Рояль в море

– Может быть ты и прав, – убрала она свои руки с его плеч. – Я знаю, что гонимой от твоего сердца не буду никогда. Ты же побалуешься немного под шум морского прибоя и вернёшься в мои объятия. Но вопрос будешь ли ты прощённым в этом случае?

– Прекрати зудеть Люба, – взбеленился он, – ты мне, что от бога авансы раздаёшь? Совесть имей?! – Я тебя ни на кого не променяю, а мои любовные промыслы не стоит обсуждений. После этого, я люблю тебя во стократ больше. Хотя я знаю, точно, что и ты не безгрешна. Твои ночные оперативки – это глупые отговорки, в которые и олух не поверит.

Она впервые услышала упрёк от мужа, который прожёг внезапно ей сердце до боли. Это было правдой! И она должна была догадаться, что подозревать её в измене у него есть на то все основания. Люба ушла от неприятного разговора и только спросила:

– Не хочешь ли ты мне сказать дорогой, что курорт для тебя является неким стимулом наших с тобой взаимоотношений?

– Совершенно в дырочку Люба, – сказал он. – Мужчине необходимы краткосрочные встречи с чужими женщинами.

– Может ты надумаешь преобразовать нашу семью в новую формацию, которыми популярна Швеция?

– Только этого не надо? – вскрикнул он, – я ещё не совсем умом тронулся, чтобы свою жену укладывать под бок к чужому дяде. Можешь гулять, сколько влезет, но, чтобы я не знал об этом. Узнаю, первым уйду от тебя. Дочки у нас уже взрослые, так, что не думай, что я буду колебаться!

– Хорошо, хоть так думаешь, и на этом тебе спасибо! – с иронией сказала она и ушла на кухню. От этой перепалки у неё заболела голова, и он с кресла перебрался на диван.

«Странно, почему она сегодня о тренере из Новокузнецка не напомнила? – подумал он. – Целый год меня грызла за неё. Я сам, конечно, во многом виноват. Нечего было номера телефонов и адреса раздавать. Побаловался бы на юге немного и жил бы спокойно. А тренер была тоже неплохая женщина. С редкой фигурой и умилённым лицом. Она была заметна в толпе». Он пришёл на танцы в санаторий в Геленджике в первый день своего приезда. Она стояла грустная со своей подругой и о чём-то беседовала. Он видал, как она двоим мужчинам, отказала в танце. Тогда он подошёл уверенный к этой накрашенной блондинке и пригласил её на танец. Её звали Анна. Она была женщина Бальзаковского возраста и, увидав перед собой молодого человека с пышной шевелюрой, без возражений прижалась к нему. Когда танец окончился, он не отпустил её от себя, предложив ей дождаться второго танца. Но второй танец оказался быстрым, а она такие танцы не могла терпеть. Но это не омрачило его. Он нашёл выход, пригласив её в бар, где они с ней выпили по коктейлю. И на танцпол больше не вернулись.

Они перешли дорогу и оказались в небольшом ресторане, где он заказал ей красного вина, а себе водки. Они просидели с ней до самого закрытия и в пансионат не попали. Ночь они провели на территории школы в маленькой беседке увитой вьюнками. Им было не холодно в эту тёплую, июльскую ночь. Она держала его голову на своей обнажённой груди и гладила его щёки. Он был в восторге от неё. Эта опытная женщина доводила его порой до бешенства и мгновенно гасила его, натаскивая его тело на себя. Утром они пошли в пансионат не выспавшиеся, но в полной мере удовлетворённые. Он будет близок с ней до её отъезда, а потом у него будут другие истосковавшиеся по мужской ласке женщины.

Тренер Анна не будет писать ему писем после курорта. Она поступит ещё смелее. Её команда по спортивной гимнастике приедет вместе с тренером к нему в город и там она нанесёт ему визит. Она придёт к нему домой с большим букетом цветов и вручит их Любе.

Михаила в это время дома не было. Он тогда работал уже начальником смены и находился на производстве. Но этого краткосрочного визита хватило, чтобы Люба в течение года твердила, что он бабник и любит только старух.

