Отпусти браткам грехи
– Большие машины, – продолжил Гарик.
– Нет, машины как раз небольшие. «Волги», «УАЗы». А ты в Афганистане, насколько я понимаю, тяжеловозы водил.
– Так я и автоспортом занимался. Багги нулевого и первого класса. И в профтехучилище нас на легковых ездить учили…
– Ну что ж, раз так, посмотрим на тебя в деле. Если что-то не так, всегда есть кем заменить…
Гарик лишь презрительно усмехнулся в ответ. Он уже понял, что попал в образцово-показательную, а говоря иначе, блатную часть. На территории ни соринки, бордюры побелены, травка подкрашена, в казарме полный порядок: на тумбочке дневальный с застегнутым воротничком, свежая стенгазета, паркет до блеска натерт мастикой, кровати выровнены под линейку, подушки на гладко застеленных койках уложены квадратиками. Войной здесь и не пахло. Но ведь Гарик не воевать сюда пришел…
В каптерке он получил матрац, одеяло, подушку и белье, старшина показал ему койку. Велел обустраиваться и ушел. Недолго думая, Гарик заправил постель и лег поверх одеяла. Знал, что по Уставу не положено, но ему можно…
Проснулся он от удара по ботинку. Распахнул глаза, обозрел обстановку – командир роты Ставцов и с ним какой-то майор с грозным выражением лица.
– Что вы себе позволяете, товарищ рядовой? – рыкнул майор.
Гарик нехотя поднялся, надел китель поверх мятой рубашки. Галстук так и остался висеть на спинке стула.
Майор глянул на орден, но только еще сильней разозлился.
– Здесь вам не Афганистан, товарищ рядовой! – разорялся он. – Здесь серьезная боевая часть!.. Привыкли, знаете ли, там к бардаку и безначалию, здесь себе позволяете черт знает что… Не зря, не зря приняли решение о выводе войск из Афганистана, ошибку необходимо исправлять…
Он уже обращался к ротному, но его слова по-прежнему предназначались Гарику. Как будто это он сам был ошибкой, которую необходимо исправить…
А майор все больше распалялся.
– Приказываю вам, рядовой, привести форменную одежду в соответствие с Уставом! И это – убрать! – ткнув пальцем в орден, распорядился он.
– Это еще с каких таких ежей? – возмутился Гарик.
– Награды носятся на парадной форме одежды.
– Это парадка.
– Для вашего подразделения – эта форма одежды повседневная… А-а…
Майор и сам понял, что зашел в тупик, махнул рукой и убрался, увлекая за собой командира роты.
– Юрчик снова тупит, – услышал Гарик чей-то пренебрежительный голос.
Он и не заметил, что через три койки от него сидел солдат в расстегнутом кителе. Парень поднялся, подошел к Гарику, протянул руку.
– Серега, – представился он.
– А я Серегин. Но зовут Гарик…
– Из Афгана?
– Из госпиталя.
– Сколько еще служить?
– Не знаю. Приказ осенью, а там когда отпустят… Кто этот Юрчик? Большой начальник?
– Замполит, – небрежно усмехнулся Серега.
Он и сам был какой-то небрежный; важный на вид, но серьезности в нем ни на понюшку. Улыбка ленивая и бесшабашная. Вольная птица, случайно и ненадолго залетевшая в армейскую клетку. Видный парень, высокий, ладный, и форма на нем сидит, как модный костюм на манекене. Китель и брюки вроде бы солдатские, но пошиты на заказ, с легким и элегантным превышением по размеру.
– Батальона? Полка?
– Роты. Нашей роты.
– И майор?
– А ты не удивляйся. У нас здесь особый военный округ, мы его арбатским называем. Где-то майоры полками командуют, а у нас полковники на майорских должностях…
– Ставцов старлей, а должность капитанская, – заметил Гарик.
– Ставцов шерстяной, у него лапа в Генштабе, папа генерал…
– Ты сам давно служишь?
– Так же, как и ты, полтора года. Сразу после приказа уйду, ни дня ждать не буду.
– Тоже шерстяной?
– Ну да, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал Серега. – Но не по военной части.
– А по какой?
– Много будешь знать, скоро состаришься.
Гарик опростоволосился, сам это понял. Но вину свою признавать не собирался. Мрачно глянул на парня, молча снял китель, снова лег на койку.
– Ты что, обиделся? – удивленно и чуточку смущенно спросил Серега.
– Гонишь? Спать просто хочу.
