Чаша страдания

Сталин никогда не делал открытых заявлений об уничтожении еврейской нации и всю жизнь сотрудничал с евреями. У него была другая тактика – массовыми репрессиями он добивался подавления национальных чувств вообще всех наций Советского Союза. Аресты и расстрелы одинаково распространялись на всех – русских, украинцев, поляков, грузин, евреев, латышей. Сталин мог не любить евреев, но некоторых из них держал около себя и даже возвышал. Однако он не любил и даже боялся сионистского движения. Он говорил: «Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения. Он все еще рассматривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток… Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш Союз, чтобы Россия больше никогда не могла подняться»[6 - Из записи беседы с послом СССР Александрой Коллонтай в 1936 году.].

Под конец жизни Сталин взял курс на целенаправленный террор против евреев своей страны, и только его смерть спасла советских евреев от жуткой участи.

Сталин заражал, будоражил советских людей своими бредовыми идеями, и ему, как и Гитлеру, удалось внедрить эти идеи в умы миллионов своих сторонников. Хотя он не создал расистской теории, но всячески культивировал в советских людях великорусский шовинизм.

Обязательная и самая основная часть любой диктатуры – культ личности диктатора. Гитлер заставил все население Германии называть себя «F?hrer» («вождь»), а в качестве приветствия люди должны были вскидывать руку вверх, на манер древних римлян, и произносить: «Heil Hitler!» (Слава Гитлеру!). День рождения Гитлера, 20 апреля, стал национальным праздником Германии. Его портреты и бюсты вешали и расставляли во всех рабочих кабинетах, а громадные портреты во весь рост, исполненные масляными красками, – при входах во все учреждения.

Культ личности Сталина превосходил гитлеровский. Русское слово «вождь» соответствует немецкому «фюрер», но к нему должны были добавлять «гениальный вождь всех трудящихся», «величайший вождь прогрессивных народов», «вождь и отец всего советского народа». На съездах коммунистической партии и на всех собраниях все обязаны были скандировать до изнеможения: «Слава великому Сталину!» и «Да здравствует гениальный вождь трудящихся всего мира великий Сталин!», и даже солдаты должны были бросаться в атаку с криком «За Родину, за Сталина!».

Портретов и скульптур Сталина было больше, чем изображений Гитлера. Писатели, драматурги, поэты, композиторы, скульпторы, художники – все обязаны были воспевать Сталина. О нем сочиняли былины и песни, создавали фильмы, его портреты висели во всех галереях и музеях. Многим городам страны присвоили его имя – Сталинград, Сталино, Сталиногорск. Везде были переименованы в его честь тысячи улиц и площадей и повсюду стояли его скульптуры. Тысячи учреждений – заводы, колхозы, институты – носили имя Сталина.

В историческом плане диктаторы оцениваются по числу жертв. У Сталина жертв было намного больше: в Советском Союзе был арестован каждый двадцатый, в тюрьмах и исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа погибло до двадцати миллионов ни в чем не повинных людей.

С учетом этих сравнительных характеристик обоих диктаторов ясно, что между Гитлером и Сталиным было больше общего, чем различного. Они шли по трупам людей параллельными путями. Только, в отличие от законов геометрии, параллели эти в конце концов сошлись и скрестились в смертельной схватке. И победил тот из них, чей народ смог вынести больше.

4. Еврейский антифашистский комитет

С самого начала войны, для того чтобы влиять на настроение советских людей и ослаблять упаднический дух, правительство стало формировать общественные комитеты из известных граждан. Первым был образован Всеславянский комитет – из русских, украинских и белорусских ученых, писателей, художников и артистов. Образованием этого комитета подчеркивалась национальная гордость славянских народов. За ним образовали Комитет советских женщин – повысить чувство своей значимости у матерей, жен, сестер и дочерей бойцов, сражавшихся на фронте. Следующим был Комитет советской молодежи. А Комитет советских ученых был призван напомнить о важности науки в деле борьбы с агрессорами. Целью всех этих комитетов было поднимать дух войск и призывать иностранные государства на помощь Советскому Союзу. Как все в стране, комитеты работали под контролем властей.

