Полное собрание сочинений. Том 38. Март – июнь 1919

Советская власть, осуществив полную отмену частной собственности на землю, перешла уже к проведению в жизнь целого ряда мер, направленных к организации крупного социалистического земледелия. Важнейшими из этих мер являются устройство советских хозяйств, т. е. крупных социалистических экономии, поощрение сельскохозяйственных коммун, т. е. добровольных союзов земледельцев для ведения крупного общего хозяйства, и обществ, а равно товариществ для общественной обработки земли; организация государственных посевов для засева всех, чьих бы то ни было, незасеянных земель; государственная мобилизация всех агрономических сил для энергических мер по повышению сельскохозяйственной культуры и т. д.

Рассматривая все эти меры как единственный путь к абсолютно необходимому повышению производительности земледельческого труда, РКП стремится к возможно более полному проведению в жизнь этих мер, к их распространению на более отсталые области страны и к дальнейшим шагам в том же направлении..

Ввиду того что противоположность между городом и деревней является одной из самых глубоких основ хозяйственной и культурной отсталости деревни, а в эпоху столь глубокого кризиса, как нынешний, ставит как город, так и деревню перед непосредственной опасностью вырождения и гибели, РКП видит в уничтожении этой противоположности одну из коренных задач коммунистического строительства и наряду с вышеуказанными мерами считает необходимым широкое и планомерное привлечение промышленных рабочих к коммунистическому строительству в земледелии, развитие деятельности учрежденного уже Советской властью в этих целях общегосударственного «Рабочего комитета содействия» и тому подобное.

Во всей своей работе в деревне РКП по-прежнему опирается на пролетарские и полупролетарские слои ее, организует прежде всего их в самостоятельную силу, создавая комитеты бедноты, партийные ячейки в деревне, особого типа профессиональные союзы пролетариев и полупролетариев деревни и т. д., сближая их всемерно с городским пролетариатом и вырывая их из-под влияния деревенской буржуазии и мелкособственнических интересов.

По отношению к кулачеству, к деревенской буржуазии, политика РКП состоит в решительной борьбе против их эксплуататорских поползновений, в подавлении их сопротивления советской, коммунистической, политике.

По отношению к среднему крестьянству политика РКП состоит в постепенном и планомерном вовлечении его в работу социалистического строительства. Партия ставит своей задачей отделять его от кулаков, привлекать его на сторону рабочего класса внимательным отношением к его нуждам, борясь с его отсталостью мерами идейного воздействия, а не мерами подавления, стремясь во всех случаях, где затронуты его жизненные интересы, к практическим соглашениям с ним, идя на уступки в определении способов проведения социалистических преобразований.