– Я же не спрашиваю, кто у тебя лапа…
– Нет у меня лапы.
– Но за тебя же хлопотали.
– Кто хлопотал? – Гарик изумленно повел бровью.
– Ну, тебе видней.
– Никто за меня не хлопотал.
– И кого возить будешь, тоже не знаешь?
– Нет.
– Скоро генерал Новиков из отпуска возвращается, его возить будешь.
– Не знаю такого.
– Да ладно тебе! – Серега улыбнулся с видом человека, который знает, что его разыгрывают.
– Не ладно…
Гарик сел на кровати, провел рукой по ежику волос.
– Мне никто ничего не говорил. И про Новикова я слышу впервые…
– Ну тогда я сам ничего не понимаю…
– А ты не парься, легче дышать будет, – усмехнулся Гарик.
– Может быть… А ты сам откуда?
– Город есть такой, Заполоцк, Брянская область.
– А я москвич… Слушай, а хочешь, я тебе с парадкой помогу?
– В смысле?
– Форма у тебя со склада, да и вырос ты из нее, право, как подстреленный… А я тебя в ателье свожу, там тебе из офицерского материала пошьют. Причем бесплатно, у меня там большой блат… Не веришь?
– Не надо бесплатно, я заплачу…
Гарик готов был платить, но Серега даже слушать его не хотел, как будто знал, что с деньгами у него полный швах…
* * *Генерал-лейтенант Новиков Антон Васильевич, заместитель командующего округом. Очень большая величина. Внешне невозмутимый, внутренне суровый, подтянутый, наглаженный. Гарик невольно вытянулся в струнку, встречая его у машины. И с трудом сдерживал глупую улыбку, самовольно наползающую на губы. Дело в том, что он узнал генерала. Это был тот самый мужчина, который отчитал его за водку у ворот госпиталя. Отец Ларисы…
– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант! – бодро, но без всякой истошности отчеканил Гарик.
Он знал свое место и распахнул бы дверцу для своего нового начальника, но, к счастью, он был избавлен от этой необходимости. Ему уже успели объяснить, что Новиков не уважает холуйские прогибы.
Генерал скупо кивнул в знак ответного приветствия, мельком осмотрел своего водителя.
Гарик уже успел подготовиться к событию. Форма на нем новенькая, солдатского покроя, но из офицерского сукна. Ордена нет, вместо него колодка цвета бордо с продольной серой полоской посередине. И никаких значков – ни «Отличника», ни «Классности». Про красный флажок с Лениным и говорить было нечего. Из комсомола Гарика исключили еще в восьмом классе, было за что…
Но, похоже, генералу его вид не понравился. Он даже хотел что-то сказать по этому поводу, но, видно, решил отложить это на потом.
В машину он сел на переднее сиденье – как боевой, а не паркетный генерал. Прислушался к звучанию мотора. Двигатель работал ровно, без перебоев, и звук спокойный, шелестящий. Никакого цокота, никакого троения. Машина плавно тронулась с места, быстро, без рывков набрала ход.
– Как часики работает, – удивленно заметил генерал.
– Старался.
У Гарика было время подготовить машину к выезду. «Волга» почти новая, каких-то четыре года в эксплуатации, но предыдущие водители довели ее до предынфарктного состояния. Он сам перебрал двигатель, заменил кольца, поршни, отрегулировал клапана, карбюратор, прокачал тормоза, топливную систему, трансмиссию и ходовую привел в порядок. На любовь и ласку машина отозвалась мягкой и тихой послушностью.
Еще два дня Гарик вместе с инструктором ездил по Москве, изучал город вообще и свой маршрут в частности. Заполоцк не большой город, движение в нем не сравнить со столичным. Но Гарик быстро приноровился и сейчас чувствовал себя в плотном транспортном потоке так же вольготно, как птица в небе.
– Неплохо ездишь, – похвалил его генерал.
– Спасибо.
– Как нога, не тревожит?
– Да нет, нормально все…
На этом разговор и закончился. Продолжился он вечером, после того как Гарик привез генерала со службы домой. Жил он в большом красивом здании на Патриарших прудах. Огороженная территория, утопающий в зелени двор, подъезды с портиками… Гарику такая жизнь и не снилась. И сейчас он мог похвастать тем, что был холопом при номенклатурном хозяине и видел, как живут большие люди. Но хвастать этим не хотелось. Лучше дома про Афган рассказать, он сам был человеком пусть и не самым большим, но в какой-то мере уважаемым…
– Завтра суббота, – собираясь выходить из машины, сказал Новиков. – Мы с женой на дачу поедем, ты нам не нужен, но моя дочь здесь останется. У нее машина сломалась. Возьмешь увольнительную, приедешь сюда, посмотришь машину, если сможешь сделать, хорошо, если нет, ну что поделаешь…
– А инструменты есть?
