Брат, держи удар!

– Твое место на параше! – взвыл Хрюн.

Он вскочил на ноги. Расправил плечи, поиграл мощными бицепсами. За ним потянулись двое других.

Представление началось.

Неспроста братки здесь появились. Нарочно по адресу Никиты их прописали. Люди Врага – дураку ясно. Их трое. И ночи они дожидаться не будут. Ва-банк идут. Сейчас пустят Никиту в замес. Забьют до смерти. Затем всех остальных на ноги поднимут, заставят его лупить. Окочурится Никита, а братки будто и ни при чем. Он первый начал, на всю толпу попер. Ну и получил.

Хотя вряд ли им отвечать придется. Как только сделают свое дело, тут же уберут их из камеры. На свободу выпустят. Потому как в изолятор их устроили купленные начальники. Незаконно они здесь...

Ребятки хорохорятся. Но не оттого, что уверены в своей силе. Они хорошо знают, кто перед ними. Поэтому максимально собранны, напряжены. А кураж для заводки...

Они приближались медленно. Грозно, неотвратимо. Наступают, но готовы и к контратаке. Никита может броситься на них. Вырубить одного. Но на него тут же набросятся двое других. Если бы по одному, как в кино. А то ведь одновременно, с разных сторон. Кулаки у них железобетонные. Вот это будет настоящее кино.

У Никиты был только один шанс победить. Застать противника врасплох, за счет фактора внезапности выиграть хотя бы две секунды. Но братки ни на мгновение не расслабятся. Не дают они ему шанса...

Но выход есть.

Никита резко развернулся к двери. И начал барабанить по ней.

– Откройте! Откройте! – визгливо взывал он к надзирателям.

Можно не сомневаться – это глас вопиющего в пустыне. «Вертухаи» не услышат его. И дверь откроют только тогда, когда нужно будет выносить его труп. Все схвачено, за все заплачено...

Братки оживились. Жертва запаниковала, значит, морально раздавлена. И не бить ее уже нужно, а добивать. Можно и расслабиться...

– Эй, иди сюда!

Хрюн протянул к нему руку. Видно, за шкирку его ухватить хотел, чтобы на середину камеры вытащить. А там его со всех сторон, со всех сторон... Ногами, ногами...

Но Никита про ноги думал уже сейчас. Про свои ноги. Нет ничего страшней лягающего удара назад, из-под себя, без всякого разворота. В таэквондо такой удар «торнадо» называется. В переводе – «смерть».

Никита умел так бить. Будто чугунная болванка из-под него вылетела. Точный удар пяткой в челюсть. Браток только хрюкнуть успел. Со страшной силой пролетел через всю камеру, по пути сшиб одного братка, стол, скамью. Затих где-то под нарами.

Никита резко развернулся. Можно было ударить с прыжка второй ногой. Но не та концентрация удара. Да и скорость не та. Пока дойдет нога до братка, тот может прийти в себя, поставить блок, ударить в ответ.

Но есть другой вариант. Никита стремительно нырнул братку под ноги. На скорости уперся плечом в колени, руками обхватил щиколотки, резко с подъемом рванул на себя. Ноги высоко взлетели вверх, голова с ускорением понеслась вниз. Послышался звук – будто переспелый арбуз хлопнулся о пол да лопнул. Крепко приложился браток затылком. Не скоро в себя придет. Если придет...

Крепыш, которого снес Хрюн, уже вскочил на ноги и ринулся в бой. Никита не успевал отразить удар. Но у него еще есть секунда, чтобы спружинить на ногах и послать тело во врага.

Никита получил мощный удар головой под дых. Сила удара удвоилась ускорением, которое он придал себе сам. Но это же ускорение утроило силу толчка, которым Никита наградил соперника. Браток отлетел к стене. Секунда-две выиграны.

Но и сам Никита тоже прилип к стене, к противоположной. С трудом устоял на ногах. Боль, дыхание сбито. Чтобы оправиться от удара, секунды три нужно как минимум. А противник ждать не будет...

