Бандитская дива

– Оксана там в прошлом году жила, – зачем-то сказала мама. – С подружкой.

– А сейчас где с подружкой живет? – усмехнулся Игнат.

– Не с подружкой, с мужем. – Мама внимательно смотрела на него.

Уж не увлекся ли он замужней Оксаной? Если вдруг, то ничего страшного. Это уж куда лучше, чем страдать по Лие. Четыре года прошло, а он так до сих пор не женился. И не собирается.

Игнат смотрел на летнюю кухню, крыша которой маячила в зелени деревьев, туда нужно нести вещи. Там и располагаться и там же думать, как быть с арендой собственного дома. Жилье-то сдавалось негласно, налоги с доходов не платились. И если раньше это его волновало мало, то сейчас вопрос нужно ставить ребром. Или совсем отказаться от сдачи в аренду, или провести ее через налоговую инспекцию. Лучше всего первое, если, конечно, он собирается служить в должности начальника поселкового отделения. Еще не поздно отказаться. Если проявить упорство, его поймут и оформят перевод в другое место. С негласной пометкой: «не оправдавший доверия» и «по службе не продвигать».

Не меньше и даже больше Игната интересовал другой момент. Виноград. Отец ведь не просто так его выращивал, он делал из него вино на продажу. И это в условиях антиалкогольной кампании, широким фонтом, так сказать, шагавшей по всей стране. Технические сорта виноградников уничтожались, освободившиеся площади засеивались столовыми, зато здесь, на отшибе никто не проверяет. И поле через дорогу все такое же раздольное, ни конца ни края. Виноградная улица здесь, а чуть дальше, в нескольких километрах у того же поля – поселок Виноградный, такая вот загогулина. И на участках у людей свои плантации. И домашнее вино очень хорошо расходится среди курортников. Даже стараться особо не нужно, время такое, что и откровенная бурда пользуется повышенным спросом. И похоже, никому нет до этого дела. Но Игнат не может закрывать на подпольное виноделие глаза. С ним нужно что-то делать. Антиалкогольная кампания, в общем-то, уже сошла на нет, но борьбу с незаконным винокурением никто не отменял.

Он смотрел в одну сторону, а с другой во двор со стороны своего дома заходила Зойка, молодая знойная женщина с аппетитным бюстом. Пышная прическа с накрученными локонами, ярко накрашенные губы, средней длины или даже короткий халат с иероглифами казался слегка тесноватым, но смотрелась она в нем очень даже интересно. Только вот улыбалась она как-то скованно, с наигранной какой-то радостью глядя на Игната. Не о нем она сейчас думала, а о чем-то другом. Шла она быстро, торопливо, с оглядкой и нервно при этом теребила застегнутую нижнюю пуговку на халате. Понимала, что не дело это, ходить по двору в таком виде, но вернуться назад и переодеться не могла.

– Ну надо же, Игнат! – изображая радость встречи, всплеснула она руками.

После смерти мужа тетя Вика сошлась со своим соседом Валентином Георгиевичем. Давид убил их обоих, в один день, оставив Зойку круглой сиротой. А затем и вдовой, чуть позже убив ее мужа. Четыре года назад она крепко помогла Игнату, и он этого никогда не забудет.

Игнат не растерялся, приобнял Зойку за талию, поцеловал в щеку и краем глаза при этом заметил двух типов, которые шли за ней, открывая калитку. Когда-то тетя Вика жила на три дома, поэтому дворы соединялись напрямую, не нужно было выходить на улицу. Калитку Зойка за собой лишь прикрыла, запирать не стала. Да это и бесполезно. Судя по наглым лицам ее преследователей, забор не стал бы для них препятствием.

Один среднего роста, плотный, толстощекий, в солнцезащитных очках и клетчатой кепке, на мощной шее толстая цепь из серебра, похоже, самой высокой пробы. Майка-борцовка с американским орлом призвана была подчеркнуть мощь мускулатуры, но она же выдавала довольно-таки яркую особую примету на теле мужчины – голову тигра, выколотую под левой ключицей. Качество татуировки так себе, типичный портачок, выбитый обычной иглой, но на значении символа этого не отражалось. Голова тигра указывала на тюремного «бойца», человека, готового бить-убивать по приказу воровского авторитета. Второй, высокий и мосластый, был в джинсовой рубашке, но и у этого из-под короткого рукава выглядывала «бабочка» под мордой кота в цилиндре. Молодой он для коренного обитателя тюрьмы, лет двадцать пять, может, чуть больше, но блатная романтика в Морячке цветет и пахнет, здесь не позволят ходить с не по масти наколотыми татуировками.

И один тип угрожающей внешности, и другой. Но и тому весело, и другому. Зойка удирала от них, и это их явно забавляло.

