Между черным и белым

– Надо бы труп его отца вернуть.

– Чего? – Матвей поморщился как человек, которому наступили на больную мозоль.

Он не испытывал чувства вины перед Глебом и не собирался каяться перед ним. Старшего Рубахова Матвей убил, защищая Василису, и совесть его была чиста.

Вряд ли менты до сих пор ждали, когда он засветится на месте незаконного захоронения. Скорее всего, это уголовное дело уже находилось на пути к архиву. Можно было в принципе вернуть сыну труп отца. Но как же неохота было Матвею выползать из теплой постели, брать лопату, месить осеннюю грязь.

– Я думаю, что надо.

– Он просил?

– Он от меня не отстанет, пока мы не вернем ему отца. Его тело. – Глаза у девушки сощурились, на щеку выкатилась слеза.

Она ведь тоже пережила страшную трагедию, и мать потеряла, и отца. Но ее родители хотя бы похоронены были по-человечески.

В душе у Матвея дрогнуло. Он обнял Василису, привлек к себе и стал настраиваться на резкую смену обстановки.

«Прямо сейчас я в лес и отправлюсь. Пусть это встряска станет для меня наказанием за измену».

Отца хоронили в закрытом гробу. Слишком уж страшное зрелище представлял собой его труп. За полгода тело успело разложиться, внешность не идентифицировалась, личность была установлена с помощью генетической экспертизы.

Глеб помнил похороны родителей Василисы. Отец тогда толкнул речь, а потом бросил ком земли на гроб своего друга. Сейчас земля летела на его собственный. Десятки людей торопились отдать дань памяти и традиции. Но Василиса даже не видела этого, потому как не пришла на похороны.

– Это все неправда! – сказал Глеб и с силой вжал правую ногу в землю.

Холодов молча положил руку ему на плечо, напоминая о своем присутствии, которое должно было, как он считал, успокаивать человека само по себе. На маму он, похоже, оказывал благотворное действие. Она, конечно, плакала, но не особо страдала и на гроб не бросалась.

– Не мог отец… – сквозь зубы процедил Глеб.

Не мог отец заказать родителей Василисы, а вот она пыталась его убить. Так вышло, что это сделал Матвей. Из-за них обоих Глеб стал сиротой.

Да, по завещанию он получил «Ру-банк» со всеми его активами, но это не утешение. Ему больше нравилось заниматься ничегонеделаньем, как-нибудь учиться, гулять с девчонками, сорить деньгами, не зная им цену. Прежде Глеб знал, что отец всегда поможет ему, выручит. Сейчас он сам себе голова. Боль утраты стучала в его сердце. Лучше бы Матвей не обнажал тайну смерти отца.

Глеб еще долго стоял у могилы. Все разошлись, даже мама уехала. Он все не двигался с места, наконец-то покинул кладбище и оказался возле своей машины.

Ни телохранителей у него, ни друзей. Телохранители полагались Холодову, а друзья просто не пришли проводить отца в последний путь. Кто они после этого?

Холодов вконец оборзел. Мало того что он охрану только для себя, любимого, держит, так еще и деньги ворует. Этот тип втайне изымает их из оборота и скапливает на своих личных счетах.

– Глеб!

Кто-то воздушный и нежный приблизился к нему. В первое мгновение Глеб подумал, что это Василиса, но голос принадлежал Лилии. Ее духи пахли очень вкусно, да и сама она была чудо как хороша.

Однако Глеб лишь скривился в ее объятиях. Он помнил, как после похорон родителей Василисы тоже садился в свою машину, и к нему так же подошла Лилия. С тех пор они вместе. Но уже пора заканчивать эту карусель с ней, хватит, наелся, накрутился.

– Ты только не расстраивайся, – прошептала Лилия ему на ушко.

Он хотел ее оттолкнуть, но она как будто почувствовала это, сама отстранилась, пушинкой обогнула машину и влетела в салон.

Глеб сел за руль, неприязненно глянул на нее и сказал:

– Мне нужно побыть одному.

Лилия соблюла приличия. Пальто на ней черное, длинное, но под ним, как обычно, короткая юбка. Полы пальто разошлись, ножки оголились, но Глеба это почти не тронуло. Сколько в Москве таких девчонок с красивыми ножками. Любая из них будет рада заскочить к нему в машину и в постель.

Лилия приложила палец к губам, соглашаясь молчать как рыба.

