Оценить:
 Рейтинг: 0

Записки нормального человека и размышления его попугая

Год написания книги
2017
<< 1 2 3 4 5 6 >>
На страницу:
3 из 6
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

«Сегодня в 17 916-й день с начала новой Эры, открывшей новую страницу в Истории, когда весь советский народ и все прогрессивное человечество…»

Нет, не получается! Надо почитать газеты. О чем тут пишут7 Какая-то шумиха вокруг Пастернака! Кто этот Пастернак? Я его что-то не знаю. Что он хочет? Но колесо Истории не повернуть ведь вспять! Хорошо тут сказал один экскаваторщик… «Да я его раздавлю своим ковшом! Так, так. Правильно! Дайте мне его адрес! Где он живет? Я тоже хочу с ним расправиться. Мне до всего есть дело!

А без меня, а без меня
Ведь даже солнце не вставало,
Когда бы не было меня!

Ну да черт с ним, с этим Сельдереем! Посмотрим, что тут еще… А! Беседа в Кремле… Интересно все-таки посмотреть… хоть одним глазком… как это там у них происходит?

«Председатель Совета Министров СССР

А. И. Косыгин принял в Кремле, находящегося в Москве посла Чехословацкой республики… Во время беседы, прошедшей в теплой дружеской обстановке состоялся обмен мнениями по вопросам советско-чехословацкой дружбы, а также по международным проблемам, представляющим взаимный интерес. В беседе также участвовал посол в Советском Союзе… Присутствовал Штроугол. Кто такой Штроугол? Хоть бы на минуточку побыть этим Штроуголом!

Да… Но создать летопись нашей эпохи чертовски трудно! Надо найти новые слова! А я все застрял на колесе Истории. А ведь сколько можно придумать нового!

Стартер Истории.

Коробка скоростей Истории.

Тормоз Истории.

Багажник Истории.

Кузов Истории.

Капот Истории.

Коробка скоростей Истории (Это я уже говорил!)

Ручка для завода Истории.

Да что я: «Истории и Истории!»

4

Я пощипывал перышки на катькиных голубых щеках с черными пятнышками, а она, склонив голову набок, зажмурилась от удовольствия, когда за окном появилась эта шпана-синица, словно с надвинутой на глаза черной кепочке.

– Неужели тебе не хочется за границу? Слетать в туристическое путешествие, посмотреть мир? – прочирикала она. – У тебя ж есть законные права, ты же австралиец!

– Нет уж: обращаться к этому проклятому треугольнику, фотографии, справки, а потом этот райком!

– Неужели ты даже не представляешь, что такое свобода?

– Отчего же? Я знаю, что такое свобода. Я видел ее однажды. Хочешь, я расскажу тебе. Ты поймешь меня.

И я зачирикал свою незамысловатую повесть.

Это было еще прошлой осенью. Хозяин только что купил меня. Однажды, когда он чистил клетку и оставил дверцу незакрытой, я выбрался из нее и полетал немного по комнате. Картинка, вырезанная из журнала «Огонек» и приклеенная на стену, нисколько не обманула меня, хотя там и была довольно натурально изображена раскрытая дверь, солнце, упавшее на пол через нее, и даже дымок от папиросы и люди, стоящие в дверях, меня не испугали, я увидел, что это маленькая картинка и не более. Другое привлекло меня куда больше и в то же время обмануло. Это было голубое чистое небо, и я полетел на свет. Я больно стукнулся клювом обо что-то твердое и обалдел, я упал. Я никак не мог постигнуть, что небо такое твердое. Я в беспамятстве бился крыльями об это твердое небо и там, и тут, стараясь его проломить. Было больно и глупо, но я не мог прекратить так просто свое сопротивление. И тут я неожиданно провалился куда-то. Я бы разбился наверняка об землю, но, очнувшись от обморока и замахав крыльями, я понял, я на свободе. Я увидел стену дома, быстро росшую все выше и выше с бесконечными окнами клеток, а внизу небольшую площадку с деревьями. Я так был измотан этой борьбой, а от долгого сидения в клетке совсем разучился летать, и хоть я отчаянно махал крыльями, все же стремительно падал. Кое-как мне удалось спланировать на ближайшую ветвь и я решил отдышаться.

Я взглянул вверх и увидел на балконе моего Хозяина с клеткой. О прикручивал пустую клетку с открытой дверцей к форточке.

– Нет уж, дудки-с! Обратно меня не заманишь! – подумал я. Перепархивая с ветки на ветку, я удалялся от злополучного дома, где ничто мне не было дорого.

Была осень. Остроконечные желтые листья создавали иглистый золотой интерьер. Такой красоты я еще не видел ни в одной клетке. Было холодно, недавно прошел дождь и потому было сыро, свежо и промозгло. Но основное, что я почувствовал довольно скоро, был голод. Там, в клетке, что скрывать, у меня всегда была полна кормушка овса, проса и разных там витаминов (так называл Хозяин семена подорожника). И еще он давал мне всегда зелень. Нет, бывали иногда перебои… Но жаловаться на это просто грех!

Я попробовал было подлетать к голубям и воробьям, которым насыпали какой-нибудь дряни, но разве можно было там чем-нибудь поживиться. Я еле уносил свои крылья. Меня чуть не заклевали эти так называемые голуби мира. Нет! К борьбе за собственное существование я был положительно не способен. Слишком я был избалован. Теперь я пропащая птица! Птица, не способная жить на свободе! Как ни горько, в этом себе приходится признаться, но это так, – думал я, жуя горький кленовый лист.

