Черная полоса
Квартирка неважная, бизнес так себе. Лилия знавала мужчин, которые построили себя с нуля всего за несколько лет, а один сколотил состояние всего за два года. Да еще какое!
Матвей не такой, он в бизнесе уже третий год, а толку? Несколько ларьков – это не показатель. Он, конечно, со временем мог подняться и выше, но не желал этого. Его вполне устраивала такая жизнь. Съемная квартира, битая машина, не первой невинности девушка.
Что ни говори, а жизнь Лилию потаскала изрядно. То с одним, то с другим, теперь вот с двадцатым, но ей себя упрекнуть не в чем. Она-то хоть к лучшему стремится, а вот Матвей, похоже, остановился в развитии.
Лилия думала об этом, лежа на диване.
Да, Матвей парень что надо. В постели с ним жарко, как в аду. Котлы кипят, черти скачут. Ни с кем она не испытывала такого сумасшествия.
Но Матвея закрыли менты, обвинили его в убийстве. Может, уйти от него прямо сейчас, не дожидаясь суда? Но за квартиру заплачено до сентября, может, не надо торопиться? Тем более что реальных вариантов нет.
Дверь открылась неожиданно. Лилия пугливо спорхнула с дивана. Полы халата разошлись, но она не торопилась их запахивать. Если это вдруг бандиты, то она очарует их своей телесной красотой, и они не будут ее бить. Если изнасилуют, то не больно.
Но в дом зашел Матвей. Большой, стремительный, завораживающе мощный. Ее сознание тут же пустило на него слюну, а тело – соки.
Лилия повисла на его шее, крепко сжала ноги, чтобы не вытечь раньше времени от хотения, подступившего к животу.
– Тебя отпустили?
Он удивленно повел бровью, отстранился от нее и ответил:
– Еще позавчера.
Удерживать его рядом с собой Лилька не стала. Слишком уж тяжелый запах шел от Матвея. Она-то, может, и не брезгливая, но в душ этого парня все же отправит.
– Да?
– Антоху убили.
– Как убили?
– За мной охотятся.
– Как это охотятся?
– А как на уток охотятся? Стреляют в одну, а падает и вторая. Тебя тоже могут зацепить. Никто не приходил, не спрашивал меня?
– Нет.
– Значит, придут. Давай собирайся, к родителям тебя отвезу.
– Не хочу к родителям!
– Куда хочешь, туда и отвезу.
– Есть у меня один мужчина, – сказала Лилия, наклонила голову и исподлобья посмотрела на Матвея.
Но тот даже не захотел ничего понимать.
– Адрес! – потребовал он.
– Адрес?! К мужчине? Ты что, бросаешь меня?
– Бросаю? – Матвей опешил, потрогал пальцем кончик носа.
Мужчины всегда так делают, когда врут. Да и глаза у него забегали.
Впрочем, Лилии не нужно было никаких примет, чтобы уличить Матвея во лжи. Ее в этой жизни столько раз бросали, что можно было полагаться на чутье. Оно ее давно уже не подводило.
– В сокамерника влюбился? – Она едко усмехнулась.
– Не смешно, – сказал Матвей.
– Смешно будет, когда ты к нему вернешься!
– Это ты о чем? – Он с подозрением смотрел на нее.
– А где ты был в ночь на двадцать пятое июля?
– Ну ты и сука! – заявил Матвей и презрительно скривился.
– Да, я такая!
Лилия готовилась объясняться с Матвеем, в уме ее зрела пламенная речь, а он повернулся к ней спиной и открыл дверь.
– А съехать тебе отсюда все равно нужно, – сказал парень на прощание. – За мной и правда могут прийти.
– Да не собиралась я тебя шантажировать! – Лилия протянула руку, чтобы удержать его, но даже не смогла зацепиться.
Ее пальцы скользнули по предплечью Матвея, как по каменной глыбе, твердой и холодной.