VIII съезд РКП(б)[31 - VIII съезд РКП(б) состоялся 18–23 марта 1919 года в Москве. В работе съезда приняли участие 301 делегат с решающим голосом и 102 с совещательным, представлявших 313 766 членов партии. В порядке дня съезда стояли следующие вопросы: 1) Отчет Центрального Комитета; 2) Программа РКП(б); 3) Создание Коммунистического Интернационала; 4) Военное положение и военная политика; 5) Работа в деревне; 6) Организационные вопросы; 7) Выборы Центрального Комитета. На первом заседании по предложению президиума съезда были организованы три секции: аграрная, военная и организационная.В. И. Ленин выступил с речами при открытии и закрытии съезда, с отчетом ЦК РКП(б), с докладами о программе партии и о работе в деревне, с речью по военному вопросу.Центральным вопросом на съезде было обсуждение и принятие новой программы партии, разработанной под руководством и при непосредственном участии В. И. Ленина.При обсуждении программы партии разгорелись споры в связи с тем, что Бухарин предложил исключить из программы пункты о капитализме, о мелком товарном производстве и ограничиться характеристикой чистого империализма, который он считал особой общественно-экономической формацией. Выступая против этих предложений, Ленин показал их теоретическую несостоятельность и политическую вредность. Игнорирование мелкого товарного производства вело к отрицанию роли среднего крестьянства как союзника пролетариата, его роли в социалистическом строительстве. Вместе с тем это замазывало факт возникновения и роста капиталистических элементов из мелкого товарного хозяйства, что привело позднее Бухарина к оппортунистической теории «врастания кулака» в социализм. Съезд отверг антибольшевистские предложения Бухарина и одобрил ленинские положения.Ленин также разбил ошибочные взгляды по национальному вопросу Пятакова и Бухарина, предлагавших исключить из программы пункт о праве наций на самоопределение. Ленин доказал, что это предложение принесет величайший вред Советскому государству и солидарности международного пролетариата. Съезд принял ленинскую программу по национальному вопросу.После заключительного слова В. И. Ленина по докладу о партийной программе съезд постановил «принять в общем и целом проект программы» и передать его в программную комиссию для окончательного редактирования. По предложению программной комиссии В. И. Лениным был написан «Проект третьего пункта общеполитической части программы (Для программной комиссии VIII съезда партии)», принятый комиссией (см. настоящий том, стр. 185). 22 марта был утвержден съездом окончательный текст Программы.Одним из важнейших вопросов на съезде был вопрос об отношении к среднему крестьянству. Ленин во всех своих выступлениях и особенно в докладе о работе в деревне обосновывал новую политику партии по отношению к среднему крестьянству, переход от политики нейтрализации к установлению прочного союза рабочего класса со средним крестьянством, при опоре на бедноту и борьбе с кулаком, при сохранении в этом союзе руководящей роли пролетариата. Этот лозунг был выдвинут Лениным еще в конце ноября 1918 года. Съезд принял написанную Лениным «Резолюцию об отношении к среднему крестьянству». Ленинская политика способствовала укреплению военно-политического союза рабочего класса и крестьянства, сыграла решающую роль в победе над интервентами и белогвардейцами. Она обеспечила в дальнейшем построение социализма совместными усилиями рабочих и крестьян.Значительное место в работе съезда занимал вопрос о военном положении, о военной политике партии, о строительстве Красной Армии. Основные положения военной политики партии были разработаны Лениным. Но в практике военного строительства выявились ошибки и серьезные извращения политики партии: нарушались установки ЦК РКП(б) по отношению к старым специалистам, о необходимости строгой централизации и дисциплины; Троцкий, будучи председателем Реввоенсовета Республики, принижал роль партийных кадров в армии, преклонялся перед старыми военными спецами, нарушал большевистский принцип классового отбора при мобилизациях в армию.На съезде партии против тезисов Центрального Комитета выступила так называемая «военная оппозиция», в которую входили бывшие «левые коммунисты» (В. М. Смирнов, Г. И. Сафаров, Г. Л. Пятаков и другие); были там и люди, которые не имели отношения к оппозиционным группировкам. «Военная оппозиция» защищала пережитки партизанщины, отрицала необходимость привлечения старых военных специалистов, выступала против введения в армии железной дисциплины. Выступая 21 марта 1919 года на закрытом пленарном заседании съезда в защиту тезисов ЦК, Ленин обосновал необходимость создания регулярной, строго дисциплинированной армии, использования достижений буржуазной военной науки, привлечения военных специалистов под контролем комиссаров, партийных ячеек. Большинство выступавших делегатов осудило «военную оппозицию». Вместе с тем были подвергнуты резкой критике ошибки и недостатки в работе Реввоенсовета Республики и в частности действия его председателя Троцкого. Указания В. И. Ленина вошли в программу партии по военному вопросу и стали руководством в военном строительстве.После продолжительного обсуждения военного вопроса съезд принял большинством голосов (174 против 95) за основу тезисы ЦК. Резолюция по военному вопросу, выработанная согласительной комиссией, основанная на ленинских положениях, была единодушно (при одном воздержавшемся) утверждена съездом партии.В резолюции по организационному вопросу съезд дал отпор оппортунистической группе Сапронова – Осинского, отрицавшей руководящую роль партии в системе диктатуры пролетариата.В решении по партийному строительству подчеркивалась необходимость повысить требования к приему в партию нерабочих и некрестьянских элементов, не допускать ухудшения социального состава партии. Было решено провести к 1 мая 1919 года общую регистрацию всех членов партии.Съезд отверг федеративный принцип строительства партии и признал необходимым существование единой централизованной Коммунистической партии с единым Центральным Комитетом, руководящим всей работой партии. Съезд установил внутреннюю структуру Центрального Комитета: ЦК организует Политическое бюро, Организационное бюро и Секретариат.Съезд избрал Центральный Комитет во главе с В. И. Лениным.Съезд приветствовал создание III, Коммунистического Интернационала и всецело присоединился к его платформе.VIII съезд РКП(б) имел огромное значение: он принял новую Программу партии, которая наметила основные задачи строительства социализма в нашей стране, вдохновила трудящихся города и деревни на борьбу за победу социализма.]

