Древо жизни. Книга 2

В зал вошла старшая воспитательница, ещё нестарая женщина, лет сорока. На ней было белое атласное платье, перехваченное в талии золотистым поясом.

– Ну, готовы? Тогда пошли! – скомандовала она низким, грудным голосом.

– Это какая группа? – тихо спросила она младшую воспитательницу.

– Восьмая, – так же тихо ответила та.

– А седьмая? Разве уже прошла?

– Да, ещё вчера. Вы были заняты, и на аукцион пошла ваша заместительница.

– Вирджиния?

– Да, она.

– И какой же результат?

– Одиннадцать взяли, а остальных направили в пункт перераспределения.

– Плохо! Мы отстаём в показателях от девятой школы.

– Я думаю, что с этой группой мы возьмём реванш.

– Учти, нам идут тридцать процентов от общей выручки. Основные деньги мы получаем здесь, на аукционе. Из пункта перераспределения нам попадает мелочь. Если и с этой группой будет так же, как с седьмой, нам снизят зарплату.

– Я, ведь вы знаете, зарплаты не получаю…

– Да, я забыла. Но все равно! Ты должна беспокоиться о чести нашей школы. Кроме того, питание персонала, одежда, питание воспитанниц зависят от общей выручки.

– Но нам поступают ещё деньги в результате пожертвований…

– Мелочь, о которой даже не стоит вспоминать… Но что они копаются? Девочки! Поторапливайтесь! Вас уже ждут!

Аукционный зал походил на театральный. Большая сцена ярко освещена. И хоть в зале горел свет, из-за яркого освещения от направленных сверху мощных прожекторов со сцены нельзя было рассмотреть лица сидящих в креслах людей. Все сливалось в однообразную массу. Сбоку на сцене стояло возвышение, нечто вроде трибуны, на которой уже занял место распорядитель.

Девушки прошли два круга по сцене под звуки полонеза и остановились, построившись в ряд, посредине. Послышались аплодисменты.

– Дамы и господа, – начал распорядитель, но тут же поправился: – Простите, я хотел сказать – господа. Дам, как хорошо известно, сюда не пускают.

– Ха-ха-ха! – ответил зал сдержанным смехом.

– И это понятно! Здесь мы заняты чисто мужским делом, и наши крошки подождут нас дома. Не так ли? – смех усилился. Послышались одобрительные хлопки.

– Чудесное, но невероятное сочетание перед вами, господа. Такое сочетание может дать только воспитание в наших замечательных женских школах. Сочетание невинности и глубоких знаний всего того, что касается тех радостей жизни, которые мы себе иногда позволяем. Перед вами наши юные воспитанницы восьмой региональной школы. Отдадим должное их красоте и тому труду, который затратили на них их воспитатели!

Зал дружно зааплодировал. Старшая воспитательница вышла из-за ширмы и поклонилась собравшейся публике. Затем, выпрямившись, подала знак, и шеренга девушек, сделав поворот налево, под звуки марша удалилась со сцены.

Аукцион начался. Первой вызвали Ирину. Она, как показалось Марии, совершенно спокойно вышла на сцену и заняла место на возвышении в трех метрах от распорядителя, приняв непринуждённую позу.

– Номер первый! – провозгласил торжественно распорядитель. – Она имеет красивое греческое имя Ирина, что обозначает мир. Рост метр семьдесят сантиметров. Вес шестьдесят килограммов. – Далее он зачитал данные объёмов талии, бёдер, груди и объявил: – Начальная цена – пятнадцать тысяч кредиток. Но вы, господа, понимаете, что это слишком мизерная цена и, конечно, недостойна такой прекрасной девушки. Обратите внимание на её нежный овал лица, на тонкий профиль!

– Двадцать тысяч! – послышалось из глубины зала.

– Благодарю! Итак, господа, двадцать тысяч. Кто больше? Неужели вы упустите такой счастливый случай? Посмотрите на её шёлковые белокурые волосы. Они одни стоят больше.

– Двадцать пять!

– Это уже ближе! Но ещё не соответствует истинной цене. Скажу вам, что она к тому же обладает кротким нравом. Правда, ха-ха-ха, вы не рискуете, что приобретённая вами крошка убежит к тёще.

