Впрочем, Глебу все равно. Зачем ему этот дом, если Олеси больше нет?
Но в то же время он сейчас человек без корней. Карьера окончена, над будущим туман неопределенности. А Тепломорск – город его детской мечты. Здесь тепло, море и яблоки. Почему бы не бросить якорь в этом местечке?
Крыш сдержал слово. Прибрежная полоса перед домом теперь была засыпана мелкой морской галькой. Вышел отличный пляж, судя по всему, индивидуального пользования.
Когда-то здесь была ограда, которая отделяла частную территорию от общей береговой полосы. Видимо, власти признали ее незаконной и приказали снести. От нее остался только фундамент, уходящий в море. Можно переступить через него и идти дальше по берегу.
Именно так Глеб и собирался поступить, но вдруг открылась калитка, и появилась знакомая девушка. Та самая.
Глеб уже успел забыть о прекрасной подружке Крыша. Олеся да, прочно сидела в его памяти, а блондинка давно уже исчезла в тумане забвения. У Глеба вдруг возникло такое ощущение, будто он оказался в прошлом.
Светлые волосы были распущены так же, как и в прошлом, но теперь были короче и пышней. Это была прическа, созданная рукой мастера. Свежесть нежной кожи – результат косметических примочек или даже хирургического вмешательства. Не могла женщина под сорок лет выглядеть на двадцать. Да и не выходило это у нее, хотя она и очень старалась. Ни одной морщинки на лице, но заметны черточки, которым сама природа повелела напоминать о возрасте.
– Вы уже здесь? – спросила она и улыбнулась.
Да, улыбка уже не столь яркая, как прежде. То ли нажитые грехи как облака закрывали солнце в ее душе, то ли женщина боялась широко растягивать губы во избежание морщин. А может, и то и другое.
– Это вы о чем?
– Вы Антон?
– Глеб.
– Да? Извините. Я думала… – Блондинка махнула рукой, пресекая этот разговор.
Она в точности повторила то самое движение Крыша, которым он в свое время отмахнулся от Яшки. Ну да, с кем повелась, от того и набралась.
Блондинка шагнула к дому, но вдруг замерла.
– Я тебя где-то видела? – спросила она, глянув на его «Ролексы».
Глеб одет был просто – футболка, шорты, кроссовки. Все брендовое, разумеется, но не очень дорогое. А часы, это да. Они стоили больших денег. Очки, цепочка из платины – тоже удовольствие не из дешевых. Но Глеб мог позволить себе многое.
– Давно это было. В девяносто седьмом. – Глеб кивком показал на скальный камень. – Мы здесь тогда втроем загорали.
Он снова готов был погрузиться в воспоминания, но женщина пропустила его слова мимо ушей. Она сама что-то выковыривала из памяти.
– «Кливленд», две тысячи пятый! Глеб Размолов, легкий форвард! – проговорила она, улыбнулась и с надеждой глянула на него.
А вдруг не ошиблась?
– Глеб Размолов. – Он даже снял очки, чтобы она увидела его удивленные глаза.
Да, Глеб действительно играл в американском «Кливленде» на позиции легкого форварда. Но баскетбол так же далеко от России, как и сами США. Это там игроки НБА – звезды первой величины, а в России о баскетболе в основном знают лишь то, что такой вид спорта вообще существует.
Именно поэтому Глеб в свое время с легкой душой рванул в Америку, едва только выпала такая возможность. Он умел использовать свои шансы, поэтому кое-чего в этой жизни добился.
– Мой муж обожал баскетбол. Но только американский. Он очень гордился вами. Наши люди в Голливуде, говорил.
– Ну, не в Голливуде.
– Вы ведь даже в рекламе там снимались.
– Да, снимался. – Глеб ткнул пальцем вниз, на свои кроссовки.
Было время, когда он просто обязан был носить обувь определенной фирмы. Сейчас от него этого не требовалось, но бренду Глеб не изменял. Привычка и память о тех миллионах, которые он на этом заработал.
– Глазам своим не могу поверить! – Блондинка сомкнула кулачки на груди.
– Меня очень трудно смутить, но вам это удалось. Наверное, потому, что вы очень красивая. – Глеб приложил палец к губам и спросил: – Ваш муж нас не подслушает?
– Мой муж погиб, – ответила женщина и вздохнула.
– Не знал.
– Да вам это и не нужно. А что вы про девяносто седьмой год говорили? – вспомнила она.
– Видел я вашего мужа. Он тогда еще только собирался этот вот пляж делать. – Глеб провел ногой по шелестящей гальке. – А нам посоветовал искать другое место. – Он кивком показал на камень.
– Да-да. Два пацана и девчонка, такая резкая. Я и тебя вспомнила. Надо же! Поверить не могу! – На этот раз она сомкнула на груди ладошки.
– Глеб.
– Знаю. А я Вита!
– Вы ничуть не изменились, Вита. Такая же прекрасная, как мои юношеские… – Он опустил эпитет, но сделал все, чтобы женщина поняла, о чем шла речь, и не осудила его за эротические фантазии, в которых она участвовала.
– Вы мне льстите.
Не в том возрасте была Вита, чтобы румяниться от смущения. Да и слой тонального крема на щеках был слишком плотным для того, чтобы сквозь него проступила краска. Но зажеманилась она вполне натурально.
– Это самое яркое воспоминание моей юности. – Глеб понял, что пора брать быка за рога.
Нельзя медлить, иначе момент будет упущен.
– Ты уже тогда был таким высоким.
Глеб еще даже не стронулся с места, но Вита уже почувствовала напор его мысли. Она инстинктивно подалась назад, но сама же себя и осадила. В конце концов, давно уже не девочка, может воплотить в жизнь эротическую мечту знаменитого баскетболиста. Это не так уж и страшно.
– Олеся тогда тебя приревновала ко мне.
– Да, наверно. – Вита нерешительно глянула на него.
Но в ее глазах уже можно было увидеть предостережение. Мол, раз уж ты, Глеб, оседлал коня, то теперь просто обязан взять барьер и дойти до финиша. Иначе я очень-очень обижусь на тебя и даже разочаруюсь.
– И не зря.
Прибрежная полоса безлюдна, за калиткой во дворе, похоже, никого нет. Эту романтическую сцену могли видеть только чайки, пролетающие над головой.