Оценить:
 Рейтинг: 4.6

Москва и москвичи. Избранные главы

<< 1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 >>
На страницу:
57 из 62
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Угодил!

Нижняя половина трактира Бубнова другого названия и не имела: «дыра».

Бубновская «дыра».

Благодаря ей и верхнюю, чистую часть дома тоже называли «дыра». Под верхним трактиром огромный подземный подвал, куда ведет лестница больше чем в двадцать ступеней. Старинные своды невероятной толщины – и ни одного окна. Освещается газом. По сторонам деревянные каютки – это «каморки», полутемные и грязные. Посередине стол, над которым мерцает в табачном дыме газовый рожок.

Вокруг стола четыре деревянных стула. В залах на столах такие же грязные скатерти. Такие же стулья.

Гостинодворское купечество, ищущее «за грош да пошире» или «пошире да за грош», начинает здесь гулянье свое с друзьями и такими же покупателями с десяти утра. Пьянство, гвалт и скандалы целый день до поздней ночи. Жарко от газа, душно от табаку и кухни. Песни, гогот, ругань. Приходится только пить и на ухо орать, так как за шумом разговаривать, сидя рядом, нельзя. Ругайся, как хочешь, – женщины сюда не допускались. И все лезет новый и новый народ. И как не лезть, когда здесь все дешево: порции огромные, водка рубль бутылка, вина тоже от рубля бутылка, разные портвейны, мадеры, лиссабонские московской фабрикации, вплоть до ланинского двухрублевого шампанского, про которое тут же и песню пели:

От ланинского редерера
Трещит и пухнет голова…

«Мартьяныча» обожала вся Москва, ресторан всегда был полон посетителями. Газеты пестрели рекламными объявлениями о предстоящих торжественных ужинах или отчетами о прошедших празднествах.

«Встретили…

Как следует по традиции.

Гремело „ура“, летали в потолок пробки, у „Мартьяныча“ срывали украшения с елки и… и украшали ими дам.

Разумеется, раздавалась стереотипные, ежегодно повторяемая фраза.

– С новым годом, с новым счастьем!

Пролетела бурная, хмельная, головокружительная ночь, а сегодня… сегодня все идет по-старому…

Год как будто еще новый, а дела… дела старые!

По-старому люди будут гоняться за неуловимым призраком счастья.

По-старому московский трамвай будет калечить обывателей и автомобилисты не отставать от него.

По-старому будут писаться бездарные пьесы, жены изменять мужьям, тотошники проигрываться, интенданты „попадаться“, Пуришкевич скандалить, Сабуров утверждать, что „лучше смех, чем слезы“.

И только переменится… одна цифра в дате года: на конце вместо „единицы“ будут писать „двойку“.

Вот и все!

А впрочем:

– С новым годом, с новым счастьем!»

    «Московская газета». 15 (02) января 1912 года

Однако судьба уготовила удачливому дельцу и ресторатору Петру Николаевичу Мартьянову трагический финал. Девятого марта 1912 года «Московская газета» известила своих читателей: «Ночью в собственном доме во время сна убит содержатель крупного ресторана „Мартьяныч“ купец Мартьянов. Убийцей оказался сын Мартьянова Сергей, 18-ти лет, который проникнув в спальню, нанес отцу несколько смертельных ран. Совершив злодеяние, убийца скрылся. Причина убийства – семейные несогласия».

Пили и ели потому, что дешево, и никогда полиция не заглянет, и скандалы кончаются тут же, а купцу главное, чтобы «сокровенно» было. Ни в одном трактире не было такого гвалта, как в бубновской «дыре».

В «городе» более интересных трактиров не было, кроме разве явившегося впоследствии в подвалах Городских рядов «Мартьяныча», рекламировавшего вовсю и торговавшего на славу, повторяя собой во всех отношениях бубновскую «дыру».

Только здесь разгул увеличивался еще тем, что сюда допускался и женский элемент чего в «дыре» не было.

Фешенебельный «Славянский базар» с дорогими номерами, где останавливались петербургские министры, и сибирские золотопромышленники, и степные помещики, владельцы сотен тысяч десятин земли, и… аферисты, и петербургские шулера, устраивавшие картежные игры в двадцатирублевых номерах.

Ход из номеров был прямо в ресторан, через коридор отдельных кабинетов.

Сватайся и женись.

Обеды в ресторане были непопулярными, ужины – тоже. Зато завтраки, от двенадцати до трех часов, были модными, как и в «Эрмитаже». Купеческие компании после «трудов праведных» на бирже являлись сюда во втором часу и, завершив за столом миллионные сделки, к трем часам уходили. Оставшиеся после трех кончали «журавлями».

«Завтракали до „журавлей“» – было пословицей.

И люди понимающие знали, что, значит, завтрак был в «Славянском базаре», где компания, закончив шампанским и кофе с ликерами, требовала «журавлей».

Так назывался запечатанный хрустальный графин, разрисованный золотыми журавлями, и в нем был превосходный коньяк, стоивший пятьдесят рублей. Кто платил за коньяк, тот и получал пустой графин на память. Был даже некоторое время спорт коллекционировать эти пустые графины, и один коннозаводчик собрал их семь штук и показывал свое собрание с гордостью.

Здание «Славянского базара» было выстроено в семидесятых годах А. А. Пороховщиковым, и его круглый двухсветный зал со стеклянной крышей очень красив.

Сидели однажды в «Славянском базаре» за завтраком два крупных афериста. Один другому и говорит:

– Видишь, у меня в тарелке какие-то решетки… Что это значит?

Журнал «Ресторанная жизнь» в 1913 году опубликовал шутливое стихотворение «Письмо к тетушке», посвященное открытию новых ресторанов в Москве:

Ma tante, желудку без борьбы
Мы отдаем свою свободу
И рестораны, как грибы,
Растут в дождливую погоду.
…Мы тем лишь горды, что Москва
Есть центр российского желудка.

– Это значит, что не минешь ты острога! Предзнаменование!

А в тарелке ясно отразились переплеты окон стеклянного потолка.

Были еще рестораны загородные, из них лучшие – «Яр» и «Стрельна», летнее отделение которой называлось «Мавритания». «Стрельна», созданная И. Ф. Натрускиным, представляла собой одну из достопримечательностей тогдашней Москвы – она имела огромный зимний сад. Столетние тропические деревья, гроты, скалы, фонтаны, беседки и – как полагается – кругом кабинеты, где всевозможные хоры.

«Яр» тогда содержал Аксенов, толстый бритый человек, весьма удачно прозванный «Апельсином». Он очень гордился своим пушкинским кабинетом с бюстом великого поэта, который никогда здесь не был, а если и писал:

И с телятиной холодной
Трюфли «Яра» вспоминать… –

то это было сказано о старом «Яре», помещавшемся в пушкинские времена на Петровке.

Был еще за Тверской заставой ресторан «Эльдорадо» Скалкина, «Золотой якорь» на Ивановской улице под Сокольниками, ресторан «Прага», где Тарарыкин сумел соединить все лучшее от «Эрмитажа» и Тестова и даже перещеголял последнего расстегаями «пополам» – из стерляди с осетриной. В «Праге» были лучшие бильярды, где велась приличная игра.

<< 1 ... 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 >>
На страницу:
57 из 62