Дом

– Вот уж не думал, что я делал тогда богоугодное дело, – вдруг фыркнул Станислав. Но тут же стал серьезным. – Знаешь, даже не представляю, с каким мужчиной ты сможешь поладить.

– Это еще почему? – спросила заинтригованная Евгения.

– А для тебя всегда важней ты сама, твоя работа. А муж, семья – это не более чем приложение к ней. Ты не идешь ни на какие компромиссы. Я это быстро смекнул, но решил терпеть.

– Неправда, пока мы жили вместе, я старалась быть тебе хорошей женой, во всем, чем могла быть полезной. И жертвовала собой, своим временем ради тебя. Вспомни, как много я занималась организацией твоей персональной выставки. Придумала ее дизайн. Сам бы ты ни за что не справился с этим делом.

– Это так, ты мне тогда сильно помогла. Но ты делала это не из-за любви, а из чувства долга. У тебя вообще долг заменяет любовь. Точь-точь, как у твоего отца. А ты стопроцентная его дочка.

– Оставь моего отца в покое. Он тут ни причем.

– Он всегда причем. В твоей жизни он всегда значит больше, чем муж. Я постоянно ощущаю его незримое присутствие. – Станислав поставил на стол опустевшую чашку кофе. – Давай закажем еще по одной, – предложил он.

– Хватит! – резко произнесла Евгения. – Мы здесь не для того, чтобы пить кофе. Мы его уже достаточно выпили. Ты хочешь проговорить до самого вечера.

– Накопилось, родная, – подтвердил Станислав. – Давно мы так хорошо не разговаривали. Знаешь, в чем твоя проблема, дорогая? Ты никак не можешь построить свой дом. Другим строишь, а себе не получается. С первым мужем не вышло, теперь вот со вторым, то есть со мной – тоже. Где гарантия, что с третьим получится. Ее нет.

Евгения вдруг подумала, что в чем-то он прав. Они действительно давненько не беседовали по душам. То не было времени, то не было желания. А потом, когда разрыв стал неизбежным, ей показалось, что отпала сама необходимость в таких разговорах. Они утратили свой смысл. Но теперь она вдруг поняла, что заблуждалась. Чтобы отпустить человека, надо выяснить все, что с ним связано, до конца. И только тогда почувствуешь, что освободилась от него. Так что сегодняшнее общение со Станиславом не напрасно.

– Еще что ты хочешь сказать обо мне? – спросила она.

– Еще? – даже удивился Станислав. – Ты очень рискуешь.

– В чем?

– Навсегда остаться одной. Не представляю того, кто может надолго оказаться рядом с тобой. Неужели тебе нравится такая перспектива?

– Такая перспектива мне не нравится. Но знаешь, я фаталистка: будь, что будет. Но жить с человеком, с которым тебе жить не хочется только ради того, чтобы не быть одной, не стану. А ребенка можно родить и вне брака.

– Тогда давай после развода ты родишь его от меня.

Евгения отрицательно покачала головой.

– Я уже сказала, от тебя не хочу. Я буду рожать только от того, кого возжелаю.

– Давай закажем по коньячку. Для разговора с тобой мне требуется допинг.

Евгения посмотрела на висящие на стене часы.

– Мы сейчас поедим в ЗАГС, иначе опоздаем. Если для женитьбы не обязательно быть трезвым, то разводиться надо непременно в таком состоянии. Так что выпьешь коньяку после того, как подадим документы.

– Мы уже не можем найти согласия ни по одному вопросу. – В голосе Станислава неожиданно прозвучала грусть.

– А нам это уже и не обязательно. Я рассчитаюсь и мы едем. У тебя же поди как всегда нет денег.

– Нет, – грустно сознался Станислав. – Рассчитывал занять у тебя.

– По случаю развода я тебе дам. Тем более я получила деньги в связи с окончанием проекта.

– Поздравляю. Ты, в конце концов, спелась с заказчиком? Я помню, как сильно он выводил тебя из себя.

– Более или менее. Всегда нужно время для притирки.

– У нас было много времени. А мы так и не притерлись.

– Результат, как тебе известно, не гарантирован. У нас не вышло. А вот с ним получилось.

– Может, в таком случае тебе за него выйти замуж?

– Он женат и не в моем вкусе.

Евгения жестом показала официанту, чтобы тот принес счет. Он сделал это быстро, она расплатилась.

– Вставай, Станислав, – попросила она. – Я хочу сегодня еще отдохнуть. Я жутко устала от работы.

Станислав посмотрел на нее, хотел что-то сказать, но вместо этого молча встал и направился к выходу. Евгения поспешила за ним.

3

Первые три дня Евгения блаженствовала. Вставала поздно, так как отсыпалась за все недобранные для сна часы, пила кофе, потом садилась на мягкий диван и смотрела телевизор. В последнее время она так мало проводила время дома, что куда-то идти или ехать желания почти не возникало. Она даже стала в чем-то оправдывать поведение теперь уже почти бывшего мужа; кому понравится жена, которая постоянно занята на работе. Ничего удивительного, что он ей изменил, она уделяла ему слишком мало внимания.

