Ты бросил меня

– А сейчас уже полдень.

– Ну, я к родителям заехала… Джинсы там почистила… А ты правда что-то заметил?

– Глаз-алмаз!

– Нет там ничего. Это ты мне подбросил… Да, ты! – просияла Игонина.

– А телефон?.. Разговор записан, – соврал Никита.

– Дай послушать!

– Сейчас не могу…

– Не записывал ты ничего! Я бы увидела!.. Я отцу скажу, его адвокаты тебя по стенке размажут!

– Посмотрим.

– И с каких это пор ГИБДД дохлыми кошками занимается?

– На самом деле я из убойного отдела.

– Лизка тебя послала! Чем она тебе заплатила?! Натурой?!

– Тише, гражданочка, тише! – быстро оглянулся Никита по сторонам.

Вероника согласно кивнула и негромко спросила:

– Может, я тебе заплачу?

– Натурой?

– Ага, щас! – возмущенно мотнула она головой, но при этом улыбнулась, давая понять, что шутка зачтена.

А ведь она действительно имела полное право расслабиться и выдохнуть. Никита не надеялся на столь стремительное развитие событий, поэтому и не поставил смартфон на запись. И машину он осматривал без понятых, не было и протокола. Сначала Игонина заявит, что кошачью шерсть он подбросил, а потом обвинит его в вымогательстве. Или даже в домогательстве. А по линии уголовного розыска сейчас такая чистка идет, можно не только погон лишиться, но и за решеткой оказаться. И все из-за каких-то дохлых кошек.

– Не надо мне платить.

– Ну, Лизка же заплатила! – Злость на разлучницу скривила девичье лицо.

– Никто мне ничего не платил.

– Я заплачу.

– Мне государство платит. За честную службу.

– Ну, посадишь ты меня, тебе что, легче станет? – взывая к жалости, спросила Вероника.

– Там видно будет.

– Да и не посадишь ты меня! Только намучаешься!

– И что ты предлагаешь? – с озадаченным видом спросил Никита.

– Больше никаких кошек! Обещаю! – Вероника хлопала глазами, с наигранной наивностью глядя на него.

– Ну, хорошо.

Никите ничего не оставалось, как соглашаться. Как ни ставь хвост пистолетом, а задание у него не совсем официальное, близкое к потешному. Даже уголовного дела как такового нет. И криминалист не подъедет, Никита даже не знал, как его вызвать. Да и Вероника не та девчонка, которую хотелось бы отправить за решетку. К тому же она так просто в руки не дастся. Скорее неприятности будут у него…

Он пошел на мировую и в машину садился с высоко поднятой головой. Что ни говори, а с задачей он справился, нашел серийного преступника, раскрутил его на признание. И пусть кто-нибудь скажет, что у него нет способности к сыску.

Но майор Плетнев вообще ничего не сказал. Выслушал Никиту, кивнул, то ли одобряя, то ли, напротив, осуждая, и отправил его домой. Рабочий день для него закончился, и это при том, что Птицын с Мотыгиным выехали на убийство. И не важно, раскроют они преступление или нет, все равно они – опытные профессионалы, а Никита еще долго будет оставаться «желторотиком».

Глава 4

Ревность – чувство динамическое, побуждающее к действию. А Олег не мог не ревновать. Внешне Лиза – неприступная крепость, мужские взгляды отскакивали от нее, как от стенки горох, но что там у нее внутри? Не сказала же она, что Игонин продолжал ее преследовать. Может, он только того ждет, когда Лиза останется одна, без мужьего присмотра. Может, и она сама этого ждет. Если так, то нужно было дать им возможность. Тем более что подвернулся повод.

Как это и должно было когда-нибудь случиться, Лиза крупно поссорилась с мамой. Не по своей вине. Придирки, шпильки, скользкие намеки – все это она сносила с потрясающей выдержкой, но, в конце концов, терпение лопнуло. И Олег отправился домой к родителям, чтобы серьезно поговорить. Мама должна была понять, что с Лизой его не разлучить.

Разговор состоялся, мама сделала вид, что все поняла, даже позвонила Лизе. Извиняться перед ней не стала, но перемирие заключила. Не успела она положить трубку, как отцу позвонил дядя Марк. И зачем-то спросил про Олега. Отец ответил ему, что сын дома, тогда и шевельнулась мысль, что пора седлать коней.

Олег завел машину и постучал себя пальцем по голове. С чего он взял, что дядя Марк проводил разведку перед боем? Возможно, он уже взял высоту, пока рогоносец пропадал у родителей. Возможно, Лиза сама ему позвонила. Сейчас он приедет домой, а там тишь да гладь, и Лиза вся такая ровная и правильная. После душа.

Но ехал он все равно на пределе возможного. Особо не разгонялся, но и на желтый свет, как обычно, не останавливался. И ведь успел.

Дверь Олег открыл своим ключом и уже с порога услышал сдавленный стон. Скрипел диван, шелестели одежды, трещали швы. А в груди лопнул пузырь с ледяной водой, которая хлынула куда-то в низ живота, все там замораживая.

Лиза лежала на спине, ноги были сведены вместе, но руки – раскинуты. Дядя Марк барахтался на ней, рукой он закрывал ей рот, а коленкой пытался раздвинуть ноги. Олег не видел его лица, но наверняка оно было таким же багровым, как и шея.

– Не хочешь по-хорошему, да? – кряхтел Игонин, с трудом удерживая Лизу в насильственных объятиях.

– Не хочешь по-хорошему! – взревел Олег.

Одной рукой он схватил Игонина за шиворот, другой за ремень. Хрустнула рубашка, треснули брюки, а сам насильник превратился в метательный снаряд и с грохотом влетел в кресло, едва не перевернув его.

А Олег ощутил вдруг резкий упадок сил. Надорвался, исчерпал всего себя без остатка. Но Игонин и не думал брать реванш. Поднимаясь, он смотрел на Олега с безумием одичавшего маньяка, но вместе с тем в его глазах был вполне осознанный страх.

– Ты кто такой? – спросил он, тыча в Олега пальцем.

– А я сейчас скажу!

– Кто ты такой, чтобы спать с этой женщиной? – Игонин ткнул пальцем в Лизу, которая медленно поднималась с дивана, оправляя платье. – Она – все, а ты – никто!

– А ты кто? – Олег почувствовал, что силы возвращаются к нему, и до хруста сжал кулаки.

– Она все равно будет моей!

Голос у Игонина сорвался, он «дал петуха», только вот Олега это ничуть не развеселило. А Лизу – тем более.