Свинцовый бриз

Игнат говорил громко, но без надрыва, как человек, уверенный в себе.

– Одеваемся? – Клеш двумя пальцами оторвал от стола пару наручников и тут же выронил. – Это называется одеваться? – спросил он.

И вдруг резко сорвался с места, собираясь идти на прорыв. Ногой оттолкнул кресло, локтем ударил толстуху и всей своей массой навалился на Игната, руками, как ковшом бульдозера, по- пытался сдвинуть его с места. Но просчитался.

Игнат был готов к такому выпаду. Он мог заломать уголовника, закрутив ему руку за спину. Но это время, а на очереди Тюльпан, который также вскочил с места, выхватывая что-то из-за пояса. Игнат, закрыв руками лицо, грудь и живот, встретил противника локтем, врубил его в «солнышко». От боли Клеш согнулся в поясе, но добивать его Игнат не стал. Схватился за стол, собираясь его перевернуть. Так он и защищался от Тюльпана, в руке у которого появился «наган», и одновременно сближался с ним. Но стол так и остался на месте, потому что Тюльпаном занялся старшина Замков.

Коля с уркой не церемонился, с ходу рубанул его по шейным позвонкам рукоятью пистолета. Тюльпан вырубился мгновенно. А Игнат дожал Клеша. Скрутил его, надел наручники.

Толстуха куда-то делась, осталась только блондинка, девушка возмущенно хлопала глазами, глядя, как пакуют Тюльпана. Игнат сердито глянул на нее и с многозначительным видом качнул головой. Не того парня она выбрала, но говорить ей об этом совсем не обязательно: сама все понимает. Видел он эту красотку, мимо, что называется, проходила. Волговодск поселок небольшой, все местные на виду. Но с блатными блондинка до недавнего времени не путалась, в криминальных эпизодах не фигурировала, приводов не имела, поэтому имя ее неизвестно. Да и не хотел Игнат его знать. Пусть идет домой. Но если вдруг снова засветится, придется задержать – для более детального знакомства.

Задержанных уже загружали в машину, когда появилась Евгения Максимовна. Она выходила из подсобки, поправляя на ходу прическу. Волосы вроде бы уложены, так, слегка подправить, и все, но вид у женщины все равно взлохмаченный. И глаза блестят, как у сытой довольной кошки, в движениях приятная разморенность.

Сорок лет ей, но выглядит так, парни оборачиваются. Изысканно-красивая, стройная, модная. Так должна была примерно выглядеть и ее дочь в свои сорок, но Лене всего двадцать три, а весит она уже раза в полтора больше, чем мать. Что-то разносить ее стало после родов, впрочем, от этого она менее привлекательной не стала.

– Что это такое? – спросила Евгения Максимовна, глядя, как Савушкин закрывает зарешеченный отсек «уазика».

– Трудовые будни!

– Вроде тихо было.

– И я вас не слышал! – усмехнулся Игнат.

Интересная она женщина, Евгения Максимовна, мужчинам она всегда нравилась, но личная жизнь не складывалась. С одним сошлась, с другим, от одного остался сын, от другого – дочь, а замужем она так и не побывала. Не сказать, что Евгения Максимовна вела беспорядочный образ жизни, но с блатными романы водила и даже со своим соседом старшиной Самойленко путалась. А однажды даже сыграла в партии против Игната, его тогда чуть не убили… Но все это осталось в прошлом, в настоящем реальность пусть и не близко, но все же похожая на идиллию. И у него все хорошо в личной жизни, и Евгения Максимовна вышла замуж – за своего шашлычника Анастаса. Мужик нормальный, понтийский грек, спокойный, уравновешенный, рассудительный. И без дешевых понтов. Евгения Максимовна второй год с ним, а все как будто только-только замуж вышла. До сих пор их отношения в стадии кипения, нет-нет да и выпустят пар в подсобке. Само собой, Игнат относится к этому с пониманием, и если шутит, то без всякой задней мысли.

– Да ну тебя! – Евгения Максимовна по-свойски толкнула его в плечо.

Задержанных доставили в участок, распределили по камерам. На этом пока все. Заявление о вымогательстве подано официально, уголовное дело возбуждено, фигуранты установлены и задержаны, завтра подъедет следователь прокуратуры и предъявит обвинение. А до завтра Тюльпан и Клеш пусть мучаются в догадках. Если так ничего и не поймут, «маляву» на волю отправлять не станут. А они могут. Игнат держал своих подчиненных в тонусе, расслабляться никому не позволял, но информация, она такая текучая, а где-нибудь, да разгерметизируется.

