История одного рода

– А у меня вот, заяц, – Ильгиз протянул тушу.

– Значит, завтра у нас будет мясо.

Эль взбежала по каменному полуразваленному крыльцу, прошла по каменному коридору и вошла в широкую комнату, где у старой кровати сидела ее мать. Стройная, ухоженная, в длинном черном платье. Ее белые волосы ложились на плечи гладкими прядями и доставали до поясницы. Взгляд был строгий, а на лице практически не осталось каких-либо эмоций. Раньше Анна была совсем другой, но болезнь мужа ранила и ее.

– Где ты ходишь? Ты нужна здесь, твоему отцу все хуже и хуже. Ты опять таскаешься с этим мальчишкой?

– Я была на охоте. – Эль сильно расстроилась, в очередной раз услышав упреки в свою сторону.

– Для этого есть мужчины, а ты должна ухаживать за своим отцом. Оставь свой лук, оставь эти забавы.

– Анна, – в постели зашевелился отец, – ей нравится ее лук, ей нравится охота, не отбирай у нее эти маленькие моменты. В конце концов, однажды она не сможет охотиться – не останется сил, чтобы натянуть тетиву. Мне уже вряд ли что-то поможет. А у нее вся жизнь впереди. Как, ты говоришь, зовут этого юношу? – обратился Эльри к дочери.

– Ильгиз. – Эль улыбнулась и стала более решительна после того, как отец за нее заступился.

– Подойди, присядь рядом.

Эль сняла лук, села на край кровати и зажала лук между ног, уперев его одним краем в пол. Эльри взял дочь за руку.

– Он хороший парень?

– Ну да, наверное…

– Он добр, честен, решителен?

– Да, – голос Эль неуверенно задрожал.

– Ну так держись за него.

– Ты не понимаешь, отец! Он как девчонка, мягкий и податливый.

– Откуда тогда этот блеск в твоих глазах? – улыбнулся Эльри. – То, как он ведет себя рядом с тобой, не говорит о его характере в целом. Вряд ли он такой же податливый для других. Мужчина становится робким и мягким лишь с той самой. Вот я, я похож на мягкого.

– Нет, что ты, отец. Ты сильный лидер.

– Уверен, твоя мать думает иначе.

Анна впервые за долгое время улыбнулась.

– Понимаешь, Эль, – продолжил Эльри, – лишь настоящий мужчина может себе позволить слабость, нежность и доброту. Но только рядом с той самой. А теперь пойди поешь, наверняка ты голодна. Зайди ко мне после ужина.

– Ты не пойдешь со мной к столу? – Эль сильно огорчилась, раньше отец мог отсутствовать за завтраком либо за обедом, но ужинали они всегда втроем, все те годы, что Эль могла вспомнить.

– Мама принесет мой ужин в постель, прости. – Эльри убрал одинокую слезу с щеки дочери и отвернул голову, чтобы спрятать от дочери свои глаза, в которых Эль смогла бы рассмотреть крадущуюся из глубин души смерть.

Эль покинула зал, Эльри проводил дочь взглядом и взял Анну за руку.

– Она справится, она сильная. Я думаю, пора ей все рассказать.

– Она ребенок.

– Пора, я могу не дожить до утра.

– Хорошо. – Холод в словах Анны не был чем-то необычным, она смирилась с тем, что в любой момент ее муж покинет этот мир. – Я принесу твой ужин.

По каменному полу застучали металлические набойки каблуков. Эльри смотрел в потолок, пока звук набоек медленно удалялся по коридору. Прежде чем Анна вернулась, в коридоре зашлепали по холодным камням кожаные сапоги. В проеме появилась Эль с двумя мисками бобов. Сбросив сапоги на полу, она влезла на кровать, скрестив ноги.

– Держи, – протянула она миску. – Если ты не можешь пойти к столу, значит, я буду приходить к тебе с твоим ужином.

– Ну хорошо, – улыбнулся Эльри и, кряхтя от боли и усталости, поднялся чуть выше, оперевшись спиной о подушку.

В коридоре вновь застучали набойки, два взгляда устремились к проходу. Анна вошла с такой же миской бобов. Она немного растерялась, увидев Эль, и на мгновение замерла на месте.

– Иди к нам, дорогая. Видимо, сегодня мы все же поужинаем вместе.

Ужин продолжался в грустном молчании. Эль понимала, что отец за минувший день стал более слаб, Эльри раздумывал над предстоящим разговором, а Анна пыталась игнорировать неудобный момент.

– Оставь нас, – сказал Эльри, глядя на Анну, и поставил пустую миску на кровать. Анна молча удалилась. Эль немного растерялась, не понимая, что происходит.

– Помоги мне встать. – Эльри выпрямил спину, упираясь в кровать двумя руками.

– Что ты, отец, ты должен лежать.

– Нет-нет, поверь мне, так надо.

Эль вскочила с кровати и натянула сапоги, затем, усадив отца на край кровати, натянула ему на ноги такие же кожаные сапоги. Некогда крепкий мужчина теперь с трудом стоял на ногах, опираясь на хрупкую дочь. Его тело скрывалось под белой тонкой ночной рубашкой, которая свисала до пола и прикрывала сапоги. Редкие волосы и борода были абсолютно седые, а все тело дрожало то ли от холода, то ли от слабости.

– Нам сюда, – указал он на каменную стену, поросшую тонким зеленым мхом, в то место, где висел факел.

В глазах Эль застыло непонимание.

– Зачем?

– Идем, сейчас ты сама все узнаешь.

С трудом передвигая ноги, с помощью дочери Эльри добрался до стены.

– Ты должна толкнуть.

Эль, не задавая вопросов, толкнула стену.

– Сильней, – тихо произнес Эльри и тоже уперся в стену одной рукой. Перед Эль со страшным грохотом, перемешанным со скрипом и скрежетом камней, отворилась каменная дверь, оставив в стене широкий проем. Куда-то вниз вела старая сырая железная лестница. Доносился звон капель воды и какая-то необычная свежесть, словно только что прошел дождь. Порыв ветра, вырвавшийся из-за стены, содрогнул пламя факелов и сразу же утих.

– Что там? Отец!

– Идем, мы должны спуститься вниз.

– Лестница мокрая и скользкая, ты можешь оступиться.