуму?!

– Да, – сказал Небесный Олень, – путём этих манипуляций можно переместиться в запредельные миры, побывать в прошлом и попасть в будущее. Как я уже говорил, мы можем совершать «невозможности» выскакивая за свои рамки в осознании того, что нам присущи чудеса хотя бы потому, что мы способны преодолевать самих себя, меня свою структуру и свою среду обитания.

Услышав эти слова, Дикобраз воскликнул:

– Вот для чего нам необходима тенденция развитого познания, которая поможет нам переходить из одной системы реальности в другую. Об этом я думал и раньше. Но как мы сможем адаптироваться к другой системе, если не сохраним в своей сущности и существования, иными словами, экзистенции, неизменные инвариантные отношения к своей самости. Ведь пересекая границы, мы можем потерять то, чем мы являемся. Поэтому наша внутренняя экзистенция должна быть очень устойчивой, способной сохраняться в обеих системах, приспосабливаясь к известным и неизвестным нам законам и знаниям.

– Но стоит ли нам в этом вопросе полагаться только на науку? – задал я вопрос. – Ведь то, что изучает наука, не имеет к нам никакого отношения, потому что мы живём «экзистенциальным мышлением». И если научное мышление, исходящее чисто из теоретического интереса, абстрактно и безлично, то «экзистенциональное мышление», связанное с внутренней жизнью человека, с его интимнейшими переживаниями, только и может быть конкретным, «человеческим знанием». Поэтому, для того чтобы понять, что происходит с человеком в этом мире, нам нужно приобретать «человеческие знания», которыми заполнены литература, история, философия, медицина, религия, астрология и всё то, что имеет непосредственное отношение к самому человеку. Как говорил философ Сёрен Кьеркегор: «В то время, как объективное мышление безразлично по отношению к мыслящему объекту и его экзистенции, субъективный мыслитель с его экзистенциональной сущностью, заинтересован в своём мышлении, так как он существует в нём». А это значит, что мы должны жить в нашем мышлении и руководствоваться только нашим мышлением. А, следовательно, мы можем относиться к самой действительности как к чему-то объективному, не затронутому человеческой субъективностью. В то же время, мы должны фиксировать внимание на постоянной текучести, изменчивости, неустойчивости человеческого существования, его обречённости на смерть, невольно ощущая такие понятия как страх, сомнения и трепет.

– Но в таком случае, – заметила, смеясь, Ласточка, – как же нам строить нашу жизнь, постоянно пребывая в страхе , сомнениях и трепете?

– Да,– сказал я, – несомненно, это трудно жить, не понимая, что происходит вокруг нас. Сложная и многогранная, противоречивая и динамичная жизнь человека не поддаётся усилиям нашего рассудка осмыслить ей, результатом чего у слабых людей появляется бессилие мысли и разлад рассудка, а, следовательно, переход в пограничное состояние между жизнью и смертью, когда единственным разумным выходом является восприятие действительности, как некое удержание своего сознания на рубеже забытья, то есть балансирования на грани жизни и смерти, когда миф становится нашей реальностью, реальность – мифом. Из этого следует, что человеческое существование, «экзистенция» не подвластна разуму, и в нашем экзистенциональном существовании наша мысль всегда находится в чужой среде. А раз так, то мы не должны сопротивляться тому, что накатывается на нас, а использовать этот внутренний поток сознания в наших же интересах. Мы должны плыть на поверхности этого потока, вбирая в себя всё, что он приносит нам из глубин нашей сокрытой в прежних рождениях памяти.

– Но тогда подскажите нам, как жить нам на грани жизни и смерти? – улыбнувшись, спросила меня Ласточка.

– Очень просто, – ответил я, – нужно всего-то смотреть на жизнь из полусонного состояния, как бы проснувшись, но продолжая находиться в полузабытье.

Услышав это, она рассмеялась и сказала:

– Я именно это всегда и делаю.

И тут я вдруг увидел всех своих коллег как бы в ином свете. Все они показались мне созвездиями, сияющими в ночном небе. В независимости от того, где бы они не находились в помещении, и как бы они не перемещались, все они сохраняли свои констелляции, составляющие их целостность. И тут я понял, что в противовес Кьеркегору, не мы делаем выбор, который сам по себе является решающим для содержания личности, а это делает созвездие, в котором мы родились. Ибо этот небесный выбор нас погружает в то, что выбрало для нас Небо, и если мы не следуем этому пути, то наша личность увядает в само-изнурении или даже погибает. Мы даже не выбираем себя, а становимся на предначертанный нам путь и уже не можем стать игрушкой собственного своеволия.