– Да, что-то есть…
Вечером в казарме ротный сам вызвал к себе Гарика, выписал ему увольнительную записку на завтра. И Серега не заставил себя долго ждать. Подсел к нему после ужина в курилке, предложил «Мальборо».
– Ну, как успехи? – как бы невзначай спросил он.
– Нормально, – тем же будничным тоном ответил Гарик.
– Как генерал?
– Ничего.
– Ты мою машину завтра не посмотришь, с клапанами что-то…
Серега быстро смекнул, что Гарик соображает в машинах лучше всех, раз попросил помочь, другой. Гарик отказать ему не мог.
– Завтра не могу. Давай на воскресенье.
– Генерал напряг?
– Угадал. У дочери машина сломалась.
– У Лариски?
– Ты ее знаешь?
– Ну а то, в МГИМО вместе учились. У нее международно-правовой факультет, я по внешней торговле… Она до сих пор учится, а мне восстанавливаться… Короче, знаю ее, пересекались однажды…
– Где?
– Что, интересно знать? – снисходительно усмехнулся Серега.
– Да так.
– Баба она красивая, не поспоришь… А где пересекались? Да так, на вечеринке у одного общего знакомого… Она с Эриком была, у них роман тогда был…
– Тогда – это когда?
– Ну, года два назад. Я тогда второй курс начинал. С которого и поперли… С кем она сейчас, не знаю. Но не с Эриком. Я слышал, он женился недавно… Навороченный парень, упакованный, от баб отбоя не было, а потом раз-два – и окольцевали. Но там понятно, там тесть из ЦК, супершишка… Так что, у Лариски машина сломалась?
– «Восьмерка» у нее. А я, если честно, в электронном зажигании не очень волоку…
– Ничего, разберешься…
– Разберусь.
Сразу после завтрака Гарик отправился на Патриаршие пруды своим ходом, в форме, все как положено. Старик-вахтер на пункте охраны пропустил его без слов, но консьержка в подъезде, хоть и была предупреждена о его визите, все же позвонила Ларисе. Та сама спустилась за Гариком. Красивая, небрежно-нарядная… Она ничуть не удивилась, увидев его. Как будто знала, кто служит водителем у отца.
Гарик поприветствовал ее скупым движением головы.
– А где твое фирменное «здрасте»? – усмехнулась она, нажимая на кнопку лифта.
– Почему фирменное?
– А разве нет? Я думала, это твоя визитная карточка.
– Издеваешься?
Они зашли в лифт, Лариса нажала на кнопку с цифрой «семь».
– И куда мы? – спросил он.
– Ко мне домой. А что?
– Я машину приехал чинить.
– Не надо ничего чинить. Машина на ходу, мотор, правда, что-то барахлит. Заводится плохо. А так ничего…
– Все равно смотреть надо. Антон Васильевич сказал…
– На даче твой Антон Васильевич. И ты не к нему, а ко мне приехал… Кофе попьем и в гараж…
Гарик представлял примерно, какими могут быть квартиры в этом роскошном доме. И все равно был поражен. Огромный холл, просторные комнаты, золоченые обои, шикарная мебель, ковры, хрусталь, фарфор. Лариса провела его на кухню с прямым выходом на столовую, насыпала в турку молотого кофе. Прическа, косметика, парфюм, шелковый халат с длинным подолом и глубоким запахом. Утонченная, изнеженная. В ее облике не было ничего вульгарного, но в голову почему-то лезли вакхальные мысли. Он и сам не понимал, почему вдруг в нем возникла уверенность, что Лариса не оттолкнет его, если он подойдет к ней сзади, обнимет и очень крепко прижмет к себе.
– Ты чего замолчал? – спросила она, помешивая закипающий кофе.
И улыбнулась, как будто уличив его в скабрезности помыслов.
– А что говорить?
– Ну, расскажи, как служится.
– Тебе это не интересно.
– Ну почему же… Кстати, выглядишь неплохо. Костюмчик славно на тебе сидит…
– Это не костюм, это форма, китель, брюки… Но, в общем, да. Серега услужил… Кстати, он тебе привет передавал.