Но Никите определенно везло. Браток отлетел в «петушиный» угол. Сшиб с ног «петуха» Людку. Грохнулся на задницу, стукнулся головой о стену. Но это не самое страшное для него. Куда страшней оказался Людка. «Дырявый» потерял равновесие и слишком резво попытался его восстановить. Снова упал, но на этот раз крайне неудачно. В падении губами приложился к щеке братка.

Такого финала не ожидал никто. Но раньше всех его приняли блатные. К этому времени они уже поняли, на чьей стороне сила. И вошли в кураж.

Два крепыша валялись в полном отрубе. В их глазах они просто упали. А вот третий... Блатари вспомнили о неписаных правилах тюремного бытия.

К «петухам» нельзя даже прикасаться. А третий браток с ним поцеловался. Блатари заревели, как слоны, сто лет не видевшие слоних.

– В натуре, офоршмачился гнус...

Амбал с силой оттолкнул от себя «петуха» Людку. Даже прошелся кулаком ему по мордасам. Поднялся на ноги. Но в глазах всей арестантской братии он продолжал оставаться на уровне канализационной трубы. Достаточно было глянуть на гнусные улыбки блатарей, чтобы понять, какая участь уготована крепышу.

Никита слышал, что в последнее время «петухи» заставили считаться с собой. Бывало, доведенные до белого каления изгои бросались с поцелуями на обидчиков и этим автоматически переводили их в разряд «обиженных». «Петухов» за это убивали, но законтаченный все равно был обречен. Если его и не опустят до уровня «петуха», то выше «парашника» ему ни в жизнь уже не подняться...

И этот законтаченный амбал обречен. «Петух» не нарочно приложился к нему. Но это никого не волнует – нарочно или нет. Главное – результат...

С гнусными ухмылками блатные подошли к братку.

– Ну че, Муська, узлы хавать будешь?..

– Чо ты сказал?.. – вздернулся браток.

Он глянул на двух своих дружков – лежат и не шевелятся. Перевел взгляд на Никиту. Понял, что тот готов добить его. А еще блатные круто наехали... Приуныл браток.

Только не отведали блатари свежей «петушатинки». Отворилась дверь. И снова «вертухаи» вытащили подсадных. Опять без результата.

Жаль, что их увели. Не потому, что Никита хотел посмотреть, как будут опускать братка. Это мерзко.

Но ему очень хотелось поговорить с братками. Может, кого-нибудь да расколол бы...

* * *

– Брат, на выход, с вещами!.. – громко объявил надзиратель.

Никита не заставил себя долго ждать.

– Руки за спину!.. Лицом к стене!..

Неужели его переводят в другой изолятор? Неужели Светлов смог добиться перевода?

И точно, его вывели во внутренний двор. А там уже загружался автозак.

«Воронок» был полон. Этим рейсом в Бутырку переправляли не только Никиту. В одном боксе с ним оказался какой-то мрачный тип с грубым лицом – словно его вытесал из камня пьяный скульптор. Зато руки у него – само совершенство. Благородная линия ладони, длинные, как у пианиста, пальцы.

На Никиту он не обращал никакого внимания. Зато то и дело украдкой поглядывал на запор решетки.

Дверь автозака закрылась. Один конвоир, вооруженный пистолетом, остался в проходе между зарешеченными камерами. Его напарник забрался в кабину водителя. Машина тронулась с места, минут через пять уже полным ходом шла по городским улицам.

Сокамерник Никиты начал перемигиваться с братвой из соседних боксов. Те зашевелились, затеяли возню. В одном боксе вспыхнуло что-то вроде разборки. Все внимание конвоира туда. А мрачный тип своими музыкальными пальчиками принялся за замок, незаметно для конвоира орудовал тонкой шпилькой – как он только смог ее сюда пронести?

Наверняка это был профессиональный вор-домушник. Для него такой замок – пустяк. Тем более запор на решетке доживал свой век, на честном слове держался.

Никита мог бы вмешаться. Остановить взломщика. Но зачем ему это? Он пресечет побег. Но в СИЗО все равно попадет не простым арестантом, а козлом, пособником ментов. И тогда лучше сразу повеситься, чем попасть в общую камеру. Страшно даже представить, как там его встретят.

И вообще, с какой стати он должен помогать ментам? Они что, это заслужили?..