– Ты что, шуток не понимаешь? – бросила она ему вслед.
Но Матвей не остановился. Он ушел навсегда.
Лилия осталась стоять как оплеванная.
Она была редким гостем в своем родном поселке, но сейчас ей просто некуда было идти. Да и порывать с отчим домом не стоило. Мало ли как жизнь повернется.
Но если Лилька подставит Матвея, то в Репнево ей делать будет нечего. Ее там как минимум оплюют, а то и проклянут. Матвей, может, и остановился в развитии, но его все любят, уважают. Это она никому не нужна.
За окном что-то загудело. Матвей напрягся, прислушался. Ситуация, как на минном поле, причем неверный шаг уже сделан.
Матвей нашел место, где прятался Чистик со своими отморозками, но поговорить с ними не успел. Люди Рубахова его опередили, заодно срисовали номер машины. Возможно, за ним уже выслана зондеркоманда.
– Что-то не так? – спросила Василиса.
Матвей больше не сомневался в своих предположениях. Умирая, Антоха задал ему задачку на сообразительность, но сам же подсказал ответ.
Антоху он похоронил, по пути к Василисе заехал к Лильке, чтобы поставить крестик на их отношениях. По дороге думал, где бы они с Василисой могли скрыться от греха подальше. Но в то же время нельзя было прятаться вечно. У нее свои дела в Москве, у него бизнес. Ей еще и родителей хоронить вроде уже скоро.
Сидя в ванне, он еще не дал себе однозначного ответа, уезжать или оставаться, потом сразу же оказался в постели. Василиса всего лишь чиркнула спичкой, а дальше Матвей сам.
Пожар уже потух, а они лежали в постели, как угольки, тлели себе потихоньку, пока за окном что-то не громыхнуло. Может, там всего лишь грузовик с раздолбанными бортами промчался, а Матвей уже на стреме. Нельзя так, нервы беречь нужно.
– Да засветился я, – издалека начал он.
– Где засветился? – не поняла Василиса.
– Я же говорю, Антоху искал, Чистика, Утяка. Теперь я могу про них говорить.
– Почему?
– Да потому, что нет их больше.
Стараясь не вдаваться в подробности, Матвей рассказал девушке, как было дело.
– Рубахов твоих родителей заказал, – заявил он.
– Значит, и про долг он соврал, – немного подумав, глохнущим голосом проговорила она.
– Что за долг?
– Отец ему все свое состояние должен.
– Все?
– Все.
– Действительно, чего мелочиться? – Матвей иронически хмыкнул.
– Расписку не показал, сказал, что потом.
– Потом ничего не будет. Он непременно тебя убьет.
Не собирался Рубахов оставлять Василису в живых, но раз уж она уцелела, то почему бы не сочинить сказку про белого… нет, про черного бычка? Если Василиса заупрямится, подаст в суд или заявит в прокуратуру, то пулю ей в лоб. Защитить-то ее некому.
Матвей кивнул. Он готов был согласиться с таким суждением, но с оговоркой. Защитник у Василисы все-таки был.
– Давай, собирайся! – Парень решительно поднялся с кровати.
Так же стремительно закрутились и мысли в его голове: «Бизнес придется оставить на Лешу Малькова. Парень слегка прибабахнутый, но в торговле разбирается, его ларек ни разу не сработал в минус. Назначить ему солидный процент с прибыли, пусть работает. Машина у него есть, где закупаться, он знает».
– Куда собираться?
– Куда-куда… Лето на дворе, курорты ждут отдыхающих.
Можно было рвануть и на Черное море, и на Балтийское, и даже на Баренцево. Уж там-то их точно никто искать не станет.
– Ты это серьезно?
– Деньги у меня есть, – не очень уверенно проговорил Матвей.
