Гонки с дьяволом

«К чему эти дешевые эффекты?» – невольно подумал я. Он красив, этого нельзя не признать. Красив дьявольской мужской красотой, в которой одновременно чувствуется и сила, и ум, и коварство, и благородство. Его черные, с матовым отблеском волосы ниспадают на плечи.

– Привет. Давненько мы с тобой не видались! – говорит он, вставая с валуна и делая шаг мне навстречу.

– Привет! – как можно любезнее ответил я. – И сам я удивляюсь. Подумал вдруг, что ты решил меня оставить в покое.

– Ты много хочешь! – он протянул руку, она была холодна как лед. – Должность у меня такая – присматривать за всем… Эксперимент-то еще не закончен. Как дальше пойдет реакция? Знаешь, в дьяволе всегда сидит ученый! А вот наоборот – реже.

Я промолчал, не зная, что ответить.

– А ты меня пытался обмануть! – продолжал он.

– Не понял?

– Ты говорил, что ни во что не веришь. Предпочитаешь знать.

– И что?

– Как что? Ты веришь! Веришь в человека! Какая разница, во что решил ты верить. В бога, черта, разум? Вера – это предопределение. Я-то думал, что найду в тебе нечто, чего нет в других.

– А!

– Что – а?

– Ты не логичен. Я не верю, а действую. Чувствуешь разницу в понятиях? Я действую сообразно реальности. Причем тут предопределение?

– Но ты имеешь цель?

– И что?

– Ты веришь, что ее достигнешь?

– Отнюдь. Да, я хочу достичь ее. Но реальность нередко меняет условия. «Хочу» и «Верю» – разные понятия! Если же мозг одурманен верой, то к цели я буду идти, как робот. Метода не по мне! Предпочитаю знать!

– А я вот замечаю, что ты говоришь одно, а делаешь другое…

– Вот как?

– Ты пытаешься создать идеальное общество. На этом не раз ломали шею «мудрецы» и поумнее тебя. Когда-то и доктор Фауст пари проиграл… А с ним и душу!

– Насколько помню – нет! Поэт писал, что ангелы ее спасли.

– Ну это враки! Что черту в руки попадет – считай пропало.

– Так Гете – врал?!

– Конечно. Разве цензура могла допустить мою победу?

– Да, ты Фаусту поставил хитрую ловушку. Достичь идеала – значит остановить движение. Идеал – уже не идеал, если достигаешь его. То, что вчера было правдой, сегодня – ложь. Если не понять мудрости этого парадокса, значит застыть в понятии идеального, цепляться за все нарастающую массу лжи, топтаться на месте, тонуть в ней, имея миражи вместо цели.

– Значит, предлагаешь идти вперед? Кого же возьмешь с собой в дорогу? Человека? Этот сосуд мерзости! В нем – зависть, злоба, лицемерие, ханжество, пошлость, угодничество, низость, коварство…

– гордость, благородство, жажда познанья, доброта, способность к самопожертвованию во имя правды, любовь, разум… И еще – терпимость, милосердие… Но и то, о чем ты говорил, тоже есть.

– М-да… Вот все думаю, что же вы, люди, взяли от меня, а что – от Бога?

– Вот и разберитесь со Всевышним.

– А людям что – неинтересно?

– Мне – нет. Только в детстве интересно, на кого ты похож: на маму или папу. А потом уже интереснее – на кого похожи твои дети. В них – наши планы, надежды, будущее людей…

– Будущее? Хочешь, я покажу его тебе?

– Ловишь на слове?

– Однако ты упрям.

– Кстати, и это качество можешь внести в тот же список.

– В твой или мой?

– Пожалуй, в оба.

– Напрасно упрямишься. Я искренне хочу помочь…

– А я не менее искренне отказываюсь.

– Гордец. Перед кем заносишься? Ведь я могу тебя, как букашку,,.

– Можешь, не спорю. Но сила – не признак ума. А ведь ты ученым был, Геспер…

– Когда-то я не был чертом, и между людьми и мной царило полное согласие. Я всегда хотел помочь им. И сейчас…

– Знаю, ты и сейчас дал нам шанс…

– Разве все ты знаешь?..

– И не хочу!

– На что же ты тогда надеешься?

– Только на разум!

– Свой, что ли? Или… коллективный?

– Не только. На твой тоже.

– Вот как?