Прощу, когда умрешь

Гоша неторопливо поднялся, вышел из комнаты, вернулся с каким-то конвертом в руках, вынул из него несколько фотографий, протянул их Марьяне. Снимки не очень хорошего качества, видно, что это кадры с видеозаписи. Но Женю она узнала. Какая-то шлюха стояла перед ним на четвереньках, а он отрабатывал на ней упражнения из «Камасутры». И на остальных фотографиях примерно то же самое.

– И что это за шалава? – возмущенно спросила Марьяна.

– Эта шалава – моя жена, – мрачно усмехнулся Гоша. И снова приложился к бутылке.

– Твоя жена?! Хочешь сказать, что Женькин продюсер – твоя жена?

– Так и есть.

– А где живет твоя мама?

– Моя мама в Омске живет. И моя сестра от твоего придурка Жени не тащится... Разыграл я тебя.

– Зачем?

– Как зачем? Отомстить хотел. И отомстил. Твой Женя трахнул мою жену, а я трахнул тебя...

– Козел ты!

– Козел – твой Женя... Я его грохнуть могу. Это нетрудно. И закона я не боюсь... Но зачем убивать курицу, которая несет золотые яйца? Твой Женя – талант, народу нравится. Пусть дальше поет. А с женой я разобрался. Она больше не будет...

– Где она?

– Хочешь посмотреть? Могу дать тебе лом.

– Лом?

– Там в гараже яма смотровая была, я Вилку в нее замуровал. Если хочешь на нее глянуть, надо бетон ломать, без лома никак...

– Ты это серьезно? – ужаснулась Марьяна.

Если он признался в убийстве жены, значит, не собирался оставлять в живых и ее саму. Он бандит и уголовник, он все может... Вот тебе и дурная история. Дурнее не бывает.

– Нет, конечно. Юмор у меня такой черный, – усмехнулся Гоша. – В клубе Вилка, работа у нее.

– В «Колоннаде»?

– Ну да, она же там начальник... Это казино – моя тема. Мы в девяностых тут по Москве покуролесили. Бабла наколотили, в бизнес вложили. Казино, кабаки, отель. Все это сейчас реально мое. А Вилка рулит, – Гоша смотрел в потолок, со стороны казалось, будто он разговаривает сам с собой. – У нее это конкретно получается. Я в эти дела практически не вмешиваюсь... Если ее задвинуть, кто рулить будет? Я? Самому во все вникать?.. Не, я, конечно, вникаю, у меня бойцовский клуб, я этим конкретно занимаюсь. Бойцы у меня знаешь какие? Ну, и со стороны людей приглашаю. Показательные бои, интересно. И деньги неслабые... А всем остальным Вилка занимается. Она меня любит. Мы с ней и Крым прошли, и Рым. Теперь вот медные трубы во весь рост. Женька твой в них дует... Нет, Вилка мне нужна, мне без нее край. А то, что с Женькой твоим замутила, так он у тебя красавчик... Красавчик, да?

– Что есть, то есть.

– Что есть, того не отнять, да?

– Ну да.

– Да нет, отнять можно... Я его кастрирую.

– Что?! – вскинулась Марьяна.

– А тебе чего?.. Он-то, может, и красавчик, но ты же мне дала, значит, со мной лучше, чем с ним...

– Я бы не сказала.

– Значит, он лучше меня. Пока лучше. Но ничего, без яиц останется, станет хуже... Хотя, говорят, и без них стоит. Причем долго можно, сутками напролет...

– Что, есть к чему стремиться? – хмыкнула девушка, вспомнив о скорострельных способностях Фокина.

– А ты язва... Но мне нравится. Будешь моей любовницей?

– А это записываться надо или в порядке живой очереди?

– Какая очередь? – засмеялся он. – Нет никакой очереди. Я как откинулся, ни одной бабы не было. Только с Вилкой. И с тобой...

– Не было у нас ничего с тобой. Тебе показалось.

– Да? Ну, тогда будем считать, что не было.

– Тогда чего сидишь? На кухню давай, за вином. Или Гоша не хочет поухаживать за дамой?

Фокин снова засмеялся. И за вином сходил. Немного подумал и позвонил в ресторан, сделал заказ.

– Я так поняла, домой ты меня сегодня не повезешь? – раздухарилась Марьяна.

В конце концов, почему она должна хранить верность Женьке? Если он ей изменяет, она просто обязана ответить ему тем же... Да и классный он мужик, этот Гоша. И богатый.

– Нет.

– А если твоя жена нагрянет? Или ты хочешь, чтобы она нас застукала?

– Нет, не хочу... Зачем нам устраивать сцены? – пожал плечами Фокин. – У нее своя половая жизнь. Была. У меня своя. Будет.

– Это как понимать?

– Ну, она спала с твоим Женькой. А я будут спать с тобой.

– Сколько раз она с ним спала?

– Не знаю.

– А если десять раз? Двадцать? Тридцать?.. Сравняешь счет и все, больше я тебе не нужна?

– Почему не нужна? Нужна. Баба ты классная. Реально классная.

– Ага, пока самолюбие свое не натешишь?

– Мое самолюбие годам к семидесяти натешится, – ухмыльнулся Гоша. – Есть такой анекдот. Встречаются два ветерана Первой мировой. Один спрашивает – помнишь, нам таблетки давали, чтобы не стоял? Так вот, они действовать начинают... Когда-нибудь и на меня подействует.

– Ты мне зубы не заговаривай!