Здравствуй, Мурка, и прощай!

Действовали по привычной схеме. Капрон, Анисим и Кнут находились в доме – доили лоха. Марина и новенький, Баур, – на шухере, в машине. Тачка у них отменная – «семерка» с тщательно отрегулированным движком. Баур следил за ней, как ревнивый муж за красавицей-женой.

Прошел час, потянулся второй. Никакой суеты. Братва тихонько чистила закрома терпилы. Марина на стреме. Если появятся менты... Не думала она, что мусора появятся. Не должно было их быть. А они взяли да появились.

Когда в конце улицы появилась ментовская «канарейка», она думала, что это случайность. Думала, что легавые проедут мимо. Но нет, машина остановилась возле лоховского дома. Из нее выскочили два мента – пузатый старшина и худой, длинный, как жердь, сержант. Водитель остался на месте.

Старшина достал из кобуры пистолет и с опаской, но решительно направился к дому. Сержант тоже расчехлил ствол. Марина задергалась. Неужели лох просек фишку и смог вызвать ментовской наряд? Похоже на то.

Думать было некогда. Нельзя медлить – нужно действовать.

– Баур, запрягай лошадей! – распорядилась она.

И вытащила из-под сиденья наган. Взвела курок. Высунулась из окна и выстрелила по ментам – поверх голов.

Баур сорвал «семерку» с места. Менты открыли по ней ответный огонь. Но стрелками они были аховыми – ни одна пуля не догнала машину.

Марина видела, как менты бегут к своей «канарейке» и загружаются в нее. Отлично. Сейчас они погонятся за ней и тем самым оставят без присмотра Капрона, Анисима и Кнута.

Баур доказал, что его машина находится в отличном состоянии. Менты гнались за ней безуспешно. Гнались, пока их «козел» не заглох.

– Куда им, уродам, до нас! – бахвалился Баур.

– Машину придется сжечь, – обескуражила его Марина.

– Ты что, шутишь?

– Следы заметать нужно.

– Жаль.

Они выехали за город, загнали машину подальше в лес. Баур чуть не плакал, когда обливал бензином свою красавицу. Марина стащила с себя парик, бросила в салон. Была блондинкой, снова стала шатенкой.

Машина вспыхнула, как смоляной факел. Форменный вандализм, но ничего с этим не поделаешь.

Уже стемнело, когда они попали на квартиру. Там их ждала братва. На столе кейс – деньги и золотишко.

– Мурка, ты мой Муреночек... – растянулся в улыбке Капрон. – Круто ты ментов сделала!

– Да мы бы и сами их сделали, – буркнул Кнут.

– Вы бы их завалили, а я только шухер навела. Без мокрого. Как мусора на нас вышли?

– Вопрос... – нахмурился Капрон.

– Терпила как себя вел?

– Да как обычно. Шуганулся, когда мы ксиву светанули. Лапки кверху...

– А менты тогда откуда?

– Хата у него на охране, – мрачно изрек Анисим. – Кнопка красная. Может, нажал втихаря?

– Запросто! – подхватила Марина. – У барыг свой круг. Они уже в курсе, что мы их как лохов доим. На измену они сели. На стреме все. Да и менты теперь за нас всерьез возьмутся. Засада, короче. Хату менять будем. А еще лучше на юга задвинуться, на дно залечь на время.

– А чо, бабла у нас много! – растянулся в улыбке Анисим. – Оттянемся на югах, а опосля снова будем стричь.

* * *

Октябрь. В Москве промозглая осень – дожди, холодно. А в Сочи – красота. Тепло, солнце, море еще не остыло. Пальмы, чайки, все дела. Короче говоря, бархатный сезон в самом разгаре.

Марина сняла целый дом в частном секторе. Сама договорилась с хозяином, расплатилась с ним. И когда он отчалил, дала отмашку парням. «Заходите, гости дорогие. Чувствуйте себя как дома. Но не забывайте, кто в этом доме хозяин...» Она была хозяйкой. И никто уже не пытался оспаривать ее право на главенство.

Дом большой – шесть комнат. Аккуратный дворик с беседкой из винограда, еще пока что зеленый сад. Тишина, умиротворение. Недалеко плещется море. Рай земной. Марине здесь очень нравилось, но при этом она твердо знала, что спокойная жизнь ей скоро надоест. Неугомонная натура, авантюрная душа.

Впрочем, и на отдыхе жизнь била ключом. Море, рестораны, девочки для мальчиков... Анисим, Кнут и Баур таскали в дом баб. Марина не возражала. Не обиделась бы она, если бы и Капрон разгулялся на всю катушку. Но тот с новой силой приударил за ней самой. Охапками дарил ей цветы, в ресторанах заказывал песни для нее.

Марина в какой-то степени отвечала ему взаимностью. Курортная атмосфера действовала расслабляюще. Оттого и появилась в душе смутная уверенность, что близость с мужчиной доставит ей удовольствие. Но под Капрона так и не легла. Не хотела быть его марухой.

В конце концов Капрон махнул рукой. Вместе с Анисимом отправился на охоту за бабами. Но вместе с ними приволок в дом какого-то мазурика. Сам пьяный в дымину. И кореш ужратый.

– Это братан мой! – объявил он. – В одной хате на зоне мотали. Да, Котяра?

– Котяра?! – удивленно повела бровью Марина. – Это что, погремуха такая?

– Угу, – кивнул мазурик.

Он смотрел на нее, как кот на сметану. Глаза масленые, губы мокрые.

– Я Котяра, а ты моя кошечка. Мурр...

– МУР в Москве остался, – съязвила Марина.

– МУР в Москве, – кивнул Котяра. – А я здесь. И весь ваш без остатка, мадам...

– Бери, не пожалеешь! – хихикнула лахудра, которую только что притащили в дом. – У него такой аппарат, орать будешь – как будто только что на свет народилась.

Марина нахмурилась. Не нравился ей этот разговор. И Капрон с Анисимом куда-то, как на грех, подевались.

– Ты орала? – спросила она.

– У-у! Не то слово...

– Не видно, что ты на свет народилась. Видно, что ты – жертва аборта.

Девка закусила губу. А Котяра похабно ухмыльнулся. Весело ему. И на Марину как на отвязную лахудру смотрит.

– А ты чумовая баба! Я таких люблю.

– Ага, и спереди, и сзади... – злобно хихикнула марамойка.