Тайный детонатор

Борода сделал паузу, как бы собираясь с мыслями, потом сказал:

– Был у меня в бригаде до недавнего времени еще один человек, некий Божко Иван. Проработал меньше месяца, а неделю назад уволился.

– Что так?

– Не ужился. Подрывник-то он был нормальный, но задира и алкаш. Все время с кем-нибудь цапался. А по части выпивки… Пить, понятное дело, никому не возбраняется. Но у нас железное правило: во время взрывных работ сухой закон. А что делать: если подрывник поддатый, тут и до беды недалеко.

– И он его нарушал?

– Регулярно. На ногах, конечно, стоял. Но от него так разило, хоть закусывай. Я его и раз при всех материл, и два, а ему как об стенку горох. Тогда я ему сказал: или кончай поддавать, или уходи! Он психанул и написал заявление.

– А этот Иван Божко носил серую куртку с желтой полосой?

– Конечно, носил. Как и все.

Сергей почувствовал волнение.

– Скажите, Иван Федорович, а в день увольнения Божко был в такой куртке?

– Был. На базе у нас все только в таких и ходят.

– И уехал от вас, не переодевшись?

– Нет у нас времени для переодеваний. Рабочих из города везет автобус сразу в рабочей робе. Берут они с собой только теплые вещи и смену белья.

Сергей поднялся.

– Адрес Божко знаете?

Борода достал записную книжку и вынул клочок бумаги.

– Вот, Заводская, 17, квартира 27, Божко Иван Вячеславович. А это, – он протянул фотографию 3х4, – из его личного дела. Может, пригодится.

Сергей поблагодарил Басова, пожелал его супруге скорейшего выздоровления, после чего быстро оделся и выбежал из здания Управления. В милицейской машине с включенным двигателем его дожидался успевший задремать Минин.

– Женя, срочно едем на Заводскую, 17, – выпалил разом Дружинин и плюхнулся в кресло «газика» рядом с водителем.

Звонок не работал, пришлось стучать. Дверь открыла немолодая женщина, не спросив даже, кто.

– Божко Иван Вячеславович здесь проживает?

– Нет его.

Сергей раскрыл удостоверение, Евгений последовал его примеру.

– Разрешите войти. Мы по важному делу.

Женщина отступила на шаг. Вид у нее был далеко не респектабельный: старый, не до конца застегнутый халат, неухоженные волосы; вдобавок от нее пахло хозяйственным мылом. Облезлые обои, трещины в потолке – все это говорило о запущенности квартиры. Рядом с женщиной стояла, держась за руку, худенькая девочка лет пяти; чуть поодаль недоверчиво наблюдала за пришедшими другая, постарше.