И вот 24 августа 1941 года, когда война шла уже два месяца, по всесоюзному радио провели трансляцию из Москвы митинга «представителей еврейского народа». Так объявил густой баритон Юрия Левитана, диктора-еврея. В Центральном парке культуры собралось пятнадцать тысяч московских евреев. Митинг и его трансляцию по радио организовали по прямому указанию Сталина: в таком тяжелом положении ему нужна была мировая поддержка на всех уровнях, от всех народов, включая евреев. С началом войны политика руководства изменилась и общий настрой в отношении евреев улучшился – необходимо было мобилизовать все внутренние ресурсы.

Было решено транслировать митинг, чтобы его услышали во многих странах мира. На нем выступили актер Соломон Михоэлс, писатель Илья Эренбург, поэт Самуил Маршак, писатель Давид Бергельсон. Все они обращались в своих выступлениях к «братьям-евреям». Единственным выступавшим неевреем был академик-физик Петр Капица. Большой ученый и глубокий интеллектуал, Капица имел влияние на общественное мнение[7 - Среди евреев он получил признание за то, что в 1938 году, на пике «ежовщины», сумел на свой страх и риск вызволить из тюрьмы выдающегося молодого физика-еврея Льва Ландау, будущего нобелевского лауреата, гордость советской науки.]. Выступавшие призвали евреев во всем мире прийти на помощь Советскому Союзу, где жило более трех миллионов евреев, и где теперь происходило зверское уничтожение тех, кто не успел сбежать от гитлеровцев. Митинг действительно произвел большое впечатление на евреев многих стран.

В США сразу был создан Еврейский совет по оказанию помощи России, во главе с самым знаменитым евреем мира физиком Альбертом Эйнштейном. В Палестине, где еще не было еврейского государства, но жило довольно много евреев, тоже создали Комитет помощи, его назвали «Лига Ви» (от английского слова «victory» – «победа»).

Организация еврейского митинга проходила под контролем наркома внутренних дел Лаврентия Берии – «хозяина» страшного дома на Лубянке, где пытали и убивали десятки тысяч людей, в том числе и евреев. Берия прямо предупредил выступавших:

– Ни одним словом не упоминать международные сионистские еврейские организации, особенно «Джойнт». Это шпионская организация, товарищ Сталин считает ее нашим злейшим врагом.

Главной задачей было привлечь внимание евреев всего мира к страданиям страны, особенно – к страданиям евреев. Советские евреи придавали большое значение этому своему первому радиовыходу на международную волну.

В сентябре 1941 года были освобождены из тюрьмы председатель «Бунда» (Всеобщего еврейского рабочего союза) Виктор Адлер и его заместитель Генрих Эрлих. Еврейская партия «Бунд» была первой социалистической организацией в царской России, предшественницей партии Ленина, и давно была разогнана. Освобожденные Адлер и Эрлих, осознав громадность трагедии еврейского народа, предложили создать Еврейский антифашистский комитет. Кого поставить во главе комитета? Нужен был еврей с известным именем. Были предложения поставить Виктора Адлера. Но Берия решил проще – оба недавно освобожденных были расстреляны в декабре 1941 года.

Но в 1942 году все-таки было принято решение организовать Еврейский антифашистский комитет (ЕАК) по типу Всеславянского и Женского комитетов. Формулировка задачи комитета звучала так: «Для вовлечения в борьбу с фашизмом еврейских народных масс во всем мире». Но создали его с целью пропаганды заботы о евреях. В соответствии с государственной линией, в комитет отбирали только наиболее известных и проверенных на лояльность евреев. Берия поручил своему заместителю генералу Райхману вызвать Соломона Михоэлса для назначения его председателем комитета.

Михоэлс был признанным великим актером, руководителем Еврейского театра, народным артистом СССР. О влиянии его имени на евреев страны было хорошо известно. Театр Михоэлса в начале войны эвакуировали в Ташкент, там он давал спектакли совместно с Узбекским театром. Генерал Райхман срочно вызвал Михоэлса.

С тех пор как Райхман в 1938 году вел следствие по делу Михаила Кольцова, арестовывал Всеволода Мейерхольда, Павла Берга и следил за всеми, кто посещал Еврейский театр, он сделал большую карьеру – стал генералом и заместителем начальника отдела разведки. Сталину и Берии выгодно было держать в органах слежки генерала-еврея: при случае он мог легче проникнуть в любые группы евреев, проще вызвать у них доверие к себе. К тому же Райхман был женат на балерине Ольге Лепешинской, звезде Большого театра. Это ввело его в круг театральной интеллигенции Москвы, где тоже было много евреев и нужна была слежка. Михоэлс хорошо помнил его как частого посетителя своего театра. Он, конечно, знал, что Райхмана не интересуют его игра и постановки, а появляется он в театре по службе.

