Северный клан

Комната в мотеле – обычный клоповник, коих полно в любом городе – превратилась в логово зацикленного на жертве маньяка. Дрейк сдвинул всю мебель к стенам, освободив центр комнаты для работы. Теперь там полно проекций. Информация из досье инфо-брокеров, голографические снимки, данные дрона-маяка, и видеозаписи – все они наравне с Дрейком пытались разгадать тайну исчезновения Лоренсо Грина.

Тайна не разгадывалась.

Кофеварка с бульканьем выпустила тонкую коричневую струйку в пластиковый стакан, плюнув напоследок. Дрейк взял кофе и подошел к окну. Сделав глоток парящего напитка, он поморщился. Кофе – помои, вид за окном – дрянь. Собственно, вида и не было. Окно смотрело на кирпичную стену соседнего здания, но если нагнуться и прислониться щекой к стеклу, то можно увидеть высоковольтную вышку и горящие фонари над узким тротуаром. Дрейк подолгу смотрел в окно, пытаясь понять за какую ниточку ухватиться. Грин – аферист двадцати шести лет, темноволосый, кареглазый, с внешностью настоящего ловеласа – такого не проморгаешь. Только в истинном обличии он ни разу не объявился.

Дрейк вернулся к проекциям, с которых смотрели физиономии фальшивых личностей Грина. Рядом тянулась карта Эвердана с мигающими красными точками ? места, где был замечен невидимка. «Как ты это делаешь, чертово привидение? Нельзя же просто стать другим человеком за несколько минут. Оборудование, шмотки, гаджеты ? их должно быть много, целый чемодан! А нет чемодана. Может, сообщники? Но сообщники ? это балласт и угроза, а ты слишком умен для этого. Ты слишком умен для меня…».

Просигналил хэндком, на карте замигала точка. На этот раз синяя. Вчерашний меченный аэрокар весь день крутился в центре, курсировал от одного казино к другому, а теперь рванул в сторону промзоны, что довольно странно. У клана «Черного солнца» там нет объектов, это заброшенная территория. Помойка Эвердана.

Дрейк накинул куртку, взял чехол с винтовкой и выскочил из номера. До отлета «Каравана» оставалось три часа.

***

Некоторые уверяют, будто в Эвердане нет ночи; говорят, что в бесконечном сумраке она лишь условность. Лоренсо Грин с этим не спорил, оставив глупость умникам, а истину лжецам. Для него ночь существует. Ее не увидеть в тусклом свете окон Литейного квартала или в мандариновом зареве фонарей Пасти Дракона; не разглядеть в напыщенных огнях Центра или в белых лучах прожекторов Даун-Эвердана. Она обитает на окраине.

В детве Лоренсо часто пробирался за периметр города. Шел к Каменному Полю, садился на огромный теплый валун и смотрел на звездное небо. Он ждал появления метеоров, или наблюдал за тем, как меняются краски и чернота становится фиолетовой, а после заходится синими кляксами. Ослепленные искусственным светом эверданцы не знали этой красоты, а он родился и вырос в темных трущобах. Попрошайничал, получая несколько купюр от сердобольных женщин, которые не могли смотреть на измученного нищетой ребенка. Но чаще прохожие бросали мелочь, совали объедки и, пряча взгляд, спешили по своим делам. Он воровал: залазил в дома людей, у которых часы стоят дороже поступков. Брал ценности, бежал, и попадался. Получал пинки и синяки, переломы и ссадины. А ночью шел в Каменное Поле и смотрел на звезды. В эти короткие моменты чумазый голодный мальчишка понимал, что счастлив. Ведь пока во тьме горят недосягаемые точки, для таких как он всегда будет надежда.

Вот и сейчас Лоренсо сидел на камне и задумчиво смотрел в небо, где в лохмотьях сизых облаков горела огромная луна. На коленях лежал скомканный листок бумаги, выдранный из блокнота; пальцы сжимали огрызок карандаша. Обычно ему с легкостью удавалось писать, но сегодня рифма не шла, Муза куда-то испарилась, а госпожа Фортуна и вовсе закатила истерику. Последние два дня напоминали шпионский боевик, Лоренсо едва ноги унес, и напряжение не лучшим образом сказалось на творчестве.

