Альбиносы

Костя продолжал сидеть, обхватив колени руками, и не обращал внимания на старания Барби. Он все еще готов был броситься за Лизой, чтобы вырвать ее из лап Стерлинга. Даже представлял себе их драку. Но ни руки, ни ноги не слушались. Отрезвленный молитвою разум давил на чувства, как тормоз давит на колеса, не давая шелохнуться: – Это глупость! Это и есть «одержим напастьми…» – четко диктовал он.

Мальчишка уставился в одну точку и сидел неподвижно, пока в этой точке не появилась разноцветная « стриптизерша».

Костик спрятал голову в колени. Но Барби дышала все ближе. Он почувствовал ее взволнованное прикосновение.

Ноги резко ожили, сорвались с тормозов и подняли подростка. Он побежал на вершину берегового откоса, отчаянно работая ими.

Ты куда, Поп? – услышал Костя обиженный голос за спиной, но не ответил ничего. Лишь обернулся и с высоты поискал глазами Лизабетт. Ее нигде не было видно.

* * *

– Батюшки-святы! – Варвара Тихоновна всплеснула руками и перекрестилась. – Костик, ты никак в аду побывал?! Ой-е-ей! Что случилось-то? Как ты выглядишь? – запричитала она. – Где ты был, Константин?

– Ба, прости, потом!… – внук проскочил в ванную и заперся. Он включил душ и сорвал с себя испорченную одежду. Ему хотелось поскорее смыть разноцветную грязь, в которой он вывалялся, а вместе с ней и горечь переживаний от предательства девочки с ямочками на щеках. Горячая вода быстро растворила следы молодежного фестиваля, но гадкое ощущение ревности поднялось в душе с новой силой. Костя никак не мог забыть, что произошло на берегу. Перед глазами то и дело всплывала фигура Лизабетт, удаляющаяся в кустарник. Сердце сжималось от боли. Костя жалел, что так глупо раскрылся перед одноклассницей, которая совершенно равнодушна к нему, сокрушался, что игру принял за ответную симпатию.

– Дурак! – ругал себя мальчишка.

Он включал попеременно то горячую, то холодную воду, чтобы в состоянии температурного стресса отделаться от мысли о Лизе. Это не помогало. Тогда Костя стал задерживать дыхание и представлять, будто бы тонет в воде, падающей сверху. Ему виделось, что над ним вовсе не душ, а тяжелый водопад, в котором он вот-вот захлебнется и уйдет на дно.

– Так мне и надо! – негодовал подросток, чувствуя, как задыхается. Он резко вынырнул из «водопада», хватая воздух, и стал бить себя по щекам. Потом стукнулся лбом в кафельную стену, уперся в нее, словно в непреодолимую преграду из своих взволнованных чувств, и… заплакал. Его воображение упорно продолжало искать Лизу в зарослях «секси-парка». Ах, если бы не Лиза! Разве случилась бы эта буря в сердце? Стоп! При чем тут Лиза? Ну, да, конечно, она ушла с другим! Только главная причина ни в ней! Во мне! Я раскис! Слабак! Костя укорял себя, пытаясь вернуть самообладание и привести чувства в покойное течение. Как удалось это сделать у волжской воды с помощью молитвы, когда он узрел картину гармонии Божьего мира.

Мальчишке вспомнились слова отца Амвросия, в одной из проповедей священник говорил о том, насколько слаб человек, когда страсть овладевает им. Страсти губят, и даже доводят до смерти, если не научиться смирять их! Теперь Косте становился понятным смысл слов «страсть» и «смирение». Подросток делал открытие.

Его воображение разыгралось. Он представил себя в захламленном «Колизее», дерущимся с неведомым доселе врагом, который пытается поразить сердце, мысли и тело тяжелыми ударами уныния. Ревность атаковала, стараясь повергнуть свою жертву, а Костя отчаянно отбивался и чувствовал, что никак не может одолеть врага. Страсть падала и затихала, но вдруг поднималась с новой силой, не оставляя душу подростка в покое.

Рука сжала висевший на груди крестик, и мальчишка приложился к нему губами.