И теперь этот важный генерал встретил его приветливо, почти по-приятельски:

– А, здравствуйте, дорогой Соломон Михайлович. Давненько мы не виделись. Да, тяжелые времена настали для нашей страны. У меня к вам важное дело – поручение самого Лаврентия Павловича. Вам выпала великая честь: мы назначаем вас председателем Еврейского антифашистского комитета. Это согласовано с самим товарищем Сталиным.

– Спасибо, я очень польщен.

– Вот здесь подготовленный список членов комитета, просмотрите фамилии отобранных товарищей.

В списке были известные люди, представители науки, культуры и армии: Соломон Лозовский, руководитель главного телеграфного агентства «Совинформбюро», генералы Крейзер и Кац, герой Советского Союза командир подводной лодки Фисанович, академики Фрумкин и Лина Штерн, писатели Илья Эренбург и Давид Бергельсон, поэты Самуил Маршак, Перец Маркиш, Лев Квитко, Фефер, музыканты Давид Ойстрах, Эмиль Гилельс, актер Зускин, писатели Хейфец, Юзефович, врач Шимелиович. Секретарем назначался Ш.Эпштейн. Люди сплошь солидные и значительные.

Райхман вкрадчиво продолжил:

– Ну что, Соломон Михайлович, надеюсь, вы согласны со списком?

– Согласен, полностью согласен.

– Ответственность комитета и лично ваша очень велика. Задача состоит в том, чтобы привлечь мировую еврейскую общественность к помощи Советскому Союзу. Мы не сомневаемся в ваших патриотических чувствах, но… – он сделал значительную паузу, – Соломон Михайлович, мы знаем, что эти уважаемые и достойные люди могут не всегда и не совсем правильно понимать свою задачу.

Михоэлс удивленно поднял брови. Райхман разъяснил:

– Я имею в виду, что некоторые могут начать проявлять чрезмерную инициативу по связи с зарубежными еврейскими организациями. Мы с вами знаем, что не всегда нужная сверхактивность – это типичная еврейская черта.

Михоэлс подумал: «Мягко стелешь, да жестко нам будет спать, членам комитета. Если бы ты сам не был сверхактивным в арестах, тебя не сделали бы генералом НКВД». Райхман продолжал инструктировать:

– Я должен вас предупредить, что все указания по работе комитета вы будете получать от нас. Никаких самостоятельных и несогласованных действий быть не должно. Вы понимаете?

Чего же тут было не понять советскому человеку, запуганному жесткой пропагандой и тысячами арестов? Михоэлс только кивнул.

– Встречи с представителями иностранных держав мы будем планировать сами и будем указывать вам, что можно говорить на этих встречах. Вы понимаете?

Слушая вкрадчивый голос, Михоэлс продолжал думать: «Какой спектакль, какая жесткая режиссура! Нас выбрали для того, чтобы сделать из нас марионеток, а веревочки будет дергать наркомат внутренних дел, вот этот ничтожный генералишка». Не подавая вида, Михоэлс кивнул:

– Понимаю.

– Теперь вот что: комитету поручается три раза в месяц издавать на идиш официальную еврейскую газету, чтобы ее могли читать за границей. В ней будут публиковаться статьи о жизни советских евреев и о ходе войны. Естественно, все материалы будут предварительно проверяться нашей цензурой. Как вы предлагаете назвать газету?

Михоэлс задумался:

– Назовем «Эйникайт», на идиш.

– Что это за слово? Я ведь идиш не знаю.

Михоэлс решил немного позабавиться:

– Как, вы не знаете идиш? А я помню вас на наших спектаклях.

Райхман немного смутился, но тут же нашелся:

– Чтобы уловить класс игры актеров, не обязательно знать язык. Качество спектакля видно и по постановке, и по декорациям, и по движениям артистов. В вашем театре я всегда получал большое удовольствие. Это был отдых для меня.

Михоэлс подумал: «Ты хитер и не глуп, но насчет отдыха врешь – это была твоя работа: выслеживать людей, пришедших в наш театр».

Оба разыграли эту игру в обмен мнениями быстро и ловко, и Михоэлс тут же ответил на вопрос Райхмана:

– Слово «эйникайт» означает «единство».

Райхман снял с полки русско-еврейский словарь, проверил:

– Правильно – «единство». Годится.