В кармане у него тугой моток денег, но пускать их в расход чревато. Они похожи на обмотку электродвигателя. Пустишь эту медь на металлолом – и дело перестанет крутиться, бизнес заглохнет. А убытки – это долги, которые нужно выплачивать.
Деньги придется отдать Леше. Хотя, конечно, какую-то часть можно будет взять с собой.
– У меня тоже есть, – сказала Василиса и посмотрела на Матвея в ожидании вопроса.
Но ему вовсе не хотелось выказывать интерес к этой теме. Он же не из-за денег с ней оставался.
– Они до тайника так и не добрались, – сказала она, не дождавшись реакции.
– Пацаны не отказались бы.
– А там восемьдесят тысяч!
Матвей даже не подумал спросить, в рублях это или в долларах. И так все ясно. Восемьдесят тысяч рублей – это сущие копейки, даже на троих как следует не сообразишь. Василиса даже не вспомнила бы о таком пустяке.
– Значит, не пропадем! – сказал он.
Они уже почти были готовы к выезду, когда в дверь кто-то позвонил.
Матвей сначала посмотрел на глазок издалека. Свет через него проникал, значит, ствол пистолета к двери не приставлен.
За створкой никого не было. Возможно, пацан какой-то с пятого этажа бежал, в шутку нажал на клавишу. Матвей тоже когда-то так баловался. Но вряд ли это озорство.
Нельзя было исключать, что за дверью вне поля зрения стояли быки с пистолетами наготове. Или даже с топорами. Высунешь голову – и пропадешь. По темечку стукнут или по шее рубанут.
– Что там? – шепнула Василиса.
Она стояла в коридоре как раз напротив двери. А вдруг створка недостаточно хорошо бронирована и пуля прошьет ее насквозь?
Матвей мягко взял ее за плечи, заставил зайти на кухню и сказал:
– Звони в милицию!
Менты на вызов не торопились, но все же подъехали. Один остался в машине, двое поднялись на четвертый этаж. Судя по их вальяжному, разморенному виду, они не готовили себя к активным действиям. Значит, это были не ряженые, а плоть от плоти настоящие менты, которые привыкли к тому, что мужья избивают жен. Но автоматы у них настоящие, и бронежилет у одного как минимум третьего класса защиты.
Все же Матвей смотрел на них с опаской.
– Парни, дебошир уже все!.. – Он покрутил пальцем, показывая, как летел по лестнице кувырком несуществующий агрессор. – А Василиса ко мне переезжает!
– А ты вообще кто такой? – цокнув языком, спросил один страж порядка.
– Документы! – потребовал второй.
Матвей вложил в паспорт пару пятитысячных купюр.
– Это вам за ложный вызов.
Вопросы мигом отпали, патрульные повернули назад.
Матвей с Василисой двинулись за ними. Никто не преследовал их. Может, на самом деле мальчишка в дверь позвонил?
К машине Матвей подходил осторожно. Колеса целы, двери не вскрыты, только стекло заднее разбито, пулевое отверстие в левом верхнем углу. Ну а как насчет мины?
Матвей уложил вещи в багажник, подошел к водительской дверце, быстро лег в позу «упал-отжался». Он заглянул под днище и вроде не заметил там никаких посторонних предметов.
Машина действительно не взорвалась, когда он заводил двигатель. Со двора они выехали беспрепятственно. На хвост им никто не садился. Но все же Матвей не успокаивался.
– Давай на самый зад! – скомандовал он.
Василиса глянула на него, собираясь задать вопрос, но промолчала и мышкой юркнула за заднее сиденье.
– На пол попробуй лечь.
На этот раз она молчать не стала.
– Зачем?
Матвей в это время останавливался перед светофором. Чувство опасности заставляло его смотреть по сторонам. Он заметил белую «шестерку» с разбитым поворотником на правом переднем крыле.
Одно затемненное стекло опустилось, и Матвей увидел человека в маске. Нажимая на газ, он разглядел и ствол автомата, оснащенного глушителем.