Однако это обстоятельство не меняло ее отношение к предстоящему разводу, все шло к этому уже давно, она разочаровалась в Станиславе, как в человеке. Он перестал вызывать в ней интерес, хотя, как художник, явно прогрессировал. Но в ее глазах это нисколько не искупало его недостатки.

Впрочем, о Станиславе она думала и редко и немного, она чувствовала, как быстро уходит этот человек из ее души и жизни. Гораздо больше в ее мыслях место занимал отец. По электронной почте она отправила ему фотографии и небольшой фильм о своей работе. И теперь с нетерпением ждала его оценки.

Евгения всегда очень высоко ценила его мнение. Когда она окончила школу, то довольно долго и мучительно выбирала свой дальнейший путь. Вариантов, которые ее манили, было два: либо медицина, либо архитектура. К обоим занятиям она испытывала примерно одинаковую склонность. Победила архитектура; как раз в это время отца назначили главным архитектором города. И она окончательно решила, что пойдет по его стопам.

И никогда не жалела о своем выборе. Только иногда, особенно когда заболевал кто-то из близких, на нее вдруг накатывало сильное желание заняться его исцелением. Для этого были даже некоторые основания; для неспециалиста она довольно неплохо разбиралась в медицине. Могла поставить диагноз и прописать лечение, если заболевание было несложным. Пару раз без помощи врачей вылечивала сначала первого мужа, потом второго. Впрочем, это было не слишком сложно, так как организмы у обоих были крепкие. А если бы к тому же они еще вели и здоровый образ жизни, то вообще почти бы не болели. К сожалению, именно такой образ жизни им у был не очень свойственен.

Евгения не без опасения ждала ответа отца. Если ему ее работа не понравится, это станет для нее серьезным ударом. Такое уже пару раз случалось, когда он весьма критически оценивал то, что она делала. Правда, это относилась к тому раннему периоду, когда она только начинала свою карьеру. Он тогда весьма аргументировано разнес в пух и прах выполненный ею проект, который она считала сделанным на хорошем профессиональном уровне. И даже в тайне гордилась им.

Это стало для нее хорошим уроком, отныне она каждый очередной выполненный проект оценивала как бы с точки зрения отца. И это оказалось весьма полезным ракурсом; нередко после такого взгляда она находила в своей работе существенные недостатки. И возможно, в том числе и по этой причине с некоторых пор она больше такой суровой критики с его стороны не подвергалась. И все же опасение получить его неодобрение сохранялось.

Ответ отца пришел на третий день. Он хвалил дочь, причем, впервые для этого не жалел выражений. По его словам, она, наконец, достигла уровня мастера. А в его устах это была высшая похвала.

На какое-то время Евгенией овладела эйфория. Но радостное настроение продержалось недолго. После того, как Кроткий сообщил ей, что нашел для нее нового заказчика, она почему-то была уверенна, что он вот-вот даст о себе знать. Но прошло уже несколько дней, а звонок так и не раздался. Других же потенциальных клиентов у нее тоже сейчас не было.

С какого-то момента такое положение стало ее напрягать. Что она будет делать без работы, если никто в ближайшее время не объявится? Деньги благодаря гонорару Кроткого у нее пока есть, но для нее безделье страшнее безденежья. Когда долго нет заказов, у нее развивается депрессия. Ей ничего не хочется делать, ничем заниматься. Даже никого видеть нет настроения. Если возникает такое состояние, она способна провести много времени в полном одиночестве.

Ей самой не нравилось такое ее качество, она понимала, что это далеко не лучший образец поведения. Не случайно в свое время Станислав часто упрекал ее за то, что в такие периоды она даже отгораживалась от него. Но изменить себя не получалось, хотя такие попытки предпринимала. Эту черту характера она не могла в себе искоренить. Поэтому оставалось лишь смириться с ее существованием. Тем более, сейчас, когда она рассталась с мужем, кроме нее никто от этого не страдает.

Поэтому Евгения продолжала почти все время пребывать дома одна, если не считать недолгих вылазок в магазины. Впрочем, не совсем одна. Пару лет назад Станислав принес в их дом малюсенького щенка чихуахуа – абсолютно белого. Муж объяснил тогда свой поступок так: жену он видит мало, так хоть он будет хоть рядом с ним будет находиться собака; все не так одиноко.

Хотя Станислав обещал заботиться о щенке, но делал это так небрежно, что основные заботы о нем пришлось ей взвалить на себя. Иначе пес вполне мог бы даже погибнуть. А этого она никак не могла допустить, иначе бы его смерть надолго оставила глубокую рану в ее душе.

Пса по бумагам звали Диамант, но это имя показалось Евгении и длинным и каким-то напыщенным. Поэтому она сократила и упростила его до Димы. Собаке новая кличка тоже понравилась, и он охотно отзывался на нее.

Они быстро привязались друг к другу. И очень скоро Евгения уже не могла жить без своего Димы. Она знала, что когда войдет в квартиру, он бросится ей на встречу и будет прыгать вокруг нее, норовя взобраться на руки и облизать ее лицо. Иногда ее даже смущала такая сильная привязанность к собаке, она думала о том, насколько здоровое это чувство. По отношению к далеко не каждому человеку она испытывала подобные эмоции.