Сунув блокнот с карандашом во внутренний карман парки, Лоренсо поежился. Он и забыл как холодно в Поле, вдали от тепловых тоннелей. Последний раз был здесь восемнадцать лет назад, и если бы не Зов, он бы ни за что не вернулся в Эвердан. Не стал бы ввязываться в неприятности, и тем более переходить дорогу мафии. Решив, что нечего тут рассиживаться, он взял из оборудованного под камнями тайника дорожную сумку и зашагал к ограде периметра.

В грязных переулках трущоб гулял ветер. Свистел, ударяясь о трубы теплотрассы и трансформаторные будки. Темно, душно, и вонь нищеты назойливо лезет в ноздри, вонь специфическая, отдающая отчаянием. Прежде чем открыть массивную дверь тоннеля, напоминающую шлюз подводной лодки, Лоренсо надел защитную маску – без нее к инфицированным нельзя.

– Матушка Хали, это я, – тихо позвал он.

В тоннеле мигом зажглись десятки ярких точек карманных фонарей. Каменные стены теперь четко выступали в полумраке вместе с кусками пластика, обрывками постеров и битыми интерактивными картинами. Из темноты неспешно вышла женщина. Седые волосы она прятала под тюрбаном, худое морщинистое лицо выглядело мертвенно-бледным – недавно начавшаяся болезнь уже наложила отпечаток. Лишь глаза выдавали в ней прежнюю Матушку Хали – взгляд был живым, острым как лезвие, и мог обличить любого, кто вздумает обмануть Бродяг.

– Ты вернулся, – улыбнулась она. Голос Хали при всей ее немощности звучал достаточно сильно и грубо, чтобы ему мог позавидовать какой-нибудь генерал.

– Да, Матушка. Я обещал, принял Зов, и никогда бы не поступил по-другому.

– Мы предполагали худшее, боялись за тебя. Клан «Черного солнца» обезумел: рыщут, выспрашивают, деньги предлагают за твою голову. Мы молчим. Все молчат. Что ты натворил, сынок?

– Ничего, что могло бы поставить Бродяг под удар, – ответил Лоренсо, жалея, что под маской не видно его улыбки. Но Хали ее заметила, прочла в глазах.

Лоренсо поставил сумку на пол. Вжикнул молнией и раскрыл. В свете фонаря блестел медицинский контейнер с красным крестом на крышке, рядом лежали плотные ряды пачек новехоньких купюр, сверкали драгоценности, разноцветными кружочками рассыпались фишки казино «Присцилла».

– Творец всемогущий… Фарид, ты принес его… – прошептала Хали, и плечи ее мелко затряслись, на глаза навернулись слезы.

Она совладала с собою в считанные секунды, и теперь острый взгляд впился в самое сердце Лоренсо, срывая швы и бередя старые раны.

– Фарид, мы даже не надеялись…

– Матушка, теперь меня зовут Лоренсо. Фарид исчез много лет назад, и я не хотел бы о нем вспоминать.

Она рассмеялась. Звонко и гордо, как когда-то давно, когда ее волосы были черны, а морщины не испортили белой кожи.

– Назовись хоть Магистром Ведилоном – плевать! Для меня ты всегда останешься чумазым Фаридом. Моим мальчиком.

Лоренсо улыбнулся, и на этот раз был рад, что на нем маска, потому что улыбка вышла печальной.

– Матушка, смотрите, здесь вакцина. Ее должно хватить на всех, а если понадобится еще – есть деньги и драгоценности. В сумке лежит хэндком с контактами нужных людей, отдайте его Джамилю, он знает что делать. Вам привезут медицинское оборудование, и на этот раз клан «Черного солнца» ничего не отберет.

– Ты останешься?

– Нет. Если задержусь, то Бродягам придется туго.

– Мы можем помочь выбраться. Выведем тебя, а убийц отвлечем, запутаем. Должно быть, ты уже забыл, как длинны тоннели Эвердана?

– Дом не забывают.

Покинув тоннель, Лоренсо вышел в переулок. До отлета «Каравана» оставалось меньше двух часов, и если он не успеет попасть в док, то умрет. Подобный исход логичен, только к логике Лоренсо не прислушивался, а доверял интуиции. Видения редко лгали, и сидя на шершавом камне в Поле, он увидел Смерть. Она звала его по имени. Она звала его Фаридом.

Путь преградил забор из поржавевшей сетки, подле которого плотно стояли мусорные баки. Отодвинув бак, Лоренсо юркнул в прорезанную в ограде дыру. Переполошились крысы, но поняв, что угрозы нет, продолжили шуршать в поисках съестного.