К счастью, иномарка набирала скорость значительно быстрей, чем «шестерка».
Матвей успел проскочить перед носом грузовика, шедшего на зеленый свет, а «шестерка» въехала прямо в него.
Все же киллер успел выпустить короткую очередь вдогон. Как минимум одна пуля могла зацепить Василису, если бы она не легла на пол.
– Теперь поняла? – набрав скорость, спросил он.
– Откуда ты знал, что стрелять начнут?
– Наверное, потому и знал, что самому пострелять вдруг захотелось, – ответил Матвей и мрачно усмехнулся.
Рубахов пошел ва-банк. Его люди уже не церемонились, стреляли среди бела дня. Убьют или нет, а вину свалят на поселковую братву, а в частности на Чистика с его отморозками. И начатое закончить ему надо, и с Матвеем разобраться. Чистик мертв, оправдываться он не может. На него можно списать все. Рубахов этим пользовался.
Именно поэтому у Матвея чесались не кулаки, а указательный палец правой руки. Тот самый, который жмет на спуск.
Похоже было на то, что Рубахов не оставлял Матвею выбора.
Длинным хлыстом хорошо погонять лошадь, а короткой юбкой – самого кучера. Лилия нарочно не оправляла подол своего платья. Пусть Юра видит ее ножки, любуется ими в надежде на сладкое. Он парень молодой, в его возрасте полушария в голове работают в прямой зависимости от полового интереса, и в жилах бурлит не только кровь.
Ситуация напряженная. Какие-то люди обстреляли машину Матвея. Он ушел, они за ним на красный свет, под колеса грузовика.
Левое переднее крыло у «шестерки» всмятку, бампер к черту, капот взбугрился, колесо стояло неровно. Однако машина осталась на ходу. Водитель грузовика рвал и метал, а ведь совершенно напрасно. Пусть радуется мужик, что его не пристрелили.
– Зачем за ними ехать? – спросил Юра.
Лилия и готова была махнуть рукой на Матвея, но все же вышла из дома вслед за ним. Ей посмотреть захотелось, что он дальше делать будет. Она быстренько собралась, взяла сумочку и слетела вниз, а там Юра садится в свою машину. Лилька не растерялась, присоединилась к нему и попросила следовать за Матвеем. В пути они и познакомились.
Лилия не ставила себе задачу следить за Матвеем, но подвернулась возможность, и она воспользовалась ею.
А ведь у него действительно баба. Он вышел с ней из дома на Воздвиженке. Красивая, даже с изюминкой. Будет очень хорошо, если пуля достала ее.
– Любопытно, – сказала она и пожала плечами.
– Ты ведь знаешь, что с любопытной Варварой приключилось?
– А тебе известно, что мужикам отрывают? А они все равно к бабам под юбки лезут. Потому что любопытно им. Тебе как? – Она медленно, со смыслом провела рукой по своей коленке, еще и пальчиком пошевелила, приманивая его.
Юра заерзал на сиденье.
– Ты только осторожно, а то вдруг засекут.
– Тебе самой-то не страшно?
– У тебя пеленочки нет?
– Зачем пеленочка? – озадачился Юра.
– Детей от тебя рожать, – съязвила Лилия. – На сиденье положить. Вдруг описаюсь от страха?
– Так, может, ну его?
«Шестерка» ехала медленно, за ней тянулась тонкая темная полоса, как будто машина истекала кровью.
– Масло течет, – сказал Юра. – Надолго не хватит.
Минут через десять «шестерка» и в самом деле остановилась. Но киллеры выходить из нее не торопились.
Лилия догадывалась, с кем имеет дело, только вот любопытство было сильнее страха. Но и мысль о пеленочке не выходила у нее из головы. Мало того что парня на гиблое дело подбила, так еще и сиденье под собой намочит.
– Зачем тебе это? – нервно спросил Юра.
