Я – телохранитель. За пригоршню баксов

«Напугана… Пистолет в моей руке… Пистолет не прятать… Дверь… Двор… Проходной… К своей машине нельзя… Она у входа… Там могут быть сообщники… Машина… Дверца… Марецкого в салон… Водитель испуган…»

– Все нормально, мужик! Вперёд! Ты на пистолет не смотри, у меня на него разрешение есть.

И уже Марецкому:

– Нормально! Всё хорошо!

Волосы у Марецкого мокрые. Не достригли его. Вид диковатый, конечно. В другом месте теперь марафет наведёт.

– Вам теперь нельзя здесь появляться, – сказал Китайгородцев. – Забудьте про этот салон навсегда.

Могут ведь мстить, попадёт под горячую руку.

* * *

Степан, несмотря на ранний час, был уже сильно поддатым. Его Костюков распознал сразу – по словесному описанию, данному ему Китайгородцевым, хотя рядом сидели ещё три пьяных мужика.

– Ты Степан? – на всякий случай уточнил Костюков.

– Ну, допустим, я, – не очень уверенно подтвердил тот.

Чтобы мысли собеседника потекли в правильном направлении, Костюков показал ему своё удостоверение. «Ксива» была самой обычной. Из неё следовало, что Костюков является сотрудником частного охранного предприятия «Барбакан». Но на фотографии он красовался в милицейской форме. Фото сохранилось с тех давних уже пор, когда он служил в органах. Ход запрещённый, но действовало обычно безотказно.

– Поговорим? – предложил Костюков тоном человека, никогда в своей жизни не знавшего отказа.

Пошел по тропинке, уводя Степана прочь от его собутыльников. Степан послушно шёл следом, вздыхая от посетившего его расстройства чувств.

Шли мимо размытых дождями могильных холмиков, мимо неровно стоящих крестов, к машине, припаркованной у покосившегося забора.

– Садись!

– З-зачем? – испугался Степан.

Машина большая и роскошная. Он в таких и не сидел никогда.

– Садись!

Сел. Руки держит на коленях. Голову вжал в плечи. И спиртным от него разит за версту. Эх, матушка Россия!

– Сейчас расскажешь мне о людях, которые приезжали сюда в прошлом месяце. Те, которые про графа расспрашивали. Это ведь ты с ними разговаривал?

– Нет! То есть да!

– Послушай, – сказал Костюков. – Меня бояться не надо. Если ты обо всём толково расскажешь, я тебе ещё и литр водки поставлю. А если будешь бекать-мекать, вот тогда уж точно держись. Понял?

– Понял, – с готовностью кивнул Степан.

– Когда они приезжали?

– В прошлом месяце, вы же сами сказали.

– Число помнишь?

– Нет.

– А день недели?

– Не помню. Ну, в общем, после выходных.

– В понедельник?

– Не-а.

– Вторник?

– Может, вторник. А может, и среда.

– Среда – это разве после выходных?

– А у нас так: как пить кончили, на работу вышли, так, считай, выходные закончились.

– И что – бывает, что в среду только выходные заканчиваются?

– Ага.

– Хорошо живёте, – признал Костюков. – Широко. Даже завидно. Ну хоть начало месяца? Или конец?

– В конце это было. Не так давно, в общем.

– Дверцу открой, – попросил Костюков. – А то уже дышать нечем… Значит, приехали они…

– Ага, приехали.

– Сколько их было?

– Двое.

– Мужчины? Женщины?

– Мужики.

– Машина какая у них?

– Хорошая.

– Понимаю, что не «Запорожец». Марку можешь назвать? «Мерседес»? «Тойота»? Или ещё какая другая?

– Я не знаю. Но не наша.