Отчасти она была права, поэтому особо ей он не возражал. Ему были не безразличны все женщины, как зрелые, так и молодые, – которые к нему просто липли.

КОПЧЁНЫЕ КРЫЛЫШКИ

Анастасией он встретился на железнодорожном вокзале. При виде социолога сердце его почему-то бешено забилось, но он, взяв себя в руки, сделал вид, что не видит её. Он подошёл к скучающему кассиру и протянул паспорт с деньгами на билет до Симферополя. Назад паспорт кассир ему вернула уже с билетом.

– Миша ты, куда это направляешься? – спросила она, увидав, что он купил билет.

– Туда же, куда и ты в Ялту к морю, – за здоровьем и впечатлениями, – сказал он.

– Прекрасно хоть один человек будет знакомый, – радостно сказала она. – Я знала, что кто-то ещё едет с нашего завода, но в профкоме мне не выдали этого секрета. Сказали, что неожиданная встреча всегда лучше воспринимается.

– Для меня наша встреча неожиданностью не стала, – равнодушно заявил он. – Я знал, что ты едешь в Ялту со мной в один санаторий.

– Какой у тебя вагон Михаил? – спросила она, заметно воодушевившись от такого приятного известия.

– В восьмом я еду, – ответил он.

– Жалко, а у меня шестой, – посетовала она, – но я думаю, мы не потеряемся?

– Будем надеяться, – сказал он и пошёл на платформу. Она вышла из больших дверей вокзала следом за ним и пошла по раскисшему тёмному снегу к своему вагону, оглядываясь на Михаила.

В его купе вагона попутчиками окажется семейная пара, направляющаяся до Джанкоя. Одна полка в купе пустовала. Анастасия отыщет его через двадцать минут и, войдя без излишнего смущения в купе, положит ему на стол копчёные крылья курицы и батон.

– Миша пора покушать тебе? – сказала она.

«Странно, случайно она принесла мои любимые крылышки или знала, что я их люблю? – подумал он, – не иначе случайно, так как мало даже близких людей знает о моей слабости к крылышкам».

– Спасибо, но я не хочу пока, – ответил он, – и к тому же у меня тоже курица копчёная есть.

– Тогда пойдём в тамбур покурим с тобой? – предложила она осторожно и сразу осеклась, посмотрев на семейную чету.

– Анастасия я же не курю, и ты об этом хорошо знаешь, – отверг он её предложение.

– Да, конечно, мне известно об этом, но я просто хочу, чтобы ты составил мне компанию. Неловко мне, как-то одной пыхтеть в тамбуре. А ты просто постоишь рядом со мной? Он снял с вешалки дублёнку и, накинув на себя, вышел вслед за ней.

«Надо же липучка, какая, – подумал он, – не дай бог, она в санатории будет меня повсюду сопровождать. Тогда отпуск у меня будет неполноценным и испорченным. А может она, хочет, чтобы, я её приласкал? Спешить не буду пока. Посмотрю, как она дальше себя поведёт. Может, она предоставит мне возможность, исполнить давнюю и тайную мечту? Вообще-то она, конечно, лакомая женщина, пускай и переспелая, как зимняя слива. И насколько, я её знаю, у неё никогда мужчин не было. Иллюзиями секса, очевидно, живёт, не иначе?»

В тамбуре было холодно. Она обдула ртом вначале свои ладони, а затем сняла с плеча дамскую сумочку и достала оттуда сигареты и зажигалку. – Миша, а ты был до этого в Ялте? – выпустив струю дыма на обледенелое окно, спросила она.

– Приходилось и не раз, особенно во времена Советского союза – ответил он, – только зимой не приводилось отдыхать. Но я знаю точно, что Ялта хороша в любое время года. Хотя я слышал от своих соседей по купе, что цены там сильно кусаются сейчас. Но этого надо было ждать, другая страна, другие нравы. Хотя менталитет у жителей Ялты остался советский.

