В тупике бесконечности

Эдуардовна засияла, на пухлых щеках прорезались ямочки.

– Э-э-эх… Егорка, Егорка… Умеешь порадовать тетку. Будь я на тридцать лет моложе, приударила бы за тобой.

– Тереза Эдуардовна, вы прекрасно выглядите. Не будь вы замужем, я бы сам за вами приударил.

– Льстец! – рассмеялась Эдуардовна и положила булочки в ящик стола. – Ты по поводу той журналистки, Валери Соларес?

– Ага.

Эдуардовна взяла со стеклянной полки коммуникатор и повела Егора за перегородку. В голосе коронера не осталось недавнего меда, тон наполнился стальными нотками, какие обычно звучат в голосах профи своего дела.

– Жертва Валери Соларес, зафиксированный в документах возраст – пятьдесят три года. Биологический возраст с учетом модификаций – тридцать два. Кроме стандартных генетических наборов она дважды использовала омолаживающие пакеты модекс. Биочип на месте, но сильно поврежден.

– Удалось определить причину смерти?

– Ох, и задачку ты мне подбросил, Бестужев! – всплеснула руками Эдуардовна. – Пока извлекли из чана то, что осталось от несчастной, промыли и обработали, я думала, что помру от усталости. С органами и мягкими тканями там совсем плохо, а вот кости…

Слова доносились до слуха Егора и накрепко отпечатывались в памяти. Пролистывать электронные отчеты он не любил, потому как цифры и образы не заменят реальной картины. Он смотрел на стальной стол, застеленный белоснежной простыней, на которой лежали посеревшие, а местами обугленные кости. Каждая отдельно друг от друга, но в тоже время они являли собою целостную картину как в анатомических атласах. Он внимательно следил за руками в черных латексных перчатках, когда коронер показала едва заметную трещину на черепе жертвы и борозду на третьем ребре справа. Такую глубокую борозду с обожженными краями мог оставить только лазерный нож.

– Соларес избили и пырнули ножом, – говорила Эдуардовна. – К сожалению, кислота изрядно мешает определить, когда именно это было. В биочипе записей о давних травмах нет. Скажу точно, что это случилось не годы назад, совсем свежее.

Коронер водила пальцем по костям покойницы как по карте, указывая Егору путь. Сможет ли он разобрать дорогу и найти убийцу? Нож такого типа классифицировался как «бытовой», таких полно на полках магазинов, но это не значит, что ему не найдется места в лаборатории.

– Значит орудие убийства – нож?

Эдуардовна развела руками.

– Не исключено. Но в отчете причиной смерти укажу многочисленные химические ожоги несовместимые с жизнью.

– Время смерти?

– Биочип отключился 26 мая в 23:02.

– Тереза Эдуардовна, Валери Соларес почти год вела тихий образ жизни, возможно, лежала в клинике, ставила новые улучшения или опять омолаживалась. Что с ее модификациями?

Эдуардовна многозначительно кивнула.

– А вот тут, мой мальчик, начинается самое интересное. Чип поврежден, но я кое-что наколдовала. Так вот, Валери Соларес действительно лежала в клинике… В нелегальной клинике, где полгода назад ей удалили все модификации, а заодно подправили биочип.

Из морга Егор вышел ошарашенным. Зачем удалять модификации? Никто не делал подобных глупостей по собственной воле, по назначению врача – пожалуйста. Бывает так, что требуется замена пакета модекс, или может возникнуть конфликт с новым улучшением, вот и случается досадная необходимость. Но чтобы самостоятельно… Отказаться от молодости, красоты и долгой жизни? Вернуть притупленность органам чувств и уму? Егор тряхнул головой. Нет, подобного ему не понять. Он никогда бы не расстался со своими улучшениями.

Когда лифт уносил Егора на восемнадцатый этаж, в кармане тихо завибрировал коммуникатор. В верхнем правом углу поля зрения появилась физиономия Кротова. Покосившись на мнущихся в лифте патрульных, Егор достал коммуникатор и перевел изображение на дисплей.

– Есть новости по траве из лаборатории, – начал Дмитрий. – В составе родиола, семена черного паслена, кора аржуна терминалии, расторопша и цикорий. Это из земных трав.

Егор поперхнулся воздухом.

– А были еще не земные?

– Да. Sporum redatta[3 - Штаммы гриба рода Sporum redatta являются токсичными патогенами, распространены в пещерах Марса, в основном на плато Большой Сирт] – редкий грибок, найденный в марсианских пещерах. Та еще дрянь. Я бы таким баловаться не стал.

– Для чего снадобье? Штырит или вырубает?

– Вроде как печень лечит.

– Кто в наше время лечится травами? – удивился Егор.

Кротов пожал плечами:

– Любители экзотики, наверное, или какие-нибудь сектанты. Но главное не это. Бес, благодаря марсианскому грибку составчик у снадобья уникальный, во всей России только в трех местах можно заказать. Одна точка в Москве и две в Питере. С чего начнем?

Глава 2. Егор

Стоило Бестужеву войти в квартиру, как с радостным визгом на шею бросилась сестра. Звонко расцеловала в обе щеки, измазав помадой, и повисла на нем как обезьяна. Сегодня у Наташи были длинные зеленые волосы и оранжевые ресницы. Хотя бы цвет кожи обычный, а не серебристый. И на том спасибо. Натка так часто меняла образы, что Егор уже забыл, какая она настоящая.

Будто уловив его мысли, сестра отстранилась и резво покрутилась на месте, чтобы он мог увидеть ее во всей красе. Новый образ дополняли зеленые лосины и фиолетовый балахон, едва прикрывающий широкие бедра. Почему-то сейчас сестра раздражала. Может, виной тому очередная бессонная ночь или воспоминание о мертвой женщине в покинутой подпольной лаборатории, но Егор вдруг заметил, что Наташа выглядит нелепо. Эта гримаса маленькой восторженной девочки на взрослом лице и бесконечные эксперименты с цветом глаз, волос и кожи – одна сплошная нелепость.

Нелепость. И больше ничего.

– Что у тебя на этот раз? – холодно спросил Егор, глядя на сестру сверху вниз. – Слет кикимор?

Оранжевые ресницы обиженно дрогнули. Сестра надула губы и, помолчав, ответила:

– В «Тарантуле» биеннале в честь дня рождения Поля Гогена.[4 - Поль Гоген – Французский живописец, скульптор-керамист и график.]

– И для этого необходимо выглядеть пугалом? Увидев тебя, Гоген точно сбежит.

Сестра хохотнула:

– Не сбежит – он двести лет как умер.

Егор почувствовал себя профаном.

– Егорушка, что ты привязался к девочке? – раздался из комнаты голос мамы.

– Девочке? Я в ее годы охранял улицы от всякой мрази, – сказал он резче, чем хотелось.

– Ну-у-у, пошло-поехало, – закатила глаза Ната. – Начал, как выставочный кобель медалями трясти.

– Наташа!

Мама – невысокая, полная – появилась из комнаты, держа в руке коробку с фамильным столовым серебром. Увидев ее, в очередной раз омолодившуюся и выглядевшую ровесницей двадцатилетней дочери, Егор вспомнил про спрятанный за спиной букет цветов. Торжественную часть он безнадежно испортил, поэтому смущенно протянул матери букет. Она расплылась в улыбке, и взяла свободной рукой цветы. Егор отметил, что в этот раз с подбородком ей нахалтурили.

– Герберы, – сказала с теплотой. – Мои любимые.

В ее глазах тут же появилась тревога:

– Сынок, ты выглядишь замотанным. Проблемы на работе? Что-то случилось?