Глеб криво усмехнулся. Ее в дверь, она в окно, ей пинка, а она ноги целовать. Не так-то просто отвязаться от этой настырной девицы.

Она действительно держала рот на замке, даже не шевелилась, чтобы не привлекать к себе внимания.

– Ты ведь знала, что это Матвей отца убил, – первым заговорил Глеб.

– Догадывалась.

– Кто Артура убил? Яна, Гену? Ведь Матвей их у тебя на глазах замочил!

– Не на глазах.

– Почему ты не дала показания против него?

– Давай не будем. Это дело давнее.

– Смерть отца срока давности не имеет! – Он кивнул через плечо, в сторону кладбища.

Машина стремительно набирала скорость.

– Матвея посадить можно! – заявил Глеб.

«А ведь это вариант, пришить Матвею и отца, и его телохранителей. Глядишь, и на пожизненное потянет, – подумал он. – Лилия могла бы дать показания. Где не знает, там соврет. Если не хватит фантазии, то я ей подскажу».

– Я этого не слышала, – сказала Лилия и отрицательно качнула головой.

– А почему ты этого не слышала? – с негодованием осведомился Глеб.

– Матвей уже один раз отмазался и снова это сделает. Ты забыл, как в штаны… – Лилия осеклась, виновато посмотрела на Глеба и сказала совсем не то, что собиралась: – Забыл, как он с Шумаковым разобрался?

– Как он с Шумаковым разобрался? – Глеб удивленно повел бровью.

– Где сейчас Шумаков? Он что, сам по себе исчез?

– Что ты об этом знаешь?

– Ничего.

– Матвей не рассказывал?

– Нет. Правда, не рассказывал. Даже если бы рассказал… – Лилия снова оборвала себя.

– Что было бы в этом случае?

– Да поймы ты, мы из одного поселка. У нас нельзя друг на друга стучать. Если я сдам Матвея, то меня там все проклянут, даже убить могут.

– А если я тебя убью?

– Виктора попроси, – сказала Лилия и ехидно усмехнулась.

– При чем здесь Виктор? – Глеб косо глянул на нее.

– Так ведь он меня уже сто раз убил. Будет сто первый.

Глеб задумался.

«Виктор – пустозвон, к тому же выходов на него у меня нет. Но есть и другие киллеры, настоящие. Такие люди мне как раз и нужны. А Лилия нет, уже не требуется. Кончилось ее время».

Ковш с жидким металлом остановился прямо под рабочей площадкой литейного цеха. Этого не должно было случиться. Селиванов наблюдал за процессом, старался, чтобы все шло гладко, и тут вдруг такая незадача.

Селиванов нахмурился, обернулся к своему заму, но вместо него увидел Матвея.

– Чем я могу тебе помочь, Леонид Геннадьевич? – спросил тот.

Они вдвоем стояли на самой верхотуре. В рабочей кабинке ни души, даже внизу никого не видно. Матвей позаботился об этом. Вся охрана находилась под его контролем. Как он сказал, так и было сделано.

– Что все это значит? – спросил Селиванов и растерянно посмотрел на него.

– Я не знаю. Может, ты омолодиться хочешь? Помнишь сказку про Конька-Горбунка? Прыг в котел. Ты не просто сваришься. От тебя даже запаха не останется.

Селиванов осторожно повернул голову, глянул вниз и содрогнулся. Никогда еще смерть не была так близко, не дышала так жарко в лицо.

– За что?

– За Василису.

– Так не было ничего!

– А дверь зачем закрыл?

– Я закрыл?

Матвей поднял руку и выставил палец, требуя тишины. Он сложил на груди ладони, закрыл глаза, прошептал короткую молитву, перекрестился и был готов столкнуть Селиванова в ковш. Селиванов знал, что это запросто может произойти прямо сейчас, поэтому потек как размороженное эскимо на палочке.

– Это Шумаков! – сдавленно выкрикнул он.

– Дверь закрыл?

– Нет. Он сказал, что на Василисе жениться можно.

– Разве ты не женат?

– Ну…

– Понятно.

– Да я и не хотел. Это все Шумаков!

– Я тебя услышал, – сказал Матвей. – И даже поверил.

Но ничем помочь Селиванову он уже не мог. Решение принято, приговор подписан, осталось только привести его в исполнение. Именно это Матвей и собирался сделать.

– Пожалуйста, не надо!

– Ладно, уговорил. Не буду я тебя в котел бросать, – заявил Матвей. – Вместо этого в печь засуну, чтобы душа в трубу вылетела. Если ты не сделаешь правильных выводов.

