Город под каблуком

Видение оказалось настолько осязаемым, что нервы у Никиты не выдержали, и он втолкнул Фогана в открытую дверь машины. Именно в этот момент и должен был прозвучать выстрел. Но вокруг все было тихо, а ведь пуля рассекает воздух с легким посвистом.

Салон в машине просторный, но сила толчка оказалась такой, что Фоган головой дотянулся до водительского кресла и лбом стукнулся о его спинку.

Кранцев резко схватил Никиту за руку и тут уже опустил, понял, что в действиях телохранителя не было преступного умысла. А спрашивать за обиды босса – это не его компетенция.

Фоган ничего не сказал, но так глянул на Никиту, что его бросило бы в жар, будь он в нерабочей обстановке.

Кранцев закрыл за боссом дверь, сам занял переднее место в его «Мерседесе». У каждого сверчка свой шесток, и если раньше Никита ездил в одной машине с шефом, то сейчас его место в джипе сопровождения.

Эскорт из четырех машин тронулся в путь, но вскоре остановился.

– Кит, к Виталию Максимовичу! – по рации приказал Кранцев.

Никита быстро вышел из «Гелендвагена», пересел в «Мерседес» к Фогану, и процессия продолжила путь.

– Что с тобой, Кит? – с упреком, но без особой злости спросил босс.

– Нервы, Виталий Максимович. Чутье разыгралось.

– Твое чутье меня не раз спасало, Кит. Я это по гроб жизни помнить буду. Но сегодня твое чутье тебя подвело.

– Бывает.

– Не вопрос, со всяким такое может быть. Только не всякий меня в машину как щенка…

– Я должен был телом вас закрыть, но снайпер был с другой от меня стороны.

– Снайпер?

– Да, я его почувствовал…

– Нервы твои его почувствовали… Расшалились нервы, да?

– Да нет, все в порядке с ними.

– Я так почему-то не думаю. Хороший ты парень, Кит, – покачал головой Фоган, – только вот беречь себя начал.

– Я?! Беречь себя?!

– Я вчера с сыном разговаривал. Он мне интересный вопрос задал. Сколько я плачу тебе, Кит?

– Ну, я не жалуюсь.

– Десять штук баксов ты получаешь. Я никому столько не плачу. Столько только Ваня получает. – Фоган кивнул в сторону Кранцева. – За три-четыре месяца ты можешь новенькую иномарку взять, а ты на дешевой «десятке» гоняешь. На что ты деньги собираешь? Может, за бугор свалить хочешь?

– Не за бугор. И не свалить. Просто дом у моря поставить хочу. Где-нибудь в районе Сочи. Я же не молодой, пять лет до пенсии.

– До пенсии?

– Если бы я в армии служить остался, я бы в тридцать восемь лет на пенсию мог выйти.

– Ну, так то в армии.

– Так и здесь условия, приближенные к боевым.

– Ну да, и пули ты мои ловил. Значит, о пенсии думаешь?

– Не думаю, но на уме держу.

– И нервы у тебя шалят…

– Я в норме, Виталий Максимович.

– Хорошим быть хочешь, – глядя куда-то перед собой, сказал Фоган.

– В смысле?

– Почему не сказал, чем сынок мой занимался?

– А чем он занимался? – похолодел Никита.

– Дурака включать не надо, это тебе не идет.

Дурака Никита уже свалял. Макс ему открытым текстом намекнул, что собирается признаться отцу в своих «подвигах», чтобы вклиниться в его дело. Зная это, Никита должен был сказать Фогану, из-за чего у него возникли проблемы с сутенерами. Должен был опередить Макса, но остался в дураках…

Впрочем, бояться особо нечего. Не в том сейчас настроении Фоган, чтобы казнить его. Он, возможно, и не предъявил бы ему, не подай Никита повода для взбучки.

– Макс – ваш сын, – взяв себя в руки, сказал он. – Значит, свой. А своих не закладывают.

– Мне ты должен докладывать обо всем.

– Согласен.

– С чем ты согласен? С тем, что накосячил? – усмехнулся Фоган.

– И с этим тоже.

– Значит, Макс для тебя свой?

– Не чужой.

– А ведь ты его не любишь.

– С чего вы взяли?

– Он сам сказал. Знаешь, а ведь он тебя уважает.

– Может быть.