Раненый зверь

– И я боюсь. Немного. Он меня особо не обижает. Так, заигрывает только.

– Видел я, как он с тобой заигрывал.

– Я же говорю, дурной он. Если найдет, не остановишь…

Павел с усмешкой глянул на девушку. Он и сам не хотел останавливаться, когда Оксана трепыхалась под ним в машине. И его не остановишь, когда это произойдет снова. А он точно знал, что произойдет…

– А куда мы едем? – спохватилась Оксана.

Машина на полном ходу шла по Коммунистической улице, пересекающей частный сектор в центральной части города.

– Уже приехали!

Павел резко сбавил ход и свернул с дороги. Машина уперлась носом в железные ворота, за которыми ждал своего хозяина одноэтажный дом из оранжевого кирпича.

Дом этот построили года три-четыре назад. Подвели под крышу, застеклили, но до внутренней отделки дело не дошло. Павел сам все заканчивал. Купил дом, нанял шабашников, они за полгода отделали все три комнаты, кухню, холл, даже в подвале стены оштукатурили. И на мебель он денег не пожалел. Он с детства мечтал о собственном доме. Тяжело они с мамой жили. Отец умер, когда ему было всего четыре года. Мама устроилась комендантом в заводском общежитии, там им дали две комнаты, оттуда она в свой последний путь и отправилась. А он все-таки обзавелся своим домом. Хотел, чтобы мама в нем жила, но… Хороший дом, небольшой, но с хорошей обстановкой, только уюта в нем не было: не хватало женской руки для этого. Сколько у Павла было женщин за последние полгода, но ни с одной он здесь не спал. Это его личная территория. И непонятно, как Оксана оказалась на ней.

Не должен был Павел привозить ее сюда, но об этом он подумал, когда Оксана уже переступила порог.

– Какая красота! – восхищенно протянула она, глядя на обложенный диким камнем камин.

И еще ее внимание привлек новенький японский телевизор, под которым виднелся видеомагнитофон одной с ним фирмы.

– А как тебе диван?

Диван велюровый, мягкий и очень удобный. И Оксана ощутила это на себе, когда Павел уложил ее.

– Хорошо…

Ее глаза подернулись знакомой поволокой, сочные губки приоткрылись в ожидании поцелуя.

Так бы она сейчас вела себя и с Робиком – и на лопатки бы легла, и открылась для грубой, проникающей любви. Эта мысль разозлила Павла, но не в том он был состоянии, чтобы отказываться от начатого. Тем более что Оксана вцепилась в него руками и ногами. Она с жадностью впустила его в себя, движением тела поймала ритм. Змеей извиваясь под ним, сама стянула с себя платье. Потом он оказался снизу, лаская пальцами ее пляшущие груди.

Это было какое-то сумасшествие, которое началось на диване, а закончилось на полу. Павел даже и не понял, как они там оказались. Но долгие минуты счастья так вымотали его, что подниматься с пола не хотелось. Да и зачем, если ковер под ними мягкий, пушистый. И Оксана уютно устроилась, уложив голову ему на грудь.

Она свернулась калачиком, как котенок. Павел нежно мял пальцами ее грудь, но в какой-то момент Оксана перестала реагировать на его ласки. Зато мило засопела. Оксана заснула. Павел не стал ее будить. Он осторожно поднялся, подложил ей под голову подушку, накрыл пледом и вышел из комнаты.

А в туалете он увидел кровь. Чувства брезгливости не возникло, но вопросы появились. То ли праздники у Оксаны, то ли венерическая болезнь. После первого раза вроде бы все в порядке было, но за месяц могла подцепить заразу. Но злости не было. Оксана могла испачкать ковер, однако Павел подумал об этом в последнюю очередь. На диване было чисто, а с ковра он девушку поднимать не стал. Пригрелась она на полу, как подобранная с улицы собачонка. Беспризорная собачонка, открытая всем ветрам, но такая милая, нежная. И как ее такую выгнать на мороз, царящий в публичном общежитии?

Павел оделся, вышел из дома. Нужно было везти водку на точку, и он отправился в путь. Думал, это займет немного времени, но процесс затянулся. Домой он вернулся только в девятом часу вечера.

Оксана не могла уйти, не дождавшись его. Немецкая овчарка у него, Борман, – умный пес, и он не бросался на Оксану, когда она вместе с ним заходила в дом. Но без него девушку пес не выпустит. Впрочем, Оксана и не собиралась никуда уходить. Павел застал ее на кухне. Она как ни в чем не бывало жарила картошку с колбасой, которую нашла в холодильнике. В доме свежо после проветривания, полы вымыты, пыль протерта, порядок идеальный. Видно, был у Оксаны любовник со своей квартирой, и он заставлял ее заниматься не только своим, но и домашним хозяйством. Она и душ после секса приняла, и порядок в доме навела. Все как учили.

Павел поморщился, глядя на Оксану, которая даже не замечала его – настолько увлекла ее стряпня. Он и ее осуждал, и себя. Не стоило ему опускаться до таких мыслей. Что было, то было, и нечего забивать себе голову глупостями. Решено же, что серьезных отношений с Оксаной не будет.

– Сало сама порежешь или как? – открывая холодильник, спросил он.

– Ой! – обрадованно встрепенулась девушка.

– Что, не ждала? – не очень весело усмехнулся Павел.

– Как не ждала? Ждала!

– Будешь? – Он достал из буфета бутылку поддельного виски.

Это был его фирменный рецепт – самогон тройной очистки настаивается на дубовой коре, заливается в фирменную бутылку, наклеивается этикетка. От виски по вкусу не отличишь. А спирт отменного качества, и дубовая кора для здоровья вовсе не вредна. Правда, через магазин такой товар не сбудешь, нужны бары или рестораны, а там брали мелкими партиями. Если вообще брали…

– Я не пью, – покачала головой Оксана.

– Что, совсем?

– Нельзя мне, – смутилась она.

– Почему?

– Ну, нельзя.

– Болеешь?

Павел нахмурил брови. Что, если Оксане колют антибиотики? Что, если от чего-то венерического?..

– Да нет, со здоровьем, тьфу-тьфу, пока все хорошо.

– Пока?

– Пока пить не начну…

– Так я ж не заставляю тебе пьянствовать.

– Сначала одна рюмка, затем другая… У меня мать… В общем, нельзя мне. Наследственность плохая.

Павел понимающе кивнул.

– С матерью живешь?

– Нет, с бабушкой. Мама на Север подалась… Не знаю, вернется или нет…

– Вернется.

Павел покрутил в руках рюмку, поставил ее на место и наполнил двухсотграммовый стакан. Выпил не отрываясь. А Оксана подала картошку. И сало быстренько нарезала.

– А где отец?

– У него своя семья. Ему до меня дела нет…

– Иди ко мне!

Павел отставил в сторону ногу, приглашая Оксану присесть на нее. Девушка послушалась, и он, обняв ее, крепко прижал к себе. Может, она и шлюха, но судьба к ней так же немилостива, как и к нему. И ее отец бросил, и его, и он без матери остался, и она… Но у нее хоть бабушка есть, а у него вообще никого…