Он тоже все понимал, а умирать не хотел. Как бы задний ход не дал со страха. Одними только стройными ножками его не удержишь. А Лилия уже вошла в раж и не могла остановиться. Ей хотелось знать, кто стоит за покушением на Матвея.
Расстались они на дурной ноте. Он уходил, думая о ней, как о какой-то суке. А она вовсе не такая. Уж куда лучше, чем та шлюха, на которую Матвей ее променял. Ей удастся доказать это!
– Не о том думаешь, Юра. – Она взяла парня за руку, накрыла свою коленку чужой ладонью и ощутила дрожь в его пальцах.
Это было предстартовое волнение. Как только оно спадет, рука поползет вверх по ноге. Уж кто-кто, а Лилия знала, как это бывает и чем может закончиться.
Юра освоился на ее территории довольно быстро. Его рука медленно тронулась в путь, за волнующими ощущениями.
Пальцы парня уже коснулись юбки, когда темно-серый «БМВ» остановился около «шестерки». Из нее показались люди. Один в кепке, низко надвинутой на глаза, другой – лохматый и с бородой, похоже, накладной. Оба в солнцезащитных очках.
Киллеры пересели в «БМВ», и тот плавно стронулся с места.
Юра выжал сцепление и включил первую передачу. Он уже и не спрашивал, зачем им нужно преследовать преступников.
Лилия поощрительно глянула на него. Так уж и быть, она станет его добычей, если он и дальше будет вести себя, как охотник.
Глава 7
С одной стороны от кафе течет река, с другой шумит шоссе. Пятачок у дороги небольшой, одно только кафе на нем и можно было разместить. Да Пухнарь и не потерпел бы случайного соседства.
Он здесь основной, только хозяйство у него убогое. Дощатый сарай с крытой верандой, вот и вся радость. Для повара никаких условий – ни канализации, ни водопровода, только рукомойник. На деревянных, грубо сколоченных столах постелены грязные клеенки вместо скатертей. И девочки здесь столуются грязные, из тех, которые обслуживают дальнобойщиков на маршрутах. В общем, сплошная антисанитария.
Впрочем, убогость обстановки не мешала Пухнарю чувствовать себя королем. Он сидел за столом в шелковой рубахе, расстегнутой до пупа, в нарды с пацанами резался и мух рукой отгонял.
Матвей незаметно усмехнулся, глядя на него, и перевел взгляд на прыщавую брюнетку, которая нервно курила за соседним столом. Ее бы над Пухнарем с опахалом поставить, она мух отгоняла бы, а он чувствовал бы себя самым настоящим императором.
Пухнарь удивленно повел бровью, глядя на Матвея. Яйцебородый Тук оторвал задницу от скамейки, даже вытер о штанину правую ладонь, собираясь здороваться с гостем, но к Матвею не пошел. Амбалистый Бычок тоже не торопился подниматься из-за стола, но на всякий случай кивнул Матвею.
– Ты откуда такой? – спросил Пухнарь, с подозрением посмотрев на гостя.
– Да вот карту привез. – Матвей щелкнул пальцами по свитку, который держал в левой руке, и только после этого протянул правую Пухнарю.
Он и с Туком поздоровался, и с Бычком.
– Что за карта?
– Не для посторонних ушей. – Матвей кивком показал на проститутку.
– Танюха, к реке сходи! – скомандовал Бычок.
– Я не Танюха, – буркнула девушка.
– Все равно подмойся, – заявил Тук и ухмыльнулся.
Проститутка исчезла.
Матвей развернул карту, ткнул пальцем в крестик на ней и сказал:
– Антоха здесь похоронен.
– Антоха?! – Пухнарь нахмурился.
– Ты же знаешь, в какую херь они вляпались.
– Чистик… – Пухнарь скривился, не решаясь на матерное слово.
– Знаешь, кто их искал? – продолжал Матвей.
