Прошел во второе купе. Там никого не было, дверь оказалась открыта. Нож лежал на столе. Китайгородцев взял его, вышел в рабочий тамбур, открыл дверь, ведущую в следующий вагон, и выбросил нож на рельсы.
?
Девчонка, похоже, тяготилась присутствием Китайгородцева. Смотрела в окно с хмурым видом, а там уже и не видно было ничего, только изредка в стылой тьме вспыхивали неяркие огоньки чужих окон и тут же уносились прочь. И лишь когда Анатолий снял пиджак, под которым обнаружилась плечевая кобура с пистолетом, Рита проявила интерес.
– Настоящий? – спросила она.
– Настоящий.
– Как называется? «Кольт»? – Других она и не знала, наверное.
– «ИЖ».
– Как?
– «ИЖ-71». Гражданский вариант милицейского «Макарова».
– Отечественный, что ли?
– Да.
– И он стреляет настоящими патронами?
– Верно.
– И из него можно убить?
– Запросто.
– Ого! – сказала Рита уважительно. – И что – если на меня кто-то нападет, вы будете в него стрелять?
– Никто на вас не нападет…
– Ну, а если, вдруг?! Неужели будете стрелять?!
– Буду.
– А раньше?
– Что?
– Раньше в кого-нибудь приходилось стрелять?
– Ну…
– О! – округлила глаза Рита, и в ее взгляде вдруг проявилось восторженное оцепенение, обычно присущее детям, слушающим страшную, но увлекательную сказку. – И вы его убили?
– Нет.
– Ранили?
– Нет.
– Почему? Не попали?
– Я в воздух стрелял, – мягко сказал Китайгородцев, глядя Рите в глаза лживым взглядом взрослого человека, заведомо говорящего ребёнку неправду.
Тот ведь ещё маленький, и не нужно ему пока знать о неприглядной изнанке жизни…
– И что, человек испугался и убежал?
– Убежал, – кротко кивнул Анатолий.
Не хотел, чтобы она его боялась.
– А давно вы телохранителем работаете?
– Давно.
– Пять лет?
– Больше.
– Десять?
– Меньше.
– Вы, наверное, многих охраняли?
– Многих.
– А кого?
– Много кого.
– И знаменитых – тоже?
– Да.
– Кого? – совсем уже заинтересовалась Рита.
Она хотела услышать громкие фамилии. Все-таки лестно. В прошлом году этот парень, к примеру, Пугачеву охранял, а теперь вот ее, Риту. Можно будет потом рассказать подружкам в университете.
– Я не могу назвать фамилий, – разочаровал ее Анатолий.
– Почему?
– Нельзя. Мне запрещено.