Засека

чуток ненавидя – любить.

И ветер ко мне всё нежнее и строже,
летать – не разделывать птиц…
Пичуга уверена – я осторожен,
но изредка смотрит и вниз.

И, кстати, «летать» – только в пятом разделе —
равно «щекотать высоту».
Мы делаем то, что мы делать хотели,
и будем хотеть… на лету.

Сомали

У меня – по гравёру в столетии каждом,
и в кремле-змейсовете есть люди свои…
Там, где любят Россию менты по бумажкам —
я, как всякий пират, полюбил Сомали!

Полюбил – по водице – догнать кораблишко,
и обчистить до нитки друзей ментовских,
чтобы те и другие сияли не слишком,
чтобы тоже хлебнули супца из тоски —

как придумали третьи друзья для народа,
доедая на завтрак фруктовый салат.
Заигралась ты, кодла – сменилась колода,
паучиха вахтёрша – всё-всё заспала.

Я помог добрым людям, поплакал, что – мало,
и пошёл себе дальше родимой межой.
А шпана мне бока между дел поломала,
растереть бы шпану, да я мальчик – большой.

В сельсовете тусуется верная кобра,
и заметны в грядущем – закладки мои…
А ведь сразу понятно, что мент – это образ,
что в составе России – моя Сомали?

Из фри

Всё состоит из фрикций,
это – железный факт.
Любят принцессок принцы.
С ветром играет флаг.

Сердце любого зверя
рвётся – туда-сюда.
Снова придёт на берег,
снова уйдёт вода.

Ластик залез на принцип —
и заскользил, чудак.
Я же сказал, из фрикций
всё состоит и так.

Встреча, разлука, встреча —
самый продлённый… миг.
Схемка свободы вечна:
крик – полушёпот – крик!

Декотанс

Сначала думай —
потом шагай.
Меня учили.
Я сдал зачёты.
Но свет латунный —
упал за край
в ночи… В ночи ли?
Ты кто? За что ты?..

Я безрассуден.
Стучит мой мозг.
Латунно-красный.
Горящий, жадный.
Кипящей сути
в следах заноз —
по капле грязной.
Как хороша ты…

Прости, что с крыши,
прости за шаг —
прощу за роспись
моих остатков!

…Латунно-рыжий
летит кошак.
Высокий хоспис.
Сезон осадков…

Сначала думай —
потом шагай.
Меня учили.
Я сдал зачёты.
Но свет латунный —
оплавил край.
Врачи… Врачи ли?
Мне колют ноты.