Взгляд в прошлое

– Вы, – уверенно ответил Вовочка. – Мне только два раза в неделю нужно будет ходить на тренировки.

– Значит, как минимум одна тренировка в будний день, вместо самоподготовки, – уточнил начальник курса. – Это не в моей власти. По такому вопросу нужно к начальнику училища обращаться. А кто к нему пойдет? Ты? Все, иди, и займись чем ни будь полезным.

Вовочка ушел, а через несколько дней радостный прибежал к начальнику курса.

– Александр Михалыч, начальник училища разрешил мне ходить на тренировки по регби, – сообщил ему Вовочка.

– Во-первых, не Александр Михалыч, а товарищ майор, – строго поправил его начальник курса.

– Есть! Товарищ майор, а не Александр Михалыч, – исправился Вовочка. Но я ведь к Вам со всем уважением, а в обращении «товарищ майор» никакого уважения нет.

– А как ты попал к начальнику училища? – поинтересовался майор.

– Да очень просто, – не понял его Вовочка, – узнал, где находится его кабинет, и пошел.

– А о том, что к вышестоящим командирам и начальникам можно обращаться только по команде, ты знаешь? Или устав никогда не читал?

– Знаю, но это ведь просто формальность, – пояснил свою точку зрения Вовочка.

– Смирно! – скомандовал майор. – За нарушение порядка обращения к вышестоящему начальнику, объявляю Вам пять нарядов на работу вне очереди. И запомните, это не формальность.

Пять дней вместо дневальных Вовочка мыл туалет, но зато, у него было разрешение на тренировки по регби. С тренировок он всегда приходил с разбитой губой, или с фингалом под глазом, но всегда был в приподнятом настроении, и всегда улыбался. А у начальника курса появилась еще одна головная боль, теперь нужно было всем объяснять, что это за курсант у него в строю стоит с разбитым лицом, и что с ним случилось.

– Ну ты бы его куда ни будь внутрь строя, что ли, спрятал, – советовали ему, – а то стоит в первом ряду, у всех на виду.

А куда его с таким ростом спрячешь? Через два года к его синякам, правда, все привыкли, но когда курсанты из казармы переехали жить в общежитие, с Вовочкой начались новые проблемы. Был в то время комендантом училища майор Фещенко, человек очень толстый, похожий на столовую свеклу. Он очень усердно наводил порядок в училище, делая замечания даже полковникам, чем сам же нарушал устав. Периодически он совершал рейды по курсантскому общежитию, чем очень раздражал Вовочку, который закрывал свою комнату на ключ, и не пускал в нее коменданта.

– Товарищ майор, это опять Вы? – обычно спрашивал он, когда за дверью стоял комендант. – Подождите немного, я сейчас наведу порядок, и открою.

Держал коменданта за дверью минут пять, а потом спокойно ее открывал. Комендант был вне себя от ярости, обыскивал всю комнату, но ничего не находил. Да обычно там ничего и не было, Вовочка просто играл у коменданта на нервах, а если что и было, то Вовочка складывал бутылки со спиртным в авоську, и вывешивал ее на веревке за окно. Комендант жаловался и на курсанта, и на начальника курса начальнику училища, но тот попросил коменданта предоставить ему факты, а не слова, хотя беседу с начальником курса, кстати, очень неприятную для последнего, он все же провел. В свою очередь, начальник курса провел беседу с курсантом, во время которой и предупредил последнего, о характеристике, которая его ждет при выпуске из училища.

– Александр Михалыч, ну что я такого сделал? – с невинными глазами объяснял Вовочка. – Я просто заправил койки, которые ребята с утра не успели заправить. Ну не показывать же коменданту весь этот бардак, который они оставили. Я с ними проведу беседу, – обещал он, словно издеваясь над начальником курса.

На обращение к нему по имени и отчеству, начальник курса уже не обращал внимания, к этому Вовочка его уже приучил. А для коменданта теперь было делом чести поймать Вовочку с поличным, и через некоторое время ему это удалось. Он появился в общежитии поздно вечером, когда его уже никто не ждал, и застал курсантов врасплох. Вовочка, с соседями по комнате, спокойно сидели за столом и ужинали. Дверь в комнату на ключ закрыта не была, а на столе стояла начатая бутылка водки, и несколько бутылок пива. Обрадованный комендант связал в узел скатерть, которой был накрыт стол, вместе со всем содержимым, которое находилось на столе, и отнес этот узел к дежурному по училищу, сказав, что завтра он все это отнесет начальнику училища. Над Вовочкой нависла серьезная угроза, но он умел выходить без потерь из сложных ситуаций. В то время, для улучшения командных навыков, вторыми помощниками дежурного по училищу назначались курсанты пятых курсов. К такому помощнику дежурного по училищу и обратился Вовочка за помощью. Ночью они заменили бутылки с водкой и пивом, на бутылки из-под молока и кефира.

