Бандитская дива

– Какое заявление?

– А разве у тебя не требовали деньги?

– Ну-у… – замялся Паша.

– Что ну?

– Да не было ничего такого!

– Как это не было? – Оксана удивленно глянула на мужа.

– Так я же никому ничего не отдавал!

– Да не слушайте вы его! – Оксана рассерженно дернула Пашу за руку. – Забирайте его, он все напишет!

– Да не пойду я! – топнул ногой парень.

– Пойдешь!

– Сама ты пойдешь!

– Ну ты и фрукт! – не сдержался Игнат.

Он смотрел на Пашу тяжело, с осуждением, и тот почувствовал силу его взгляда, присмирел.

– Он придет, – сказала Оксана. – И напишет заявление.

Паша недовольно глянул на нее, но ничего не сказал. А через час хоть и в сопровождении Оксаны, но приперся в отделение. И написал заявление, подробно изложив и события, и свои связанные с ними переживания.

Глава 3

Гастролеров не нашли. Патрули кружили по поселку днем, Игнат помогал сотрудникам работать и ночью, сам ходил по маршруту. И дело вовсе не в мошенниках, по которым тюрьма плакала, просто ему хотелось быть в курсе всех событий. Во все он и вникал. Как организована охрана общественного порядка, как реагируют люди на появление милиции, как сотрудники отрабатывают правонарушения со стороны несознательных граждан. Ничего серьезного до полуночи не произошло. Пьяных драчунов на дискотеке в доме отдыха разняли, двух нетрезвых граждан задержали, одного домой отвезли, а другого доставили в отделение. Медвытрезвителя как такового в поселке не было, но в специальной пристройке, рядом с вольером для собак, имелся своего рода изолятор с камерами предварительного заключения и дежурной охраной. Там содержали граждан, подозреваемых в совершении уголовных преступлений, а также административно арестованных. Сюда же помещали пьяных – до их протрезвления. Игнат лично проследил, чтобы к нетрезвому гражданину отнеслись по-человечески, а то мало ли. Статистика – вещь суровая. В шестьдесят первом году в Муроме в камере для пьяных скончался заводской мастер, в итоге бунт в масштабах города, полторы тысячи рабочих штурмом взяли здание милиции. В шестьдесят седьмом в Чимкенте по той же причине возмущенные граждане разнесли в пух и прах здание управления внутренних дел, не обошлось без убитых и раненых. Статистика засекреченная, но от этого не менее горькая.

Воровская кодла Баштана никак себя не проявляла – ни драк, ни грабежей, ни тем более убийств. И гастролеры не давали о себе знать. Домой Игнат вернулся во втором часу ночи. Патрульная машина доставила его к мосту, дальше пешком. Шел мимо кустов, в которых он прятался, наблюдая за домом дяди Вали. Его тогда обвиняли в убийстве Лии, приходилось скрываться. И сейчас ему показалось, что в кустах кто-то находится, наблюдая за ним.

Игнат не постеснялся вынуть пистолет из кобуры, патрон в патроннике, осталось только снять с предохранителя. Приближаясь к кустам, он услышал шорох, кто-то побежал к реке. Но вряд ли это человек, скорее всего, собака.

И все же Игнат повернул назад к мосту, спустился под него по крутой тропинке. Остановился, прислушался. Тихо, никто не бежит, пытаясь уйти от него. Значит, все-таки собака была. А может, и ежик, который затаился сейчас в высокой траве под прикрытием лунной ночи.

Игнат пошел дальше по тропинке, которая вела вдоль реки к морю. Шел, пока не увидел девушку, освещенную луной. Она сидела на стволе крутоизогнутого над самой водой дерева. Именно на этом дереве четыре года назад Игнат познал Лию. Все произошло как-то само собой. Ни он тогда не думал о плотской любви, ни она, просто вспыхнуло между ними желание, пошла цепная реакция, закончившаяся сексом.

Возможно, Игнат и видел сейчас Лию, прекрасное видение из страшного потустороннего мира. А где он еще мог увидеть Лию, как не здесь, на их любимом месте? Игнат не дрогнул, вложив пистолет в кобуру, продолжил путь и приблизился к девушке. Она услышала его шаги, обернулась, и в свете луны он узнал Оксану. И волосы у нее такие же длинные, как у Лии, спина такая же красивая. А спина практически обнаженная. Сарафан у нее такой, с завязками на шее, сверху он прикрывал только перед, а спина открыта чуть ли не на всю длину. Спина открыта, плечи блестят, как будто намазаны жирным кремом.

– Игнат?! – удивленно и испуганно сказала она, зачем-то прикрывая руками грудь.

Может, забыла, что на ней платье. Может, собиралась раздеться или даже представляла себя без ничего. Но, скорее всего, у нее «горела» и спина, и плечи, жирно намазанные сметаной. Сгорела она днем на солнце, больно ей, потому и надела сарафан с открытой спиной. Может, завязки на шее хотела развязать, чтобы не натирали, но передумала.

Это ведь боль могла привести ее на берег реки. Ночь душная, а здесь более-менее прохладно, легкий бриз с моря. Русло реки – это своего рода аэродинамическая труба, по которой гуляют сквозняки.

– Спина горит? – спросил Игнат.

– Уже остывает, – улыбнулась Оксана.

– Сметаной тушила?

– А чем еще?

– Воздушное охлаждение помогает.

– Так охлаждаюсь. – Оксана на мгновение повернулась к Игнату спиной, показывая, какой у нее сарафан.

– А почему здесь?

– Не знаю. Шла куда глаза глядят… Лишь бы подальше от Пашки.

– А ведь он искать будет.

– Да пусть ищет! Надоел!

– Ничего, привыкнешь, – пожал плечами Игнат.

– А если я не хочу привыкать? – Оксана глянула на него обиженно и с вызовом.

– Не хочешь, не надо.

– Дернул же черт выйти за него! – в сердцах выплеснула она.

– Это ваша семейная лирика, – невесело, но спокойно сказал Игнат.

А чем он еще мог помочь Оксане? Настраивать против мужа подло. Лезть в душу – неприлично. Оставалось только констатировать факты.

– Скорее проза… А ты чего так поздно?

– Что поздно?

– С работы возвращаешься.

– Так, может, я дома был.

– Дома?.. Не видела… – заметно смутилась Оксана.

Если не видела, значит, интересовалась, высматривала. Может, и сидела во дворе где-нибудь неподалеку от его мансарды. Сидела, ждала…

– Поселок патрулировали, мошенников ваших искали, – сказал Игнат.

– И как?

– Никак!