– М-да, что в казарме, что в конюшне, – тихо сказала она, пренебрежительно хмыкнув себе под нос.
– Не понял.
– Если Серега твой друг, это не значит, что он может передавать мне привет… Да и ты для меня, в общем-то, никто…
– Да я и не набиваюсь, – мрачно глянул на нее Гарик. – А Серегу ты знаешь. Кановецкий его фамилия. Ты с ним в одном институте училась…
– Сергей? Кановецкий?… Да, знаю такого. Так, шапочное знакомство. Он что, с тобой служит?…
– Да, по блату.
– По блату с тобой или по блату вообще?
– Вообще.
– Он, кажется, на факультете внешней торговли учился.
– Сказал, что выперли.
– За что?
– Не сказал.
– Значит, что-то серьезное… Что еще он говорил?
Кофе поднялся в турке, выплеснулся, но Лариса как будто не замечала этого. Смотрела на пенную шапку, но не видела ее.
– Ничего.
Гарик не стал говорить ей про Эрика. Во-первых, он совершенно не знал этого парня; а во-вторых, ему не было никакого дела до ее амуров.
– Давно это было, – очнувшись, сказала она.
– Что давно?
– Да так, ничего… Кофе готов.
Напиток она подала в чашечке размером чуть больше наперстка. Гарик понимал, что большая половина кофе сбежала на плиту, но все равно недоуменно уставился на чашку.
– Что, мало? – догадалась она.
– Да нет, просто непривычно. Я, конечно, понимаю, что так положено. Но мы кофе большими кружками пили…
– А ты маленькими пить привыкай.
– Зачем?
– Затем…
И снова ее взгляд остановился, снова она мысленно перенеслась в свой непонятный для него мир.
– Не знаю зачем… Все равно… Да, совсем забыла, – спохватившись, сказала она.
И поставила на стол плетеную миску, сверху накрытую узорной салфеткой.
– Эклеры, Софа вчера напекла…
– Софа? Твоя сестра?
– У меня нет сестры. И брата тоже. А Софа – наша домработница. Готовит, в доме убирается…
– Прямо как при буржуях, – не без упрека заметил Гарик.
– Ну и пусть. Зато удобно…
– Домработница, водитель, круто, – совсем не весело усмехнулся он.
– С водителем тоже удобно, – кивнула она.
– Но я к вам не нанимался. Я по службе…
Ему самому не нравился этот разговор. И Лариса поморщилась, не желая его продолжать.
– Если ты не против, я на машину гляну…
Эклеры ему понравились. Тесто нежное, крем со сливочным вкусом. Есть бы и есть, но пора и честь знать…
Лариса переоделась, отвела его в гараж, находившийся недалеко от дома. Просторный бокс шириной метра четыре, верстак, стеллажи с инструментом. Под машиной забетонированная смотровая яма. И сам автомобиль заслуживал внимания. Красавица «восьмерка» белого цвета, еще не утратившая своего первозданного блеска.
– Неплохо, – воодушевленно сказал Гарик. – Очень неплохо… Что там у тебя?
Он сел за руль, завел мотор, выгнал машину из гаража, проехал немного, поставил ее на место.
– Все ясно. Клапана, зажигание и карбюратор… Жить будет, но подлечить надо…
Прежде чем начать работу, он должен был переодеться. Но Лариса не торопилась уходить. Да и не должна была. Он хотел послушать, что она скажет.
– Если ты не против…
Он развязал вещмешок, вынул оттуда техническую куртку.
– Не отвернешься? – спросил он.
– Легко.
Они повернулись друг к другу спиной. Он разделся до трусов, натянул на себя черные штаны. И только тогда почувствовал на себе пристальный взгляд.
Возмущаться он не стал: глупо это и смешно. Более того, он повернулся к Ларисе лицом. Стесняться ему нечего, тело у него в порядке. Руки мускулистые, грудь в меру волосатая, лишнего жира нет, рельеф брюшных мышц хоть и смутно, но просматривается.
Она рассматривала его без тени смущения на лице. Похоже, это доставляло ей удовольствие.
– Это у тебя что?
Лариса нежно провела пальцами по шраму на правом боку.
– Душманская пуля?
– Нет, – покачал он головой. – Нож.
– Душманский?
– Нет, в драке…
Ее пальцы коснулись еще одного шрама – на груди, от шипованного кастета.
– И это в драке… И это…
– И все в драках?
– Бурная молодость.
– Мне кажется, что я греческая жрица перед лицом варвара, – тихо, с замиранием сказала она.