– Утром майор Фещенко торжественно развязал перед начальником свой узел, чтобы продемонстрировать ему неопровержимые улики.

– Ну и что? – не понял начальник училища.

Такого подвоха комендант никак не ожидал.

– Подменили! – закричал он. – Товарищ генерал, они подменили бутылки! Накажите дежурного по училищу и его помощников.

Но просто так наказать полковника, дежурного по училищу, нельзя. Начали разбираться. Дежурный по училищу сказал, что комендант вечером принес какой-то узел, но ничего не объяснял, и содержимое этого узла не показывал, поэтому, они понятия не имеют, что там было, может там никаких водочных и пивных бутылок и не было. И опять комендант оказался в пролете.

А Вовочка снова отличился. Возвращаясь ночью в общежитие, он проходил мимо дома слепых, возле которого стояли каменные истуканы, каменные бабы, как называли их курсанты. Было похоже, что это скульптуры, изготовленные первобытными людьми, без проработки деталей. Это были обтесанные каменные глыбы, в которых угадывалось человеческое тело. Головы у них были с лицами без носа, глаз и рта, руки, опущенные вдоль туловища, просматривались, но были без кистей, а ноги вообще не были проработаны. Их здесь было десятка два. Большие и маленькие, они стояли группами, и поодиночке. Стояла и группка, напоминающая мать с ребенком. Вот этим ребенком, не совсем трезвый Вовочка и заинтересовался. Он расшатал эту фигуру и повалил на землю. Попытался ее поднять, но статуя оказалась очень тяжелой. Тогда он ее покатил, и докатил аж до Сумской улицы. Здесь он завернул статую в свою шинель, и остановил такси.

– Отец, помоги, – обратился он к водителю, – мой товарищ сильно перебрал и не может идти, а нам нужно до училища добраться. Помоги загрузить его в такси.

Водитель, конечно же помог. Ведь это святое дело, довезти пьяного курсанта до училища, тем более, если за это хорошо платят. Водитель довез пьяных курсантов аж до порога общежития, где помог второго курсанта и выгрузить.

– Ну ты уж дальше сам, – сказал он на прощанье. – Позови кого ни будь на помощь, а то уж больно тяжелый твой товарищ, хоть и маленький.

Но Вовочка никого звать не стал, он покатил «своего товарища» по ступенькам наверх. Долго мучился, но докатил свою ношу только до второго этажа. Докатить ее до своей комнаты на третьем этаже, у него не хватило сил. На площадке второго этажа он ее и оставил, завернутую в свою шинель. По этой шинели утром и определили виновника происшествия, и заставили Вовочку вернуть статую обратно к дому слепых.

На некоторое время Вовочка успокоился, больше ни на чем таком не попадался, а на пятом курсе он решил шикануть, и пригласил пятерых своих товарищей на свой день рождения в ресторан. Его конечно же отговаривали.

– Вовочка, а жить то потом на что будешь? – спрашивали его.

– Не волнуйтесь, я все предусмотрел, – отвечал он, – я купил на рынке кусок сала, и принес из нашей столовой сумку картошки, до зарплаты хватит.

В ресторане они без особого шика, но хорошо посидели, на угощение Вовочка не поскупился. Когда подали торт, попросил у официантки расчет. Та, думая, что курсанты уже пьяные, обсчитала их на двадцать рублей. Вовочка обман заметил, но спорить не стал, только попросил принести им еще бутылку шампанского. Да спорить и бесполезно было, в таких случаях официантки обычно вызывали милицию или военный патруль, и виноватыми всегда оказывались военные. Пока официантка ходила за шампанским, Вовочка попросил ребят передать ему под столом все стоящие на столе хрустальные бокалы, которые и спрятал к себе в портфель. Когда официантка принесла им шампанское, он спросил ее: «А наливать во что будем?»

– А разве здесь нет бокалов? – удивилась официантка, и принесла другие бокалы.

Вовочка был доволен, официантке не удалось его обсчитать. Она примерно наказана, так как шесть хрустальных бокалов стоят больше двадцати рублей. Но он не крохобор, наживаться на этом не собирается, поэтому все бокалы, кроме одного, раздал своим товарищам. Вот только языки у них оказались слишком длинными, и Вовочку опять вызвал к себе начальник курса.

– Ну что там за история с бокалами, Парфенов, давай, рассказывай.

– Да не виноват я, Александр Михалыч, – взмолился Вовочка, просто я терпеть не могу несправедливость. Ее нужно было наказать, чтобы больше так не делала. Я что, должен был молча смотреть на то, как меня обманывают? Не мог. Но я ведь и о Вас подумал, если бы я там начал возмущаться, то нас забрали бы в милицию, тогда и Вам бы досталось, а так все тихо и мирно, и официантка наказана. А хотите, я подарю Вам свой хрустальный бокал?