Внутренне осмыслив это, я сказал:

– Несомненно, каждый из нас желает стать кем-то, но есть наш внутренний выбор, который становится путём непрерывности, он и ведёт нас по жизни, главенствуя в решениях многообразия определённых задач. И та реальность, которая возникает перед нами, состоит из тех мгновений нашей внутренней непрерывности, которая вводит нас в нашу собственную действительность. Мы можем быть сами собой только тогда, когда остаёмся в границах своей самости. Но мир подвижен и не стоит на одном месте. Звёзды постоянно меняются на небосводе и днём и ночью, и наши собственные звёзды, под которыми мы родились, проносятся над нами и исчезают, а их отпечаток и влияние на нас, мы вынуждены проносить через присутствие других звёзд. Поэтому мы все такие разные и неповторимые, и живём постоянно в непривычной нам среде, приспосабливаясь к быстро меняющемуся миру. Ведь мы даже нашу профессию выбираем по счастливому для нас стечению наших звёзд. Одни рождаются каменщиками, другие – извозчиками, третьи – торговцами, а четвёртые – учёными. И все мы воспринимаем и удерживаем в своём сознании только то, что ближе всего к нашим созвездиям. И даже наши воспоминания фиксируются на том, что нам всего дороже и ближе к нам из всего потока нашего сознания. А вы заметили, что некоторые люди и вещи прекраснее всего в наших воспоминаниях? Только эти воспоминания способны становиться нашим настоящим. Есть некоторые вещи, которые нам подходят всем, это – так называемые прописные истины, с которыми не поспоришь. Только их мы держимся, как бы считая своими, а с другими мнениями прочих людей мы входим в противоречие и постоянно спорим. У человечества не может быть общественного коллективного сознания, потому что оно в принципе не возможно, потому что кто-то обязательно в обществе доминирует, подчиняя других своим идеям, с которыми не все согласны. Из-за этого и возникают войны, потому что разные идеи служат разным интересам. Поэтому все мы находимся в вечном борении друг с другом и вечном несогласии между собой.

Когда я говорил, то все преподаватели слушали меня, не перебивая. Вероятно, в эту минуту я поднялся над ними всеми и говорил эти самые прописные истины, которые все воспринимали и не возражали мне. Но на этом месте мне вдруг возразила Крыса, сказав:

– Но всё же вы допускаете, что даже в профессии людей есть единомышленники, которые сплачиваются и вместе идут к единой цели?

– Да, – сказал я, – но эти единомышленники и создают коллективное сознание, как некую разновидность всеобщего безумия. И это происходит потому, что многие люди ленятся мыслить самостоятельно, отдавая свой ум и разум общему безумию, которое порождается именно из-за того, что все начинают жить механически – чужим умом. Ведь как только человек прекращает мыслить своим умом, он тут же становится орудием манипуляции другого ума. Его сердце начинает биться механически, и он превращается в робота, действует, не как велит ему его разум и сердца, а как ему предписывает вести чужой разум. Поэтому рождаются религии и разные идейные политические манипуляции, заставляющие человека превращаться в бездумного раба. И сразу же возникает такое явление, которое в современном мире называют Искусственный Интеллект – Бог современной цивилизации. Это уже не Коллективный Разум, а нечто более ужасное, оторванное от человеческой экзистенции, потому что он имеет способность самообучаться. А обучение искусственного интеллекта строится на научных основах и не имеет никакого отношения к экзистенциональному человеческому мышлению. Машина начинает руководить человеком, а не человек – машиной. Человек входит в подчинение Искусственному Богу.

После этих все в преподавательской комнате замолчали. И прозвенел звонок, призывающий нас в аудитории к студентам.

Когда я шёл из преподавательской в аудиторию к своим студентам, то думал о том, самой естественной философией для человека может быть только солипсизм, эта настоящая наука познания мира, потому что само её название, уже приближает мир к истинному познанию нашим сознанием. Ведь само слово «солипсизм» происходит от двух латинских слов: solus –«одинокий» и ispe – «сам». Только наличие нас в этом мире и позволяет нам познавать всё самим в одиночку. Надеясь только на свои чувства, мы и можем разобраться в том, что происходит в мире. И единственная реальность, которая возникает в нашем сознании, строится через наши личные ощущения и воспринимается непосредственно нашим умом. Только через себя мы и можем познать этот мир. Поэтому всё, что лежит за границами нашего ощущения, не должно волновать нас, так как существует только тот мир, в котором мы живём. И даже наши сны – это тоже солипсизм, когда мы попадаем в естественные условия одиночества и лично присутствуем там, куда не может попасть никто.

В аудитории меня ждали студенты, которые всегда смотрел в мой рот, и ждали каждое сказанное мной слово, которое порождало в их головах свои ассоциации. Они воспринимали мир через мои слова, и в эту минуту мне показалось это неестественным, потому что мир входил в их сознание в искажённом виде через моё восприятие мира. И я спросил сам себя: «А имею ли я право что-то им объяснять и разжёвывать? Ведь у них есть своё восприятие, которое может формировать их собственное сознание. Зачем им нужны учителя с их ложными науками? Ведь они, которые ничего не объясняют им, а только запутывают их в этом мире? Я считаю, что не должно быть знания за пределами их собственного сознания. Ведь они все – не призраки, а живые люди, способные разобраться в этой действительности, опираясь только на свои собственные чувства и восприятия.

И я им задал вопрос:

– Зачем вы изучаете математику и физику?

Они все смотрели на меня удивлёнными глазами, как бы ожидая от моего вопроса какого-то подвоха.

– Что вы имеете в виду? – спросила меня Черепаха.

– А то, – ответил я, – пригодятся ли в жизни вам знания, полученные от меня?

– Наверное, пригодятся, – сказал Петух, улыбаясь, – раз мы их изучаем.

– А где они вам пригодятся? – спросил я его.