– Это я варвар?
– А разве нет?… И мне страшно.
– Почему?
– Вдруг ты надо мной надругаешься. Как варвар над жрицей.
– Даже не думаю.
– И не думай…
Она обошла Гарика сзади, кончиками пальцев сверху вниз провела по спине. Чертовски приятное ощущение.
– Здесь шрамов нет.
– Я врагам спину не показываю.
– Ты настоящий варвар…
Ее руки легли ему на плечи, волосы коснулись спины. Гарик почувствовал сильный толчок внизу.
– Не играй с огнем, – предупредил он.
– Я – жрица, – прошептала она. – Жрица Огня. Огонь моя стихия…
– Ну, смотри!
Рухнули условности, которыми Гарик пытался оградить себя от мира высокой касты. Плевать ему на генерала; плевать, что скажет он, если узнает… Если узнает. Если будет что узнавать… Должно быть. Ведь Лариса липнет к нему сама, девочка просится. А он к сонму святых ангелов не причислен. И варварская кровь в нем уже вскипела…
– Смотрю!
Он резко развернулся к ней, обнял за талию. Попытался приблизить к ней свое лицо, но Лариса прогнулась назад. Вырваться она не пыталась. Ее игривая улыбка и затуманенный взгляд отражали вакханалию в ее чувствах и желаниях.
Девочка хочет, а в гараже столько свободного места. И джинсовый сарафан на ней отнюдь не монашеской длины… Гарик попытался водрузить ее на верстак, но Лариса трепыхнулась в его медвежьих объятиях, рукой дотянулась до дверцы машины; попыталась ухватиться за ручки открывания, но лишь скользяще стукнула по ней пальцами.
Гарик все понял, открыл широкую дверцу, посадил девушку на сиденье, откинул спинку кресла… Он окончательно слетел с тормозов, а она и не пыталась его остановить. Всем телом подалась ему навстречу, обжала ногами его торс…
А потом они лежали на разложенных креслах, он слева, как водитель, она справа, как пассажирка. И оба курили. И сейчас ее совершенно не смущала крепость солдатской «Примы».
– А говорил, что не варвар, – умиротворенно улыбнулась она.
– Но надругался.
– Мне понравилось…
Гарик старался ей угодить. Но и она не лежала под ним бревном. Он сразу понял, что Лариса знает толк в постельных забавах. И не девочка уже давно.
– Только не подумай, что я могу лечь с каждым, – выпустив клуб дыма, бесстрастно сказала она. – Я не хотела тебе говорить, но раз ужэто произошло… Ты мне сразу понравился. Я видела солдатиков в больничных халатах. Может, они и герои, но жалкие какие-то, жизнью прибитые, а ты нет, ты не такой, как все. Смотрю, идешь, нет, наваливаешься, как глыба. Я еще тогда подумала, что ты машину раздавишь. И настроение дурное было, глупость спорола… Я думала, ты меня убьешь из-за водки… Нет, вру, не думала… Ты такой грозный был, но в глазах что-то этакое… как отец говорит, солдат ребенка не обидит. Я, конечно, не ребенок, но все же… А то, что папку на тебя науськала, это я правильно сделала. Узнала, что ты рядовой Серегин… У него друг в госпитале умер, он тогда не в духе был, а ты ему орден свой показал… А потом я к тебе пришла, ты мне еще больше понравился. И я сказала отцу, чтобы он тебя к себе взял. А он помнил, как тебя по струнке строил, неловкость отсюда. В общем, он согласился… Да, это я устроила, чтобы ты отца возил. И чтобы машину ты мою посмотрел, тоже я…
Теперь Гарик знал, что за «лапа» устроила ему перевод в блатную автороту. И, разумеется, ничуть не обижался на Ларису. Напротив, он был благодарен ей за эйфорию амурной романтики, в которую он сегодня нырнул с головой. Пусть они с ней из разных миров, пусть у них не будет совместного будущего, но этот день он не забудет никогда.
– А машина у тебя расхлябанная, – сказал он. – Надо смотреть…
– Нет, – не согласилась Лариса. – Только время терять… Сейчас мы ко мне пойдем…
– Но я отцу твоему обещал.
– Я ему скажу, что все хорошо…
– Это неправда.
– А ты что, такой совестливый?
– Я слово дал.