Усыпанный рытвинами тротуар вел к подвалу, куда Лоренсо перенес «оболочки». Там же он спрятал вещи: вакуумные пакеты с чистой одеждой, набор фальшивых регистрационных карт, пробирки с чужой кровью, и «Кейс художника». Не дойдя до подвала Лоренсо замер. Что-то невидимое, какая-то непостижимая сила, будто дернула его за руку: «Остановись! Не ходи туда! Тебя убьют!» Шумно выдохнув, он повернул обратно. Соваться в подвал нельзя – там засада.

Лоренсо спешно шел по узкому проулку. Ощущение опасности все сильнее давило на виски. Исчезнуть не выйдет, и он просил Фортуну дать еще один шанс. Темные стены с кляксами грязи, казалось, вот-вот сомкнутся и раздавят, превратив его в двухмерное ничто. Не выдержав, он побежал. Позади послышался быстрый топот и грубые обрывки фраз, напоминающие лай. В тишине шаги преследователей гремели набатом, и Лоренсо что было сил несся к мусорке.

Остановившись у забора, он пнул бак. Загрохотало железо, круглая крышка отвалилась и покатилась, петляя по тротуару. «Главное успеть к «темной зоне», а там очередной люк, – думал он, протискиваясь в дыру в заборе. – Зря того мужика из спецслужб скинул… Надо было и дальше водить за нос. Лучше наручники, чем полиэтиленовый мешок, тем более что замки меня никогда не сдерживали».

В тусклом свете единственного уцелевшего фонаря появились две плотных фигуры. Лоренсо остановился. Трое, что неслись следом, почти нагнали. Вот и попался.

Затравленно озираясь, Лоренсо судорожно искал путь к спасению. Уйти можно лишь по пожарной лестнице на ближайшем здании, и только при условии, если вырубит хотя бы двоих, а боец из него никудышный. Страх скреб сердце стальными когтями, мешал думать. Умирать Лоренсо не хотел. Во всяком случае, не сегодня и не на помойке.

Щелкнул затвор. Под свет фонаря вышли двое с автоматами. Широкоплечие быки, с шеями-столбами и руками-молотками. Таких не вырубишь. Лоренсо сделал вид, будто удивлен, и медленно поднял руки:

– Уважаемые господа ведь не станут стрелять в случайно попавшегося на их пути нищего? – хрипло пробормотал он, проклиная фонарь и яркий свет.

– С каких пор ты стал нищим, Лоренсо? Маскарад окончен, – усмехнулся Нико Сальвари – глава отряда убийц клана, или как он сам себя величал – шеф службы безопасности «Присциллы». Остальные молчали и гневно сопели, должно быть, бегать не любят.

– Ты чего прячешься, Лоренсо? – спросил Нико, подходя ближе.

Лоренсо елейно ухмыльнулся.

– Думал, это СГБэшники за мной кругами ходят. Не мог же я знать, что столь почтенные господа желают побеседовать.

За спиной послышался сдавленный смешок, двое преследователей встали рядом: дали понять, что дергаться бесполезно. Не успел Лоренсо моргнуть, как получил коленом под дых. Захрипев, он согнулся, а почтенный господин с размаху заехал кулаком в челюсть. Что-то хрустнуло, перед глазами замелькали мошки, во рту образовался солоноватый сгусток. Кажется, зуб выбили. Лоренсо кое-как сплюнул вязкую слюну. Кровавый комок с белым крошевом плюхнулся на асфальт, по подбородку потекла теплая струйка.

– Брось паясничать, кусок дерьма! – рявкнул Нико. – Тебя босс заждался, извелся весь. Говорит, пока Грина на куски не порежу и в черный пакет не уложу – спать спокойно не буду. Ну что, научим урода манерам?

Господа заржали. Насытившись триумфом, столпились вокруг, после чего посыпались удары. Били по голове, по спине и в живот. Били кулаками и ногами, но Лоренсо стоял, не падал. Пытался ставить блоки, но руки-молотки лупили так, что хрустели кости. Боль стала невыносимой, в глазах потемнело. Только бы не вырубиться… Нельзя…

– Хватит! – скомандовал Нико.

Удары прекратились. Ноги Лоренсо подкосились, но упасть ему не дали: двое подхватили под локти, и теперь он висел у них на руках бесполезной тряпкой.

– Упакуйте боссу подарочек, – приказал Нико. – Только понежнее, а то еще подохнет раньше времени.