– А твои соседи, что из Ялты?

– Нет, они в Джанкое живут, но туда часто ездят на своей машине к родственникам.

– А ведь Крым – это моя родина, – сказала она, – я там жила до пятнадцати лет, а потом уехали с мамой в Белгород, нам там богатую квартиру отец перед смертью подписал. Отказываться было грех от такого шикарного наследства. Но университет я заканчивала в Симферополе Мне там легче было учиться. В этом городе у меня жили и до сих пор живут единственные родственники. Жалко, моей мамы давно уже нет, – опечаленно произнесла она. – Я очень её любила.

Она посмотрела куда можно выкинуть окурок и не найдя ничего бросила его на рифлёный пол, растерев затем своим сапогом.

– Миша у меня к тебе одно дельное предложение есть, – посмотрела она него, обворожительно, – давай без всяких церемоний чутче друг к другу относиться? Мы же с тобой почти близкие люди. Живём в одном доме и работаем вместе на заводе. И не забывай, что я знаю всё, практически про всех начальников. Я же психолог. И не считай меня бедной Настей из фильма.

– Согласен Анастасия, но ты отстала немного от жизни. Я уже пять месяцев работаю кузнецом на прессе. Стаж горячий надо добрать. Вот четыре года до первого списка доработаю, а там буду искать другую работу под галстук.

– Думаю, ты неразумно поступил, – сказала она, – хотя не скрываю, всё-таки хорошо быть молодым пенсионером. Тем более тебя года совсем не меняют. А неразумность свою ты осудишь позже. Попомни мои слова.

Они вышли из тамбура. Анастасия пошла к себе в вагон, а Миша зашёл в купе и забрался на вторую полку. Включив плафон у себя над изголовьем, он открыл перед собой «Новую газету». Михаил не успел и одной страницы прочитать, как дверь купе тихо открылась и в него вошла со своими вещами Анастасия.

– Ну, вот теперь и бедная Настя поедет с вами, – обратилась она ко всем, не замечая, что попутчики Михаила уже спали.

Михаил удивлённо смотрел на неё и не мог промолвить ни слова. К тому же, пока она не давала ему ничего сказать.

– Я с проводниками договорилась, – продолжала она. – Они мне разрешили переселиться. У меня там хоть и нижняя полка, но здесь уютней и спокойней. Там соседи беспокойные попались. В нарды играют и водку пьют. А я не терплю запаха крепких напитков. Больше предпочитаю слабоалкогольные напитки.

Михаил отложил газету и помог заправить ей постель. Она сняла с себя куртку из меха норки и сапожки и, посмотрев, что пассажиры на нижних полках спят с небольшим храпом, смело сбросила с себя юбку и свитер. Анастасия стояла перед ним в одном нижнем белье и вопросительно смотрела на него. Показывая своим видом, чтобы он помог ей подняться наверх. Он прочёл её взгляд и, с учащённым дыханием взял Анастасию за талию. Обращаясь с ней осторожно, как с хрупким изделием положил её на полку, затем поднялся сам. (В это время на него нашло наитие, будто эту талию ему уже приходилось обхватывать когда-то).

Когда он окончательно улёгся на своём спальном месте, она перегнулась через проход, и нежно потрепав его по голове, произнесла:

– Спасибо дорогой! Ты понятливый и настоящий товарищ. Только почему ты вдруг загорелся, как раскалённая лампочка? Неужели тебя смущают полуобнажённые женщины? Никогда бы не поверила в это.

Он повернулся к ней лицом и сказал:

– Ты же Анастасия психолог и социолог. Зачем глупые вопросы задавать? Любой здоровый и нормальный мужчина равнодушно не будет смотреть на эту сцену. И если ты будешь продолжать меня изводить подобным образом и в санатории, то я боюсь не устою. И тогда тебе будет больно и стыдно за своё легкомыслие.

– Мы ещё пока с тобой не там находимся, а следуем только до него. И почему вдруг тебе взбрело в голову, что мне может быть больно и стыдно. Я что не живой человек?