Искусство жить и жизни смысл. Сборник I. Размышления и комментарии

Потом воткнул иглу в Кириллову записную книжку, которая лежала на столике, заторопился вдруг и сказал, уже направляясь к двери:

– Во вторник на будущей неделе к девяти утра приезжайте в клинику. Оперировать буду скорей всего в среду. Наркоз будет местный. Готовьтесь к тому, что придется потерпеть. И шестьсот долларов привезете. Остальное – по результату.

– Есть надежда, что будет ходить? – спросил Кирилл уже в коридоре.

Ильясов посмотрел на Кирилла как-то подозрительно, с сомнением: стоит ли с ним объясняться? Потом вынул из кармана блокнот и тут же, в прихожей, на ходу стал рисовать Кириллу позвонок, потом присоединил к нему второй – рисовал красиво, с какими-то острыми изгибами, – только не верилось, что эти сложные веретена действительно там, внутри… В маленькие нарисованные отверстия доктор Ильясов ткнул черной ручкой и вывел из них плавные линии – пару спинальных нервов… Потом нарисовал лепешечку, заштриховал ее тонко и ткнул кончиком ручки:

– Вот. Я думаю, там собралась спинномозговая жидкость, отвердела и давит на нервы. Впечатление такое, что они не атрофированы полностью… Попробуем это вычистить.

И будет видно…»

8

«Все время операции было очень больно, но Женя терпела, только постанывала. Длилось все это бесконечно долго, и она думала только об одном: как вывезут ее весной на балкон, и каким наслаждением будет минута, когда она перевалит через перила балкона. Потом она услышала голос Ильясова:

– Женя, ты слышишь меня? Вот сейчас покричи немного, а? Сильно больно – сильно кричи. Поменьше больно – кричи поменьше. Ну, а?

И Женя закричала что было силы. И кричала, пока вдруг не рвануло так, что голос застыл.

Ах, хорошо! – услышала она голос Ильясова и потеряла наконец сознание.

Боли длились еще три дня, спину ломило так, как будто раскаленный прут вставлен был в позвоночник. А Ильясов приходил каждое утро, осматривал ее и приговаривал: – Хорошо! Хорошо!

Кирилл обычно уже сидел в палате. Потом выходил вслед за Ильясовым и спрашивал:

– Что хорошего-то, доктор?

Он подмигивал – будет ходить, будет…

На второй неделе стал ходить массажист, тоже человек восточный, но похожий скорее на индуса… Женя все лежала на животе, на спину ее не перекладывали, а индус, оказался, впрочем, таджиком по имени Байрам. Странное все-таки место, подумал про себя Кирилл, но Жене ничего не сказал. Байрам долго мял ее ноги и прикладывал к ним какие-то горящие свечи.

Через неделю перевернули на спину, садиться не велели. Еще через неделю Ильясов, подсунув руки подмышки, поднял ее. Женя стояла, ноги ее держали.

Она постояла минуту, он поднял ее, уложил.

– Садиться тебе нельзя, поняла? Три месяца садиться нельзя. Ходить можно, а садиться нельзя…

9

В конце мая Хава Иванова приехала из Иерусалима. Она прожила там семь месяцев, училась в каком-то еврейском университете.

Пришла в гости. Красивая и постаревшая. На голове намотана была какая-то серебристая чалма, длинное светлое платье элегантно болталось вокруг похудевшего тела.

Стояли на балконе. Женя упиралась локтями в бортик ходунков. Она могла и самостоятельно сделать несколько шагов, но в ходунках все-таки чувствовала себя увереннее.

Хава была необыкновенно молчалива, так что Женя сама задала ей вопрос:

– Ну, и что ты там изучала?

– Язык и Тору, – сдержанно ответила Хава.

– Ну и как? Научили?

– Трудно, – ответила Хава. – Чем больше ответов, тем больше вопросов.

Деревья кончались на уровне пятого этажа, с балкона видны были только мелко-кудрявые макушки двух ясеней, и земля под ними едва просвечивала. Бросаться вниз Жене больше не хотелось…

Надо сказать Сереже, чтобы принес эти две рукописи. А то принял сам к печати, а редактуру сделать толковую не сможет, – подумала Женя. – И Сашку надо попросить, чтоб купил Кириллу новые штаны. Синие и черные. Две пары. И ответить на письмо… И записать, наконец, дела в книжку…»

(Приведено по:

http://litbook.net/book/67381/iskusstvo-zhit/page-1/)

Комментариии Заключение

Не суть важно, как мысли одного гениального «чудака» науки структурологии, которую Кирилл лелеял уже два десятилетия паралельно своей любви к Жене, привело его к другому «чудаку» науки хирургии.

Этот чудак, можно сказать, был единственным, кто не смирился с застывшей, искареженной структурой Жениного позвоночника. Исколов прокаленной иглой бесчувственное Женино тело, Ильясов почти вскрикнул от радости, услышав ее стон…

Он вселил надежду, он сказал, что надо оперировать, скорее редегенерировать сплетение Жениных спинных нервных окончаний, что будет больно, тяжело выживать, но на ноги она встанет…

Со светом надежды пришел и свет любви, сострадания и молитв ее подруг, на бесконечные звонки которых Женя, наконец-то, начала отвечать…

И вера Кирилла в ее выздоровление, и тепло его сильных рук, которые каждый раз поднимали ее с постели как девочку и ставили на ноги, «потому как сидеть ей Ильясов после операции на три месяца запретил»…

Прошла мерзкая, давящая неподвижностью Жениного тела и безысходностью ее мыслей зима. Пришел светлый, светящийся май…

Женя не выехала в кресле на балкон, чтобы сбросить свое ненавистное тело вниз с седьмого этажа. Нет, она стоит, стоит сама, опираясь на ходунок, вдыхает свежесть ранней весны и думает о том, какие распоряжения надо отдать своему заместителю по издательству.

А, главное, надо возобновить записи в своей записной книжке…

Вот и получается, дорогие друзья, что мы рассказали вам всю немудренную историю возрождения одной человеческой жизни. Или души? Или и того, и другого?

Решите сами, прочитав всего-то около пятидесяти страничек авторского текста, несравнимого ни с каким пересказом. А потом сообщите, пожалуйста, на сайт книги в чем же, по-вашему мнению, заключается искусство жить.

Состоит ли оно в преодолении рутины жизни, в удачной игре с судьбой, в смирении перед ее приговором, в принятии страданий, одним словом, в ремесле выживания?

Или, быть может, искусство жить состоит в познании на жизненном опыте борьбы и страданий того скрытого инстинкта сострадания и любви, который изначально заложен в кристаллик каждой души Высшей мудростью, Природой, Богом, Единым Началом?

И, возможно, что, очищая помутневший от испарений жизни кристаллик каждой человеческой души, восстанавливая по мере сил и возможностей его первозданную структуру, мы еще в состоянии сохранить глобальную структуру монокристалла жизни на земле.

Но это личное мнение составителя сборника. Слово за вами, дорогие друзья, ожидаемое на сайте сборника.

Часть 3

Антуан де Сент-Экзюпери

Надо придать смысл человеческой жизни