Плыл по морю хариус

и я там загорю, как эфиоп.

Я деньги взял в чулане,
над ними вечерами
мечтал, теперь прощай, велосипед!
Жена всплакнула малость,
а что ей оставалось?
Рукой покорной погрозила вслед.

Вокзал гудел, как улей,
мужчину там разули –
хулиганье! Мне жалко мужика.
Отдал ему я кеды,
он их надел покеда,
представился: «Григорьев из ЦК».

– А что ж ты не спецрейсом,
не воздухом, а рельсом?
В вагоне ехать суток полторы.
Он оглянулся ловко,
шепнул: «Командировка.
Не спрашивай про это до поры».

Его я принял в пару:
один погибнет парень,
на всем готовом он сидит в ЦК,
отвык от нашей жизни,
живет при коммунизме,
а тут реальность схватит за бока.

Мы встали за билетом,
но стало ясно – где там!
Кругом толпа, жара и мишура.
Как зверь, я рвался к кассе,
мне кто-то нос расквасил…
Взял в общий два. В Алупку! В Крым! Ура!

В вагон наш проводница,
с глазенками девица,
втолкнула пассажиров сотни две.
С Востока ехал дембель,
глушил вино под крендель,
Григорьев ужаснулся – скотник-де.

В портяночном настое
доехали мы стоя,
Григорьева я вынес на руках.
Он лёг под первый тополь
и крикнул: – Симферополь!
Как далеко ты, сволочь, от ЦК.

Он стал искать бумажник,
но побледнел весь ажник,
сказал: «Украли». Сделался суров.
Потом издал он вопль,
из носа вытек сопль:
– Ну как же так? Ведь нет у нас воров!

Добавил: – Вот так ребус.
Мы сели на троллейбус.
Григорьев ехал молча и потел.
В Алупке комнатёнку
мы сняли за пятёрку,
пошли на пляж, где море разных тел.

Сказал, вздохнув, Григорьев:
– И наши все на море,
в Ливадии балуют до утра.
Едят икру и сёмгу,
а завотделом Сёмка
лакею тычет в морду осетра.

Живём не хуже негров,
ведь сколько в наших недрах
и золота, и нефти, и угля.
На нас Массандра пашет,
Дюрсо Абрау – наше,
вина как грязи, только потребляй.

Я молвил с интересом:
– Молчит об этом пресса,
зато о показателях орём.
Вот мы с тобой у тётки
живем не по путёвке,
А ваши тоже едут дикарём?

И если да, то сколько
вы платите за койку?
И как спиртное? Тоже до семи?
Когда берёшь бутылку,
не чешешь ли в затылке,
челом не бьёшь таксисту до земли?

В палате цен кто служит,
наверное, не тужит,
вздувая цены на процентов сто.
Я слышал, замминистра
за воровство – под выстрел,
а ты, мол, не слыхал про воровство.