– Сколько человек завалил?
– Если чисто снайперов, то четырех, а если всего, то одиннадцать.
– Круто… Чеченцы кровником тебя не объявили? – засмеялся Захар. – А то у них с этим делом просто…
– Да нет, я же в честном бою. Там ведь и меня завалить могли…
– Значит, чеченцев тебе бояться не надо? За тобой сюда они не придут, нет?
– Не придут.
– А Михей может. Он беспредельщик знатный.
В палату зашел широконосый и объявил, что вопрос решен. В тот же час Захара перевели в другую палату, а Саня остался в одиночестве наедине со своими проблемами. Никто ему не поможет – самому нужно выкручиваться…
Когда в палату вошла медсестра, Саня попросился в туалет, и женщина с тягостным вздохом взялась за «утку».
– А может, лучше костыли? Я бы сам сходил.
– Рано еще.
– Да я осторожно.
– Следователь не велел костыли давать…
– Так я схожу, и вы костыли у меня потом заберете.
Женщина кивнула, принесла костыли, помогла Сане встать на них. И даже сопроводила его до туалета, а потом обратно до палаты. После чего «разоружила».
Похоже, Саня точно здесь на особом счету. Уж не Михей ли попросил следователя попридержать его здесь, пока он решает какие-то другие, более важные дела? Когда освободится, тогда и Саню можно будет порешить…
Взгляд его упал на переносную вешалку с «рогами» для шапок. Она стояла на четырех лапах, что придавало ей устойчивости. Костылей у него нет, но можно воспользоваться этой вешалкой. Хоть какая-то опора.
Парень ждал ночи, когда больничные коридоры опустеют. Вдруг ему повезет пройти милицейский пост в больничном холле. А есть еще приемный покой, там тоже выход…
Но поздно вечером в палату вернулся Захар. Какие-то совсем еще молодые люди в кожаных куртках принесли его вместе с кроватью на прежнее место.
– Хреновая там палата, – сказал он, когда добровольные санитары ушли. – На юг выходит, солнце слишком жаркое, а кондиционера нет. Короче, совок совком…
– Здесь тоже кондиционера нет, – заметил Саня.
– Так солнце не такое жаркое…
– А если Михей?
– Ты видел пацанов, которые меня сюда принесли? Это моя охрана. Они там за дверью сидеть будут. Стволы у них. Так что за меня не переживай…
– А за себя?
– За себя переживать будешь, когда меня отсюда выпишут. Или когда сам уйдешь… Михей тебе жизни не даст. Пока не добьет, не успокоится. Выход у тебя, парень, только один – бежать отсюда как можно дальше…
– А Паша?.. Может, он еще жив?
– А если нет?
– Если нет, надо будет отомстить.
– Если ты мужик, то отомстить, конечно, надо. Только где ты винтовку возьмешь?
– Винтовку? – спохватился Саня. – Какую винтовку?
Он, конечно, совсем не прочь отомстить своему обидчику. Но строить столь опасные планы с таким же бандитом, как Михей, это уже слишком.
– Вот и я говорю, какую? – Проницательно и насмешливо глянул на него Захар. – Я тебе в этом помогать не собираюсь, так что лучше закрыть тему. Тебе бы сейчас из ситуации выкрутиться, а потом уже с винтовкой вопрос решать…
– Винтовку всегда найти можно. Было бы желание.
– Например?
– Мы же закрыли тему.
– Это я закрыл. А ты открыл… Да ты говори, говори. Это нормально. Груз у тебя на душе, выговориться надо… Где винтовку достать можно?
– Ну, в Чечню можно съездить. Это трудно, если бояться. А если нет, то запросто можно туда-сюда сгонять. Там этого добра навалом. Пацаны, если что, помогут… Только я никуда не поеду.
– Понятное дело… А что за пацаны? Друзья твои?
– Нет, не друзья. Мои друзья уже дембельнулись. Осень девяносто четвертого осталась. Там у меня много знакомых ребят…
– Но ты никуда не поедешь.
– Нет.
– И правильно. Если очень захотеть, то ствол и здесь можно найти… Но не будем об этом. Ты мне про Чечню расскажи. Как там сейчас дела?
– Как сажа бела…
Саня стал рассказывать о Чечне, как весной девяносто пятого их туда забросили, как они оказались в самом пекле, но Захар слушал вполуха, а вскоре и вовсе заснул. Поздно уже, а ему недавно сделали обезболивающий укол. Его можно понять…
Глава 7
Паша сидел верхом на корове, грудью прижимаясь к ее шее. Улыбка тусклая, в глазах тоска.
– Ты за меня не бойся, здесь хорошо, – совсем неубедительно сказал он.
Небо красное, облака свинцово-черные. Трава зеленая, а на ней роса рубинового цвета.
– Ты живи. Тебе ко мне рано… А я поехал. Степку нашего буду искать, он где-то здесь, может, в траве лежит.