Зал ответил смехом.

– Но тем не менее характер является хорошим дополнением к прекрасной фигуре. Обратите внимание на нежный золотистый оттенок кожи. Это большая редкость. Представьте себя рядом с нею на пляже в Майами или на борту вашей яхты!

– Тридцать пять тысяч! – раздался голос из зала.

– Прекрасно! Итак, тридцать пять. Кто больше? Тридцать пять – раз, тридцать пять– два. Подумайте, господа! Вы упускаете сейчас возможность сделать великолепное приобретение, которое доставит вам много радости. Итак! Тридцать пять!

– Сорок!

– Прекрасно! Сорок тысяч – раз! Сорок тысяч – два! Господа, поторопитесь! Сорок тысяч – три! Продано! Поздравляю вас! – он поклонился подошедшему к краю сцены покупателю. – Вы можете забрать свою покупку сразу же после уплаты денег и подписи известного обязательства.

– Кто это? – накинулись подруги на Ирину, когда она вернулась на сцену.

– Ой, девочки, ничего не знаю. Только заметила, что он ещё не старый.

– Иди переоденься и жди, когда за тобой придут! – приказала старшая воспитательница. – Сорок тысяч? Что ж, это неплохо! Хотя бывает, что платят больше. Во всяком случае, ты попадёшь к обеспеченному человеку.

Аукцион продолжался три часа. Марию купили за пятьдесят тысяч. Это была максимальная цена. Во время всего аукциона Мария, помня советы Марты, двигалась, меняла позы, насколько позволяло пространство возвышения. Кто её купил, она не разглядела. В лицо бил яркий свет прожектора.

Марта оказалась права. Все девочки восьмой группы были проданы. Все, кроме одной, Анны. За неё не дали даже исходной цены – всего семь тысяч кредиток. У Анны были веснушки. Весной они высыпали по всему телу, но уже к июлю пропадали. Из-за этих веснушек её чуть не выбраковали на последней селекции, когда отбирали суррогатных матерей. Анна была рослая девушка крепкого телосложения. Если бы не веснушки! Анна горько плакала.

– Плохо, что аукцион проходит в мае! – сожалеюще сказала Марта. – А нельзя ли её отправить на дополнительный, в сентябре?

– Вряд ли это удастся, – ответила старшая воспитательница. – Количество мест там ограниченно. Видно, придётся тебе, милая, пройти через распределительный пункт. Атак… мне искренне жаль. Если говорить объективно, то у тебя все на месте.

– Ну сделайте что-нибудь, – рыдала Анна, – ну пожалуйста, – она упала на колени и, схватив руку старшей воспитательницы, стала целовать её.

– Ну, будет! Будет, я сказала! Отправка в пункт перераспределения через неделю. За это время либо я что-нибудь для тебя придумаю, либо ты успокоишься. Иди одевайся и, слышишь, перестань реветь, не порти другим праздничного настроения!

Она раздала девушкам картонные номера.

– Это, – пояснила она, – номера ваших комнат. Там приготовлена для вас одежда и туда же доставлены ваши личные вещи. Оденьтесь и ждите. За вами придут. Будем прощаться! Мария, подойди сюда! Я довольна тобой, моя девочка! – она поцеловала Марию в лоб. – Желаю тебе счастья! – Она повернулась к другим: – И вы все молодцы! Я довольна также и тобою. Марта! Рада, что не ошиблась в тебе пять лет назад. Ну, все! – закончила она. – Не забывайте, милые, свою школу, помните все то, чему вас здесь учили, и будьте счастливы, – пожелала она им на прощание и вышла.

Мария посмотрела на свой номер. Десятый. Где это? Кажется, в конце коридора. Она обняла по очереди всех подруг, не забыв Анну, у которой лицо было ещё мокрым от слез, и пошла искать свою комнату.

– Ты не туда идёшь! – нагнала её в коридоре Марта. – Это в противоположной стороне. Пойдём, я тебя провожу. – Они пошли рядом.

– Ты молодец, что послушалась моего совета!