– Что им нужно? – спросил Игнат.

Он развернул Зойку вокруг оси, и она оказалась у него за спиной.

– Да к Лешке они пришли. – Голос у нее вибрировал от волнения.

Встревожился и отец.

– И ко мне, – тихо сказал он.

– Так, давайте в дом!

Игнат шагнул уголовникам навстречу, перекрывая им путь к Зойке и к родителям. Дорожка бетонная, высокая, с одной стороны колючий кустарник, с другой цветочная клумба – так просто его не обойти.

– Эй, паря, ты чего? – удивился качок.

Он остановился, приподнял очки и взглядом выстрелил в Игната.

– А ничего, это мой дом, и вам здесь нечего делать.

– Твой дом? – Мосластый тоже остановился, но вплотную к Игнату.

Он тяжело положил свою правую руку на правое плечо Жукова. И хищно посмотрел ему в глаза – перед тем как взять его на удушающий прием. Знал Игнат этот фокус, сначала рука кладется на плечо, затем змеей обвивается вокруг шеи. Нападающий при этом оказывается за спиной у жертвы.

Но в случае с ним нападающий оказался на земле. Сначала Игнат заломил ему руку, заставив его выгнуть спину назад, а затем ударил по ногам. Пока один уголовник падал, другой провел удар – метил ногой в живот, но попал в жесткий захват. После чего также оказался на земле. Мосластый уже поднимался, собираясь наброситься на Игната, но сильный удар в лоб вернул его на землю.

Пока падал мосластый, вертикальное положение попытался принять его дружок. Игнат быстрым и мощным ударом припечатал его к земле, но мосластый быстро пришел в себя. Одного ваньку-встаньку сменил второй.

Зойка не выдержала и нервно засмеялась, наблюдая, как Игнат укладывает неваляшек на землю. Удары, подсечки, броски… К счастью, противник умаялся раньше, чем он. Поднявшись в очередной раз, качок сдал назад, за ним потянулся и мосластый.

– Жди! – пригрозил один.

Другой всего лишь показал кулак. И оба, покачиваясь, пошли к Зойкиному дому.

– Эй, а поговорить? – с усмешкой бросил им вслед Игнат.

– Вам в другую сторону! – крикнула Зойка, показывая на калитку, которая выходила на улицу.

Но уголовники не реагировали ни на нее, ни на Игната. И на улицу они вышли через ее двор. А выйдя, взяли курс на поселок.

– Рассказывай! – обращаясь к Зойке, потребовал Игнат.

И на отца он посмотрел, глянув при этом на его виноградник. Кажется, он понял, откуда дул ветер.

– Даже не знаю, с чего начать, – пожала плечами Зойка.

– Начни с того, что за Лешку замуж вышла.

Лешку Матвейчука Игнат помнил с юных лет, даже дрался с ними когда-то, выясняя отношения между поселками. Игнат служил в армии, затем в милиции, а Лешка тем временем спивался. С мужем Зойкиным сошелся, а затем и с его вдовой.

– Ну, вышла… Как пить бросил, так и вышла, – будто оправдываясь, сказала Зойка.

– А у отца твоего своя винодельня.

Дядя Валя делал знатное вино, и Лешка, не будь дураком, пошел по его стопам. Но вряд ли пить бросил. Зашьется – не пьет, а потом в штопор, и так по кругу.

– И Лешка вино гонит. – Игнат снова посмотрел на отца.

– Ну так платим понемногу… – пожал плечами тот, кивком указав в сторону, в которой скрылись потерпевшие уголовники. И, глянув на Зойку, спросил: – Лешка где?

– Так уехал, – вздохнула Зойка.

– Куда уехал? – спросил Игнат.

– На рыбалку сказал, третий день нету. Как сквозь землю провалился, ирод.

– Проспится, вернется, – сказала мама, качая головой.

И кусты сломаны, и клумба вытоптана. Это, конечно, хорошо, что сын у нее такой сильный и справедливый, но можно было и поаккуратней с преступностью бороться. А может, мама вовсе не за клумбу переживала. Уголовники могли вернуться и отомстить. Талый с Котляром возвращались, сколько раз от них приходилось отбиваться. Ничего, справился Игнат. И сейчас справится, тем более что и силы в нем сейчас больше, чем раньше, и опыта. Все четыре года в усиленных тренировках прошли. Надо же было чем-то себя занять, чтобы о Лие не думать.

– Да хорошо, если так, – тяжко вздохнула Зойка.

– И много вы должны? – глянув на нее и на отца, спросил Игнат. – С нетрудовых доходов.

– Доходы-то трудовые, сынок. Да и не должен я уже ничего… Да и Зоя, не знаю, чего от них бегает?