18–23 марта 1919 г.

Напечатано: речь при открытии съезда, отчет Центрального Комитета, доклад о партийной программе, заключительное слово по докладу о партийной программе, резолюция об отношении к среднему крестьянству, речь при закрытии съезда – 20, 21, 22, 25, 27, 28 марта, 1 и 2 апреля 1919 г. в газетах «Правда» ММ 60, 62, 64, 70, 71 и «Известия ВЦИК» ММ 60, 61, 62, 66, 67, 70; выступление против предложения о прекращении прений по докладу о работе в деревне – в 1919 г. в книге «VIII съезд Российской коммунистической партии (большевиков). Стенографический отчет. 18–23 марта 1919 г.»

Печатается: речь при открытии съезда, отчет Центрального Комитета, доклад о партийной программе, заключительное слово по докладу о партийной программе, резолюция об отношении к среднему крестьянству, выступление против предложения о прекращении прений по докладу о работе в деревне, речь при закрытии съезда— по тексту книги изд. в 1919 г.

1. Речь при открытии съезда 18 марта

Товарищи, первое слово на нашем съезде должно быть посвящено тов. Якову Михайловичу Свердлову. Товарищи, если для всей партии в целом и для всей Советской республики Яков Михайлович Свердлов был главнейшим организатором, о чем сегодня на похоронах высказывались многие товарищи, то для партийного съезда он был гораздо ценнее и ближе. Здесь мы потеряли товарища, который последние дни целиком отдал съезду. Здесь его отсутствие скажется на всем ходе нашей работы, и съезд будет чувствовать его отсутствие особенно остро. Товарищи, я предлагаю почтить его память вставанием. (Все встают.)

Товарищи, нам приходится открывать работы нашего партийного съезда в очень трудный, сложный и своеобразный момент русской и всемирной пролетарской революции. Если первое время после Октября силы партии и силы Советской власти почти целиком были поглощены задачей непосредственной защиты, непосредственного отпора врагам, буржуазии и внешней и внутренней, которая не допускала мысли о сколько-нибудь длительном существовании социалистической республики, – то постепенно мы стали все-таки укрепляться, и на первое место начали выдвигаться задачи строительства, задачи организационные. Мне кажется, что нашему съезду придется целиком пройти под знаком этой работы строительства и работы организационной. И вопросы программы, которые в теоретическом отношении представляют громадную трудность, больше всего сводятся к вопросам строительства, и специально стоящие в порядке дня съезда организационный вопрос, вопрос о Красной Армии и в особенности вопрос о работе в деревне, – все это требует от нас напряжения и сосредоточения внимания на главном вопросе, представляющем наибольшие трудности, но и наиболее благодарную задачу для социалистов: на вопросе организационном. В особенности надо подчеркнуть здесь, что одна из самых трудных задач коммунистического строительства в стране мелкого крестьянства теперь как раз должна стать перед нами: это – задача об отношении к среднему крестьянству.