– Я все понял, Матвей Андреевич!

– Расскажешь мне про Шумакова все, что знаешь.

– Все расскажу!

– А куда ты денешься?

Он мог бы уволить этого жука через Василису, но врагов, тем более потенциальных, нужно держать под рукой. Пусть Селиванов и дальше работает. Такие вот опущенные типы, как правило, лучше других с делами управляются, даже если держат камень за пазухой.

Матвей взялся за дело, был готов навести порядок на комбинате. Все здесь должно подчиняться только Василисе и быть под его контролем. Все прочие персонажи пусть сосут лапу.

Виктор пребывал в своем репертуаре. Лилия знала, что его может занести к ней в любой момент. Однако он все равно свалился как снег на голову и сразу потащил ее в постель. Лилию это напрягало. Глеб в любой момент мог прийти, а она дала ему слово больше ни с кем и никогда. Он, правда, ей не верил и правильно делал.

– Что-то не так? – получив свое, спросил Виктор.

Он старался, даже показал себя во всей своей красе, но Лилия уже не хотела думать об удовольствии, полученном только что. Она желала, чтобы Виктор исчез, растворился в воздухе.

– Нет, все так, – сказала барышня с обидой на судьбу.

Один бросил, другой выгоняет, третий ходит к ней справлять нужду.

– Глеб напрягает?

– Нет, просто жить со мной не хочет.

– Пошли его к черту!

– А квартира? Она принадлежит ему.

– Если его не станет, то кто ее у тебя отберет?

– Как это не станет?

– Так вот и не станет.

– Ты его убьешь?

– Если только ради тебя.

– Ты его убьешь? – уже другим тоном спросила Лилия.

– Убью.

– Ты? – Девица нервно прыснула и засмеялась, с пренебрежением глядя на Виктора.

– Эй, что за дела? – вскинулся он.

Лилия вспомнила, как Виктор ее душил, прижимал ногой к полу. Сейчас он мог все это повторить. Она попыталась унять смех, какое-то время держалась, но в конце концов снова прыснула.

– Ты во мне сомневаешься? – спросил Виктор и хищно сощурился.

– Вовсе нет. – Она снова взяла себя в руки, даже пальцами прищемила губы, чтобы они не растягивались в улыбке.

– Ты во мне сомневаешься! – Он поднялся, навис над ней.

– Уж меня-то ты убить сможешь. – Лилия смотрела на него настороженно, но это не помешало ей презрительно скривить губы.

– Я все могу!

– Можешь, – заявила она, призывая себя к благоразумию.

Виктор давил на нее взглядом, пока Лилия совсем не успокоилась.

Он оделся, пятерней причесал волосы и сказал:

– Я так просто людей не убиваю.

– Я не могу заказать тебе Глеба.

– Понимаю. Но если вдруг, то я готов.

Виктор выглядел очень убедительно. Волевой взгляд, уверенность в каждой черточке лица. Но Лилия уже знала ему настоящую цену. Он умел казаться крутым, не более того. Актерская игра на высоте. Даже Матвей не всегда казался таким внушительным. Но у того слова никогда не расходились с делом, а этот – балабол.

– Не надо, – сказала Лилия и качнула головой.

Она уже играла с огнем, обожглась и больше не хотела экстрима. Даже если Глеб ее бросит, то Лилия не станет ему мстить.

– Тебе видней, – заявил он и вдруг услышал:

– Ты больше не приходи, не надо.

– Почему это? – Виктор нахмурился.

– Я больше не хочу ни с кем, ни с тобой, ни с Матвеем.

– С Матвеем? – Виктор в раздумье потер пальцами подбородок.

Лилия стремительно поднялась с дивана и, сдерживая смешок, подтолкнула Виктора к выходу. Она ведь не выдержит, рассмеется, если этот неудачник замахнется на Матвея, а именно к этому он как раз и подходил. Пусть проваливает, и чем скорее, тем лучше.

Пьяный мужик своему языку не хозяин. Глеб подумал об этом с опозданием. Он уже поделился планами с Холодовым. Избавиться от Лильки, жениться на Василисе. Пусть одна мучается в аду, а другая – под венцом, рядом с ним. Может, Глеб и был влюблен в Василису, но счастливой жизни ей не желал. Потому что она виновна в смерти его отца!

– Сильно сказано, – произнес Холодов.