– Укрепи меня, Господи! – в который раз за минувший день начал повторять он, ища спасения. И в который раз душа устремилась в одно и то же, единственное на земле место, где можно укрыться от страсти – в церковь. И вновь зазвучали подзвонные колокола «Господи, помилуй! Господи, помилуй!…»

Отчаянная слезная молитва ободрила и постепенно успокоила. Костя почувствовал, что очередной приступ бури внутри него стихает.

– Вот и хватит! – громко приказал подросток себе и с силой надавил лбом в стену. Непреодолимая преграда, показалось, начала проваливаться. Костя вздрогнул и отшатнулся, ощупывая кафель рукой.

Он вылез из ванны. Растирался с наслаждением, до ощущения огня на коже. С удивлением наблюдая, как с каждым решительным движением к нему притекает сила и душевное равновесие. Крепость возвращалась в руки, плечи, в разум и чувства. Обрадованный молодой человек перекрестился:

– Слава Тебе, Боже! Слава Тебе…! – и стал одеваться.

– Иди кушать-то! – позвала из кухни Варвара Тихоновна. Она стояла у стола в ожидании внука.

– Благослови! – кивнула бабушка на полные тарелки, – ты в доме мужчина!

Костик взглянул на икону Спасителя, висевшую в углу под потолком.

– Очи всих на Тя уповают, Господи. И Ты даеши им пищу во благовремении. Отверзаеши Ты свою щедрую руку и исполняеши всякое животное благоволение, – произнес подросток и перекрестил еду на столе.

– Ну, вот! – обрадованно воскликнула бабушка. – Теперь это трапеза, а не пережевывание продуктов. Какой ты у меня все-таки молодец, что православный! – похвалила она внука.

Костя зарделся. Ему стало стыдно за недавний отказ идти на литургию и захотелось тут же рассказать обо всем, что с ним произошло.

– Прости меня, ба! Я…

– Бог простит! – перебила бабушка. – Все потом! Потом! – движением руки Варвара Тихоновна остановила внука. – Давай трапезничать уже! Голоден-то, поди?

Они сели за стол.

Мальчишка чувствовал, что бабушка хочет знать, откуда и почему он вернулся домой разноцветным ужасом, но не спешит заставлять его заново пережить минувший день, догадываясь наверняка, что это был какой-то кошмар.

Костя опустил голову и стал быстро работать ложкой, стараясь не смотреть на бабушку.

– Проголодался! – подтвердила та свою догадку.

Мальчишка оторвался от тарелки, распрямился и положил ложку.

– Что ты сказала батюшке, почему меня не будет? – напрягся он.

– Сказала, что у тебя проблемы в школе, – вздохнула Варвара Тихоновна.

– Так и есть! – Костик подскочил со стула. Посуда на столе брякнула.

– Ба! Так и есть! Честное слово! – он обрадовался, что не вынудил близкого человека лгать. – У меня проблемы! Были! Но теперь – все! Честное слово! Ты мне веришь! Никаких проблем больше не будет!

– Верю, мой мальчик! – вздохнула Варвара Тихоновна в очередной раз. И добавила:

– В твоем возрасте проблемы только начинаются.

Костя был счастлив, что недавний конфликт с бабушкой из-за его нежелания идти в церковь закончился. Он посмотрел на Варвару Тихоновну с любовью: какая она добрая!

* * *

Утром следующего дня, в половине девятого подростки, как воробьи на кормушку, привычно слетались на школьное крыльцо и, погалдев, разбегались по классам.

Костик заскочил последним, когда уже прозвенел звонок, на полшага опередив в дверях учительницу литературы. Он пронесся мимо своей парты и плюхнулся у задней стены, увешанной плакатами, на свободное место.

Восьмиклассники встали, приветствуя педагога.

– Вот что значит, Казанцев, влетать в класс на второй космической скорости, – отвечая на приветствие взмахом руки, начала урок Татьяна Андреевна.

Все обернулись.

– Тормозная ступень сработала только у последней парты, да? – пошутила учительница. – Спасибо, что стену не проломил!

Класс развеселился.

– Ну, все! Все! – Татьяна Андреевна постучала авторучкой. – Успокойтесь!

Она поправила очки, большим и указательным пальцами закрепляя их на кончике носа.

– Костя, иди на место! – приказала педагог. Она глянула поверх стекол, раскрыла журнал и присела.