* * *

Мороз-воевода дозором обходит владенья свои. Хорошо сказал ученик спецшколы, только вот не помогло ему это. И Тюльпан, и Клеш уже в следственном изоляторе. А Игнат обходит владенья свои. Только вот не воевода он, а начальник поселкового отделения милиции. И не морозные у него владения, а знойные. Полуденная жара, утомленные солнцем курортники разморенно бредут с пляжа, расползаясь по столовым, кемпингам, базам отдыха. А Игнат по тому же Курортному проспекту, но им навстречу, к пляжу. На улице Кочубея свернул вправо, осталось пройти мимо базы отдыха, студенческого оздоровительно-спортивного лагеря, к мосту, за которым начиналась Виноградная улица, где он и жил. Всего десять-пятнадцать минут пешком от участка. Если быстро идти – десять, если не торопясь – больше. А Игнат все время смотрел по сторонам. И за порядком следил – на подведомственной территории, и о собственной безопасности не забывал. А ходить на обед пешком он приучил себя с самого начала службы. Хотя мог и на собственной машине. Автопредприятие списывало «уазик», он взял, восстановил, отличная машина получилась, но лучше пешком.

На перекрестке Курортного проспекта и улицы Кочубея находились автоматы газированной воды. Однажды Игнат остановился там попить водички, вдруг появились блатные, окружили его. Он тогда еще служил в Хабаровске, отпуск в Морячке проводил, схлестнулся с местной братвой, семь лет назад это было. Из той давней схватки он вышел победителем, об этом узнали наверху, через четыре года поступило предложение возглавить поселковое отделение. И вот уж три года как Игнат противостоит местному смотрящему с его воровской бандой. Воры не любят, когда их называют бандитами, обижаются, на самом деле считается, что это разные понятия. Но у Баштана именно банда. Потому что его уголовники ведут себя как бандиты – рэкет, вооруженные налеты, теневой бизнес данью обложили. И разбоем урки не брезгуют, но в Морячке стараются не шалить.

У автоматов толпился народ, впрочем, Игнат и не думал останавливаться. Глянул, что в толпе порядок, и пошел дальше. Дома его ждал стакан холодного компота и сытный обед.

На улице Виноградной росла его мама, после школы она уехала учиться в Ростов, а тетя Вика осталась, Игнат гостил у нее каждое лето. И всерьез считал Морячок своей родиной. Тетя Вика вышла замуж за своего соседа, Егор Михайлович умер, завещав ей свой дом. А семь лет назад тети Вики не стало, ее убил другой сосед, воровской отморозок, некогда считавшийся другом Игната. Такая карусель тогда закрутилась, Игнат мог оказаться на скамье подсудимых, но ничего, выкрутился, в Хабаровск вернулся победителем. Один свой дом тетя Вика завещала его маме, а другой самому Игнату. Очень хороший дом, дядя Егор строил его под запросы курортников, за счет которых сколько уже лет живет Виноградная улица, чуть ли не все девять расположенных на ней домов.

Дом и сейчас отдан на милость отдыхающих, Игнат пытался возражать, но мама и жена объединились против него, пришлось выбросить белый флаг. Тем более что дядя Егор в свое время позаботился о прекрасной летней кухне размером с маленький дом. Там Игнат сейчас и живет со своей семьей, он, Лена и дочь Люба. Лена знала, как умаслить свекровь, назвала дочь в честь нее, Игнат, конечно же, не возражал. Любе два года, Игнат души в ней не чаял. Шел домой, думал, как поднимет дочь на руки, поцелует, прижмет к себе. А потом уже и обед, и все остальное. Можно на море сбегать, окунуться, до пляжа всего ничего.

Он шел домой, думал о дочери, но в себя не уходил. И заметил Баштана, едва только тот вышел из магазина, расположенного сразу за торговыми автоматами. Заметил, бросил взгляд за спину и увидел в отдалении Подюгу, который шел за ним в кепке и солнцезащитных очках. Но только Подюгина и увидел, больше никого. Да и не дурак Баштан, чтобы окружать Игната со всех сторон. Это раньше вор чувствовал себя здесь хозяином положения, а сейчас капитан Жуков мог запросто надеть на него наручники. Если же Баштан обострит ситуацию и жестко наедет на Игната, его примут другие.

Баштан повернул к Игнату, шел вор спокойно, неторопливо. Немолодой он, крупный, жидкие седые волосы, массивный морщинистый лоб, глубоко посаженные глаза, крепкий, с кривизной, нос, губ почти не видно, настолько они тонкие. Баштан пытался изображать аристократа, светлая летняя шляпа на нем, белая рубашка, бежевые, до бритвенной остроты наглаженные брюки, кремового цвета туфли. А в руках тросточка, хотя физической нужды он в ней не испытывал. Чисто понты.