Товарищи, естественно, что в первое время, когда мы должны были отстаивать право Советской республики на жизнь, естественно, что в такое время этот вопрос в широких размерах не мог быть выдвинут на первый план. Беспощадная война с деревенской буржуазией и кулаками на первое место выдвигала задачи организации пролетариата и полупролетариата деревни. Но дальнейшим шагом для партии, которая хочет создать прочные основы коммунистического общества, выдвигается задача – правильно разрешить вопрос о нашем отношении к среднему крестьянству. Эта задача более высокого порядка. Мы не могли поставить ее во всей широте, пока не были обеспечены основы существования Советской республики. Эта задача более сложная. Она требует определения нашего отношения к многочисленному и сильному слою населения. Это отношение не может быть определено простым ответом: борьба или опора. Если по отношению к буржуазии задача наша формулируется словами «борьба», «подавление», если по отношению к пролетариям и полупролетариям деревни эта задача формулируется словами «наша опора», – то здесь задача, несомненно, более сложная. Тут социалисты, лучшие представители социализма старого времени, – когда они еще верили в революцию и служили ей теоретически и идейно – говорили о нейтрализации крестьянства, т. е. о том, чтобы сделать из среднего крестьянства, если не активно помогающий революции пролетариата, то, по крайней мере, не мешающий ей, нейтральный, не становящийся на сторону наших врагов общественный слой. Эта отвлеченная, теоретическая постановка задачи для нас вполне ясна. Но она недостаточна. Мы вошли в такую стадию социалистического строительства, когда надо выработать конкретно, детально, проверенные на опыте работы в деревне, основные правила и указания, которыми мы должны руководиться для того, чтобы по отношению к среднему крестьянину стать на почву прочного союза, чтобы исключить возможность тех неоднократно случающихся уклонений и неправильностей, которые отторгали от нас среднего крестьянина, тогда как на самом деле мы, как руководящая коммунистическая партия, впервые помогшая русскому крестьянину скинуть до конца иго помещиков и основать для него настоящую демократию, – мы вполне могли бы рассчитывать на полное его доверие. Эта задача не того типа, которая требует беспощадного, быстрого подавления и наступления. Она, несомненно, более сложная. Но я позволю себе выразить уверенность, что после годовой предварительной работы мы с этой задачей сладим.

Еще несколько слов о нашем международном положении. Товарищи, вы все, конечно, знаете, что основание III, Коммунистического Интернационала в Москве является в смысле определения нашего международного положения актом крупнейшего значения. Против нас до сих пор еще стоит во всеоружии громадная реальная военная сила – все сильнейшие державы мира. И, тем не менее, мы с уверенностью говорим себе, что эта по внешности гигантская сила и с точки зрения физической несравненно более могущественная, чем мы, что эта сила – пошатнулась. Это – уже не сила. В ней нет той прочности, какая была раньше. Поэтому наша задача и цель – выйти победителями в борьбе с этим гигантом – не утопична. Напротив, несмотря на то, что мы теперь искусственно отрезаны от всего мира, не проходит дня без того, чтобы газеты не приносили известий о росте революционного движения во всех странах. Мало того, мы знаем, мы видим, что этот рост принимает советскую форму. А в этом залог того, что, осуществив Советскую власть, мы нащупали международную, всемирную форму диктатуры пролетариата. И мы полны твердой уверенности, что пролетариат всего мира стал на дорогу такой борьбы, на путь создания таких форм пролетарской власти, – власти рабочих и трудящихся, – и что никакая сила в мире не задержит хода всемирной коммунистической революции ко всемирной Советской республике. (Продолжительные аплодисменты.)

Товарищи, позвольте мне теперь от имени Центрального Комитета Российской коммунистической партии объявить VIII съезд открытым и приступить к выбору президиума.