Он смотрел на Глеба как на серьезного, мудрого собеседника, но в уголках его глаз пряталась лукавая улыбка. Глеб не видел ее, но чувствовал.

Ему ясно было, что Холодов нарочно раздразнил его, в который уже раз объяснив, какой лакомый кусок они потеряли. Новокурский комбинат мог приносить им солидную прибыль. Глеб подумал, что неплохо было бы жениться на Василисе и вернуть отнятое. Холодов предложил выпить, и его развезло. Нахлынула боль утраты, захотелось наказать Василису за отца.

– Но как избавиться от Лилии? – спросил Холодов.

– С ней расправится Матвей.

– Как?

– Он же ходит к ней. Непременно еще раз зайдет. А Лильку потом найдут… – Глеб выразительно провел пальцами по горлу. – Хотя на самом деле ему совсем не обязательно ее убивать.

– Это сделает кто-то другой?

– На Матвее уже столько косяков, клейма ставить негде. Его лет на двадцать закроют.

– Василиса останется одна.

– Я уже подобрал к ней ключик. Осталось только вставить его, – выдал Глеб и похабно усмехнулся.

– Сначала Лилия.

– Нужен специальный человек, – сказал Глеб.

Холодов знал, что Глеб не располагал таким человеком. У него не было выхода на Виктора, да и не стал бы он обращаться к этому неудачнику.

Глеб качнул головой, закрыл глаза. Он хотел спать. Конечно же, с Лилькой и Матвеем нужно было решать, но ему что-то не хотелось ломать голову, во всяком случае сейчас.

– Есть у меня один вариант, – сказал Холодов.

Глеб открыл глаза и с надеждой посмотрел на него. Вот было бы славно, если бы все произошло как в сказке. Он загадал желание, кто-то взмахнул волшебной палочкой, и оно сразу исполнилось.

– Может, у тебя есть человек, который смог бы поговорить с ним, обсудить вопросы? Тебе светиться совсем не обязательно.

– Нельзя светиться, – сказал Глеб.

– Нужен посредник.

– У меня есть только ты! – Глеб красноречиво глянул на Холодова.

Но тот отрицательно мотнул головой. Нет, он тоже не хотел подставляться. Глеб сам должен был все сделать, если хотел быть похожим на своего отца. А он этого желал.

День рожденья – грустный праздник, особенно если отмечается юбилей покойника. Маме Василисы исполнилось бы завтра сорок. Отцу через три дня – сорок шесть. Обе даты они решили отметить в один день, в том самом месте, где произошла трагедия.

Матвей не прочь был перебраться на Рублевку, в дом, где сначала погибли родители Василисы, а затем получил по заслугам Рубахов. После того как он сам же и разделался с налетчиками, они с Василисой поставили крест на этом доме, но на продажу его выставлять не стали. Василиса всерьез считала, что здесь живут души ее родителей. Они предупредили их об опасности. Именно поэтому бандиты Горлача ничего не смогли с ними поделать.

– Хотел бы я знать, кого в этот раз принесет, – сказал Матвей, подошел к окну, глянул на парня, стоявшего у ворот.

Он обзавелся личной охраной. Олег Кирьянов, Женя Пронов, Миша Стегунов будут служить ему верой и правдой, никаких в том сомнений. Они уже показали себя в деле, подставили Селиванова под удар, а сейчас сторожили дом, в котором им предстояло провести уик-энд.

– У тебя же охрана, – разглядывая на свет бокал с виски, сказала Василиса.

Пила она неохотно, но уже слегка захмелела.

– Дело не в охране, а в очередности, – сказал Матвей, возвращаясь к столу. – То одно, то другое.

– На очереди третье? Или пятое-десятое?

– Не знаю. Шумаков голос подал, Пухнарь на процент от дохода претендует.

– А разве Пухнарь не успокоился?

– Пока вроде затих, – ответил Матвей.

Пухнарь реально взялся за дело, перебил на себя бизнес Горлача, расширил его. Поставки лома росли день ото дня.

– Но денег много не бывает.

– Глеб ему свою визитку дал, – вспомнила Василиса.

– Пухнарь ему поверил, – сказал Матвей. – Думал, что комбинат в консорциум вольется. Слово-то какое красивое.

– Правильное слово. Временное объединение. Глеб нам комбинат на время вернул. Он думает, что на один день.

– Он отца похоронил.

– А я и отца, и мать.

Матвей кивнул, наполнил бокал и выпил, не чокаясь.