– Нет, точно не знаю. – Пухнарь требовательно посмотрел на Матвея, ему нужна была достоверная информация.
– Рубахов Семен Александрович, председатель правления «Ру-банка».
– «Ру-банк»? Не слышал о таком, – сказал Пухнарь.
– Это инвестиционный банк, с населением он не работает. А ты для Рубахова оно самое и есть. Ты же не можешь вложиться в инвестиции, чтобы прикупить металлургический заводик.
– Я не понял. Это у тебя гон такой? – хмуро проговорил Пухнарь.
– Так у тебя же нет банка.
– Это гон!
– У Вереса было казино, а у тебя нет банка. Сидишь здесь, пилотками торгуешь.
– Нарываешься? – Пухнарь набычился.
Но Матвей не отвел взгляд и заявил:
– Сидишь здесь и не знаешь, что Рубахов уже и Чистика завалил, и Антоху. Устроился ты на открытом месте. Подъезжай, кто хочешь, стреляй, в кого хочешь.
– Я не при делах, – сказал Пухнарь.
– А Рубахов откуда это знает? Чистик ведь твой человек был, мог тебе все разболтать. Чистика уже зачистили. И его, и Антоху, и Утяка, и Слепня.
– Слепня тоже? – спросил Пухнарь и потер ладонями щеки.
– Я был в доме, где их валили, там уже все прибрано оказалось. Где Чистика, Утяка и Слепня закопали, не знаю. Антоха до меня добежал, весь в крови. – Матвей коротко рассказал, как было дело, упомянул и о том, как на этот вот схрон вышел.
– Серьезные люди работают, – размышляя вслух, проговорил Пухнарь.
– В меня тоже стреляли. Прямо на улице. Вся машина в дырках. – Матвей кивком показал на свою многострадальную тачку.
– А в тебя чего палили?
– Я ведь знаю, кто Чистика на мокрое дело подписал.
– Рубахов?
– Он Чистику своего компаньона заказал. Теперь стал полный царь горы. А она, между прочим, золотая.
– И что?
– Гора эта сама идет к нам. А мы подберемся к ней с другой стороны. Наехать надо на Рубахова и поставить его в стойло.
– Наехать на банкира? – Пухнарь потер кулаком подбородок.
– Спросить с него за Чистика, Антоху.
– Как в старые добрые времена?
– Времена всегда добрые. Для тех, за кем сила.
– Тут много силы надо, – пробурчал Пухнарь и поскреб затылок.
Матвей покачал головой, глядя на него. Нет в нем того огня и задора, которым славился Верес. Потому и оттеснена была поселковая братва на обочину жизни. Она и дальше будет терять позиции, потому как Пухнарь чурается больших и страшных дел.
– Тогда можно за обломок с золотой горы подписаться, – заявил Матвей, вынул из кармана пачку стодолларовых купюр, шлепнул ею по ладони и добавил: – Еще столько же получишь. После того как наедешь на Рубахова.
– А я уже согласился?
– У тебя нет выбора, брат. Ты нагонишь на Рубахова страху, или он сожрет тебя и всех. Никого не останется.
– Это ты так думаешь. – Пухнарь косо посмотрел на него.
– Не хочешь – как знаешь, – проговорил Матвей.
Задумка у него была неплохая, но не по адресу он обратился. Только бисер зря метал. Самому нужно за дело браться, людей подходящих организовать или лично с Рубаховым решить. Пухнарь – это уже позавчерашний день. Толковать с ним – только время терять.
Матвей подал руку Бычку, собираясь уходить, но Пухнарь его остановил.
– Да погоди ты. Давай с самого начала и подробно, – сказал он, показывая на стол.
Матвей согласился вернуться к началу разговора. Пухнарь, может, и с обочины человек, но возможности у него есть. С полдюжины толковых братков наберется. А главное состоит в том, что у этого типа имеются стволы.