Стало еще холодней, начало смеркаться. Я сидел, нахохлившийся, продрогший и голодный на одной из веток липы.

Это был довольно красивый сквер, хоть мне было и не до красоты. Вдруг я услышал детский голос:

– Папа, идем сюда, я покажу тебе зверства! – тянул мальчишка своего отца за руку. Я притаился. Среди желтых листьев я был незаметен

– Идем, идем! Вот сюда! – говорил он тем же таинственным странным шепотом и показывал на что-то черневшее в траве.

– Ну вот нашел на что смотреть! Это – мальчишки, – сказал отец. – Пошли же! Нам некогда.

Когда шаги затихли, я слетел вниз и то, что я увидел там заставило меня оцепенеть от ужаса. Я увидел оскаленную в немом истошном крике мертвую кошачью голову. Ее глаза, казалось, выскакивали из глазниц, мокрая шерсть на голове кое-где слиплась, и из-под нее начинал проглядывать голый череп. В горло ей был воткнут здоровенный острый сук.

Я не мог вынести этого зрелища. Судорожно,

забив крыльями, я взлетел. Я изо всех сил бил по воздуху, лишь бы подальше улететь от этого страшного места. Устав, я присел на одну из ветвей.

О, люди, подлые люди! Вы называете зверствами все ваши подлые человеческие дела! До какой низости надо дойти, чтобы всю свою человеческую подлость еще сваливать на зверей! Я не доброжелатель кошек. Я слышал, что кошки не из приятных животных. Я их не оправдываю. Но убить живую тварь просто из желания убить (не съесть!) и убить изощрённейшим образом, наслаждаясь смертельной агонией жертвы – на это способен лишь человек! «Люди! Всех других вы лучше? Шкура ваша так гладка, блестяща… Преимущество такое со змеями делить вам нужно!»

От нервного потрясения я начал икать. Я никак не мог отделаться от этой ужасной картины. В ушах моих стоял истошный, душераздирающий вопль (хоть я и не слышал его там тогда), а перед глазами изворачивалось тело кошки с растопыренными когтистыми лапами.

– Нет, – подумал я. – Хозяин мой хоть и глуп, но не так уж плох. (Но хорошие мысли не держатся постоянно в голове. Я забываю их и начинаю вновь ворчать и ругать его).

Стемнело. Издерганный, озябший, промокший, я был вынужден заночевать на этом дереве. Спал я плохо, постоянно вздрагивал, вскрикивая, часто встряхиваясь, стараясь распушить посильнее перья, взбить пух, чтобы согреться.

Наутро, чуть свет, я уже твердо решил, что, если я не хочу умереть, я должен вернуться в клетку. С большим трудом, к счастью, я не успел далеко улететь, нашел я балкон с моею родной клеткой. Дверка была открыта. Хозяин, видно ждал меня, потому что, как только я оказался в клетке, он выскочил на балкон и, захлопнув дверцу, внес меня в темную комнату.

Я знаю, что такое свобода! И теперь, когда мне в окно заглядывает какая-нибудь шпана: воробей или ты…

Я не обращаю внимания на это. Я отжмурил глаз. Никого. Я и не заметил, что синица давно улетела.

Ну и черт с ней! Сейчас мне не скучно. Со мной Катька. По характеру Катька полная противоположность мне. Вот пример. Если Хозяин тронет пальцем жердочку, на которой я сижу, я тотчас же перескакиваю на другую, от греха подальше. Катьку же, наоборот: никто не заставит с нее слезть, даже если он приподнимет ее вместе с ней! Такой уж у нее характер. Она злится на жердочку (дура) будто та виновата, что двигается, и начинает ее кусать и грызть.

Катька любознательна, тогда как я совершенно нет. Катька постоянно раздвигает прутья и выскакивает из клетки. Меня же из нее и не выгонишь. Катька очень подвижна, я же ленив и апатичен.

Иногда она делает такой переполох в клетке, просто хоть вон лети! Уцепившись за жердочку, она так машет крыльями да еще при этом кружится через голову, что все: перья. пух, зерна. летят наружу. И охота ей тратить столько энергии на эти физические упражнения!

Вот и сейчас. Катька только что спокойно сидела на жердочке, склонив голову набок и закрыв глазки, бездумно ворчала, будто пережевывая свое чириканье. Она все делает самозабвенно. И тут снова стала вертеться колесом. А сейчас, прижавшись спиной к углу клетки, повернулась животом вверх, держась лапами за прутья. Я даже отвернулся от смущения. Я не импотент. Но не могу я делать это на виду у Этого… А потом… где гнездо?

Вот за прутьями Его Монументальное Величество. Экая рожа. экая глыба! Гора! Глаз долго должен блуждать по так называемой физиономии, пока не отыщет его гляделки или ротовое отверстие. Вот Он сделал серьезное выражение, выпятив нижнюю губу вперед, надув ее. Неужели он не понимает, что она выглядит карикатурной на его громадном лице.

Он думает, что он свободен, а я в клетке. Это, откуда смотреть. С моей точки зрения, это он за решеткой.
<< 1 2 3 4 5 6 >>
На страницу:
3 из 6