Баштан вскинул брови, глядя на Игната, но взгляд удивления не выражал. Ждал он Игната, а вид, что случайно встретились, сделал на всякий случай, намеренно неубедительно. Как будто все равно, что подумает о нем начальник милиции.

– Погода хорошая, Илья Николаевич, – не здороваясь, сухо сказал Игнат.

– Кому как, – скривил губы смотрящий.

– Ну да, Тюльпан с Клешем как в бане парятся.

– Парятся.

– Пусть привыкают, в аду еще жарче будет.

– Никто не знает, как там, в аду. Может, холодно там, как в лютый мороз.

– На Колыме, – добавил Игнат.

– Скольких ты уже туда отправил?

– И Тюльпан там с Клешем будут.

– Перегибаешь палку, начальник. Квиток левый барыга, моя законная добыча.

– Законный вор, законная добыча… Это по твоему закону, Баштан. А мой закон – Уголовный кодекс, и я ничего не могу с этим поделать.

– А ты попробуй!

– А то что?

Игнат медленно качал головой, пристально глядя на Баштана. Да, у него семья, он уязвим, но не надо пугать. Может, и страшно ему, но со своего пути он точно не свернет, потому как упертый. И с законом у него не все ладно. Семье своей покровительство оказывает, закрывает глаза на не совсем законную аренду жилья, кустарное производство вина, которое организовал его отец. Вина много, сбыт налажен, деньги хорошие, а налоги платятся минимальные. Игнат добился, чтобы вся деятельность проходила через налоговую, но и отец хитрит, и мать, и жена, ну и теща. Не сажать же их… И с этой стороны Игнат уязвим, Баштан знает это его больное место, но пусть даже не пытается угрожать. Надо будет, Игнат примет наказание как должное, но шантаж не пройдет. А ответ обязательно последует. Тем более что Игнат получит право на удар ниже пояса.

– Завтра Квиток заберет заявление, – тихо, сквозь зубы проговорил Баштан. – Оговорил он моих ребят, но это не страшно. Если ты вовремя осознал свою ошибку.

– А что заявление? Это всего лишь последствия. Причины. А профилактика – работа по недопущению причины. Ты меня понимаешь, Илья Николаевич?

Игнат, конечно же, старался держать банду Баштана если не под контролем, то хотя бы под присмотром. И осведомитель у него довольно-таки надежный имелся. Если очень захотеть, местному рэкету можно устроить кошмарную жизнь. Но Игнат облав и погромов не устраивает, за просто так никого не закрывает. Вся работа ведется по факту, натворил дел – получи.

– Да я-то понимаю. – Вор нахмурился, отчего его морщины углубились.

– Прокололись твои ребята. Страх потому что потеряли. А Квитко не тронь, я ведь за него как за себя спрошу.

– Устал я от тебя, начальник! – покачал головой Баштан.

– Вот и договорились, – усмехнулся Игнат. – Всего хорошего, Илья Николаевич! Особенно хороших встреч с законом. На плохие не нарывайтесь!

На этом разговор и закончился. Игнат понимал, что Баштан фактически сделал ему предупреждение, он даже воспринял его всерьез, но назад пути нет. Да и не станет Баштан беспределить. Его вполне устраивает, что против него играют по факту, а вот если начнут бить на опережение, да еще и ниже пояса, он завтра же окажется в следственном изоляторе. Тюрьма его, конечно же, не пугала, он калач тертый, но уж лучше вкус осетринки на воле, чем запах баланды за решеткой.

Глава 2

Дом большой, двухэтажный, три входа – один общий, два отдельных, каждый в свой номер. Лена так придумала для удобства отдыхающих, потребности которых с каждым годом растут. В стране расцветает новый НЭП, кооператоры, коммерсанты, брокеры, рэкетиры, элитные проститутки, все деловые, все при деньгах, все ведут себя как хозяева жизни. И жить хотят, как на «загнивающем Западе», забывая, что живут в Советском Союзе. Вернее, уже в независимой от него России. Ну, почти независимой.

Двор ухожен, садовые деревья, вместо огорода – виноградник. И летняя кухня в беседке, увитой виноградом, несколько столиков там – для отдыхающих. Лена организовала во дворе целое кафе, Игнат в принципе не против… Хотя, конечно, он против! Достала его эта толкотня во дворе, в доме, скорей бы мертвый сезон настал, когда от курортников остаются одни только воспоминания, увы, не совсем приятные.

За одним столиком семья, тощий муж и крупная жена лопают пюре с котлетами, запивая их белым домашним вином, а дети носятся по двору, конопатый паренек с барабаном налетел на Игната, едва не сбив с ног. Он, конечно, представитель закона, но в груди все равно поднялась злость. Дело не в самих детях, а в том, почему они здесь. Это не жизнь, когда родной дом превращен в гостиницу, да еще с полупансионом.