Василиса едва держалась на ногах. Глаза мокрые, в лице ни кровинки, как будто вся краска с него ушла в слезы.
Семен Рубахов ее понимал. Он сам не так давно хоронил отца, а тут сразу два гроба. Вдобавок Семену было уже за сорок, а ей – всего семнадцать.
Ему и самому было не по себе. Священник махал кадилом, дым попадал в нос, щекотал ноздри. Семен чувствовал себя чертом, который боится ладана.
Однако на ногах он держался крепко. Не бледнел, не краснел. Его совесть вроде как была спокойна. А ведь это Рубахов заказал Костю вместе с женой и дочерью.
Все они должны были погибнуть, и виноват в этом был исключительно Костя. Семен целиком отдавал себя общему делу, а тот только и делал, что по бабам бегал. Толку от него было как от козла молока. Пока Семен ходил по кабинетам и обзаводился ценными знакомствами, он развлекался с их общей секретаршей. А ведь это Семен нашел Милку и дорожку к ней первым протоптал.
Но дело было не в секретарше, а в удаче, которую Семен взрастил на собственном горбу. Он и людей нужных нашел, и деньги добыл, и в залоговый аукцион влез. Суммы большие, Рубахову из кожи вон приходилось лезть, чтобы рассчитаться с долгами. Семен разгребал проблемы, а Костя кувыркался с бабами. Так долго продолжаться не могло.
Семен вызвал Костю на откровенный разговор, предложил ему щедрые отступные, но получил отказ. Мало того, Костя стал крысятничать, вывел на тайный счет крупную сумму. Ладно еще, если бы воровал с прибыли. Нет, он брал с долгов, которые требовалось отдавать. Разве Семен кривил душой, когда говорил Василисе, что банк принадлежит ему целиком и полностью?
Василиса пошла в отца, такая же глупая и несерьезная. Семен сделал ей предложение, о котором любая другая девушка могла бы только мечтать, а она выбрала смерть. Ей снова повезло, она ушла от пули. Ее искали, никак не могли найти, и вдруг эта особа объявилась здесь, на похоронах.
Пришло время говорить прощальную речь. Все смотрели на Василису, а она стояла как неживая и слова вымолвить не могла.
Семен ее выручил. Он и прощальную речь сказал, и первым бросил ком земли на крышку гроба. К земле потянулась и Василиса, но ей стало плохо. Он едва успел подхватить ее на руки, опередил и Розу, и своего сына.
Но если Глеб хотел обнять и приласкать Василису, то Семен совсем не прочь был скрутить ей шею, как куренку. Девушка она красивая, ладная. Она украсила бы любую постель, но Семена уже достала. Да и за Глеба отцу было обидно. Эта шлюха таскалась с уголовной шпаной, а он бегал за ней как дурачок.
– В тенек ей надо! – прошептала Роза, грудью прижимаясь к его плечу.
Знойная женщина, с пол-оборота и заводится, и заводит. Но сейчас ему было не до нее.
– Да, в тенек, – сказал Рубахов.
День сегодня солнечный, жаркий. На небе ни облачка. Не будет дождя, не заплачет природа по Косте. Значит, не такой уж он и хороший человек, как о нем думают. Василисе пора отправляться к нему.
Они усадили Василису на скамейку под раскидистым вязом. Здесь и тень, и сквознячок, вьющийся между могилами. Девушка почувствовала сырое дыхание смерти и открыла глаза.
– Папа, ты побудь с ней. Я за водичкой, – сказал Глеб и исчез.
Вместе с ним куда-то пропала и Роза.
В нескольких шагах от них еще толпился народ, а здесь, за оградкой чьей-то богатой могилы, царила по-настоящему мертвая тишина. Василиса сидела с открытыми глазами, но, скорее всего, ничего сейчас не соображала. Неподвижный взгляд девушки рассеивался в пустоте. Если ее схватить за горло и придушить, то она и не заметит этого.