От такой наглости начальник курса чуть дар речи не потерял.

– Ну знаешь, Вовочка? Я наверно напьюсь, когда тебя выпущу.

Вовочка со временем закончил училище, и характеристика была не хуже, чем у других, только в ней отмечалось, что лейтенант Парфенов склонен к неординарным действиям. Какая-то странная и непонятная формулировка, и Вовочка попросил начальника курса ее расшифровать.

– Это я в трех словах все твои художества описал, – ответил начальник курса. – Командиры, к которым ты приедешь, поймут.

– Может не нужно было зашифровывать? Написали бы просто: «В сложных ситуациях может принимать нестандартные решения.» Все было бы просто и понятно.

– А может тебе еще и путевку в санаторий выписать? – спросил начальник курса Вовочку. – Толковый ведь парень. Если возьмёшься за ум, то можешь и генералом стать, а если нет, то уволят тебя к чертовой матери через пару лет.

Кум

Был зимний праздник святого Николая, и Андрей пригласил своего кума Николая в гости. Это ведь его праздник, чего он будет один дома сидеть. Жена его померла три года назад, а детей у них не было, вот и остался его кум на этом свете один одинешенек.

А Николаю действительно было и одиноко, и грустно, и пойти ему особенно некуда, вот только к своему куму Андрею. Так и одичать можно. Раньше хоть на работу ходил, было где с людьми пообщаться, а год назад проводили его на пенсию. Он бы и еще поработал, здоровье еще есть, но сказали, что пора место молодым уступать. Теперь Николай не знает куда себя деть, приходится искать, чем бы себя занять. Сначала на пенсии ему даже нравилось. Забор починил, до которого десять лет руки не доходили, штакетник во дворе поправил, сарай перекрыл, положил железо вместо старого, потрескавшегося шифера. Летом еще был огород, там полно работы было, а сейчас, зимой, делать абсолютно нечего. Скукотище жуткое. Не будешь же целыми днями телевизор смотреть. Поэтому, когда его позвали в гости, Николай обрадовался.

Как же быстро время пролетело. Кажется, совсем недавно крестил он дочь Андрея Юлю, а ведь уже двадцать пять лет прошло. У Юли давно своя семья, и живет она теперь в Чернигове, домой к родителям приезжает редко. А как бы ему хотелось ее увидеть. А может и она приедет? Праздник ведь большой. А может она с дочерью и с мужем приедет? Вряд ли конечно, но на всякий случай, конфеты нужно купить. А то ведь позор будет, если он придет в гости, а там ребенок, а у него нет для него гостинца. Впрочем, в магазин нужно идти в любом случае, и сигареты кончаются, и бутылку водки нужно купить, с пустыми руками в гости не пойдешь.

Николай нагладил брюки, рубашку, начистил хромовые сапоги, и собрался идти в магазин. Надел пальто, которое не надевал уже лет десять, и вышел во двор. Прошелся до калитки, и вернулся обратно. Как же в нем неудобно ходить. Коленки упираются в полы пальто, и ходишь, как стреноженный. Как эти женщины в своих узких юбках ходят? Николай вернулся в дом, снял пальто и надел свою новую фуфайку, в ней будет легко и свободно, а главное, привычно. Одежда правда не праздничная, но ничего, кум с кумой не осудят.

К обеду кум Николай был уже у кума Андрея и кумы Надежды. Юли конечно же не было, и Николай вручил бутылку водки куму Андрею, а конфеты – куме Надежде, вроде бы, как всем по гостинцу. Надежда тоже не ударила в грязь лицом, стол ломился от разных вкусностей. Здесь и селедка под шубой, и салат оливье, и салат из печени трески. Холодец и тушеная картошка с мясом, а к ней и маринованные огурцы с помидорами, и маринованные опята. А посередине стола, в запотевшем графинчике, стоит водочка. У Николая, при виде такого изобилия, сразу слюнки потекли. Видя его состояние, Надежда сразу же пригласила мужиков за стол. Первую рюмку конечно же выпили за праздник и за святого Николая, закусили салатиками. Кум Андрей предложил с этим делом не затягивать, и сразу же выпить вторую – за кума Николая, у которого сегодня именины. Имениннику очень понравился холодец, и он попросил Надежду поделиться секретом, как она варит такой вкусный холодец.

– Да никакого особого секрета нет, – сказала Надежда, – почти все как у всех: половина свинины и половина курятины, только вместо курки, я варю петушка, а он совершенно другой вкус дает.

Потихоньку, за разговорами, выпили весь графинчик, и кум Андрей открыл бутылку водки, которую принес кум Николай.