– Тогда завтра придешь. У нас на даче телефон, я позвоню отцу, он с твоим командиром договорится…
– Завтра я Сереге помочь должен. Он водит хорошо, но в моторах слабо разбирается…
– Еще бы он плохо водил. У него «Волга» своя, отец на восемнадцать лет подарил… Отец у него в Мосгорисполкоме, в отделе торговли…
– Я этого не знаю, а ты знаешь. Откуда?
– Ты не знаешь, потому что не спрашивал. А он не говорил, потому что ты не из наших, зачем перед тобой бисер метать… А у нас так заведено: пришел в новую компанию… нет, кричать не надо, но шепни, что ты из себя представляешь. А еще лучше, если тебя представят…
– И что Серега из себя представляет? – нахмурился Гарик.
– Ну, я же говорю, отец у него большой человек в горисполкоме.
– Значит, и сам Серега величина.
– Ну, да.
– А мой отец сантехником работает. И вечно пьяный… Значит, я ничего из себя не представляю, так? – завелся он.
– Никто этого не говорит, – смутилась Лариса.
– Но имеет в виду… Да и сказала ты, что я не из вашего круга. И ничего из себя не представляю… Да нет, Ларчик, это не я, это ты ничего из себя не представляешь. И друзья твои. Сидите у родителей на шее и гоношитесь впустую. А я уже состоялся в этой жизни. У меня профессия, у меня орден, я могу в любой институт без экзаменов…
– Как ты меня назвал? – смятенно и вместе с тем зачарованно спросила она.
– Ларчик… А Ларчик просто открывается, – презрительно усмехнулся он.
Гарик выбрался из машины, подобрал с пола рабочую куртку. Он, конечно, не «золотой мальчик», но цену свою знает. Чего про Ларису не скажешь. Может, он и нравится ей, но зачем сразу ноги раздвигать? Ведет себя как шлюха…
– А в институт тебе надо.
Лариса тоже выбралась из машины. И даже успела натянуть на себя сарафан.
– На философский факультет. Говоришь ты складно. За живое берешь…
– Это не я говорю, это жизнь говорит…
– Не знала я, что в глубинке такая жизнь.
– Сказал бы я тебе про глубинку… Домой иди, а мне работать надо…
– Работай, – пожала она плечами.
Хотела сказать еще что-то, но передумала. Махнув на него рукой, убралась из гаража.
С машиной Гарик провозился до самого вечера. И с электронным зажиганием разобрался, и с капризами карбюратора. День удался. И похоть солдатскую потешил, и удовольствие получил, когда проехался по двору на отлаженном авто.
Вернулся в гараж, переоделся в парадную форму, подъехал к подъезду дома, подошел к консьержке. Женщина готова была его пропустить, но Гарик попросил вызвать Ларису. Не было желания еще раз побывать в генеральской квартире.
Она спустилась к нему. Стиляжная, расфранченная, благоухающая. Красивая девка. Но не забилось у Гарика сердце, когда она подошла к нему. Приятно было смотреть на нее, ощущать ее присутствие, но не более того.
– Сделал? – равнодушно спросила она.
– Да. Можешь ехать.
– Как раз собираюсь…
Лариса села за руль, он остался стоять.
– А ты чего? – спросила она через открытую дверцу.
– Мне уже в часть пора.
– Да? Ну ладно…
Она закрыла дверцу, но не успел Гарик отойти от машины, как опустилось стекло.
– Садись. Я должна посмотреть, как машина работает. Вдруг ты нахалтурил?
– Нет, я не халтурил, – оскорбленно покачал головой он.
Но в машину сел.
Двигатель работал тихо и четко.
– А ты говоришь, халтура, – торжествующе улыбнулся он.
– Я смотрю, ты все делаешь по-настоящему… – не глядя на него, сказала она.
– Стараюсь… Ты меня до остановки довези, дальше я на троллейбусе.
– Я могу до самой части подвезти…
Машину она вела уверенно.
– Ну, подвези, – не стал возражать он.
– А потом по своим делам…
– Угу, – кивнул Гарик.
Она нервно сунула руку в сумочку, не без труда достала оттуда пачку «Моrе». Он щелкнул зажигалкой, угостил ее огоньком.
– Спасибо.
– Да не за что…
Он снова затих. И она молчала. Пока не выкурила сигарету.
– Я по делам еду, – сказала она раздраженно.
– Я в курсе.
– И все?
– А что еще?
– Тебе что, все равно, какие у меня дела?
– Кто я такой, чтобы совать нос в твои дела?
В его голосе не звучала обида. Его слова были отговоркой, чтобы Лариса отстала.