2. Отчет Центрального Комитета 18 марта

(Бурные, продолжительные аплодисменты; возгласы: «Да здравствует Ильич!», «Да здравствует товарищ Ленин!».) Товарищи, позвольте мне начать с политического отчета Центрального Комитета. Представить отчет о политической деятельности Центрального Комитета со времени последнего съезда – это значит, в сущности, дать отчет о всей нашей революции. И, я думаю, все согласятся со мною, что выполнить такую задачу одному человеку не только не под силу в такой короткий срок, но и вообще одному с такой задачей не справиться. Я поэтому решил ограничиться только пунктами, которые, на мой взгляд, имеют особенно важное значение не только в истории того, что нашей партии пришлось сделать за этот период, но и с точки зрения настоящих задач. Отдаться целиком истории в такое время, какое мы переживаем, вспоминать о прошлом, не думая о настоящем и о будущем, для меня, признаюсь, было бы вещью непосильной.

Если начать с внешней политики, то, само собой разумеется, на первом месте стоят наши отношения к германскому империализму и Брестский мир. И, мне кажется, говорить по этому вопросу стоит, ибо он представляет значение не только историческое. Мне кажется, что то предложение, которое сделала Советская власть союзным державам, или вернее то согласие, которое наше правительство дало на известное всем предложение насчет конференции на Принцевых островах[32 - Конференция на Принцевых островах (Мраморное море) намечалась по инициативе Ллойд Джорджа и Вильсона из представителей всех существовавших на территории России правительств для выработки мер к прекращению гражданской войны.Советское правительство решило сорвать маску «примирителей» с лица империалистов и устранить всякое ложное толкование его действий. Отсутствие ответа со стороны Советского правительства империалисты пытались истолковать перед общественным мнением всех стран как нежелание участвовать в конференции и добиваться мира. Несмотря на то, что оно не получило приглашения, 4 февраля 1919 года Советское правительство ответило согласием на участие в конференции. В радиотелеграмме Народного комиссариата по иностранным делам РСФСР были сформулированы уступки, на которые Советское правительство согласилось пойти во имя мира. Советское правительство заявило о готовности «немедленно начать переговоры или на Принцевых островах или в каком бы то ни было другом месте» и просило немедленно сообщить, куда направить своих представителей, когда именно и каким путем. Империалисты Антанты оставили радиотелеграмму Наркоминдела без ответа. Надеясь задушить Советскую республику военной силой, Деникин, Колчак и другие контрреволюционные правительства отказались от участия в конференции. Конференция не состоялась.], – мне кажется, что это предложение и наш ответ кое в чем, и довольно существенном, воспроизводит отношение к империализму, установленное нами во время Брестского мира. Вот почему я думаю, что коснуться этой истории при теперешнем быстром темпе событий необходимо.

Когда решался вопрос о Брестском мире, строительство советское, не говоря уже о партийном, находилось еще в первой стадии. Вы знаете, что тогда было еще очень мало опыта у партии в целом для того, чтобы определить, хотя бы приблизительно, быстроту нашего движения по тому пути, на который мы стали. Неизбежно унаследованная от прошлого известная хаотичность делала тогда еще чрезвычайно трудным обозрение событий, точное ознакомление с тем, что происходит. А громадная оторванность от Западной Европы и от всех остальных стран не давала нам никаких объективных материалов для суждения о возможной быстроте или о формах нарастания пролетарской революции на Западе. Из этого сложного положения вытекало то, что вопрос о Брестском мире вызвал немало разногласий в нашей партии.

Но события показали, что это вынужденное отступление перед германским империализмом, прикрывшимся чрезвычайно насильническим, вопиющим, грабительским миром, что это отступление с точки зрения отношения молодой социалистической республики ко всемирному империализму (к одной половине всемирного империализма) было единственно правильным. Тогда нам, только что свергшим помещиков и буржуазию в России, решительно не оставалось никакого другого выбора, кроме как отступить перед силами всемирного империализма. Те, кто осуждал это отступление с точки зрения революционера, стояли в действительности на точке зрения в корне неправильной и немарксистской. Они забыли, при каких условиях, после какого долгого и трудного развития эпохи Керенского, какой ценой громадной подготовительной работы в Советах мы дошли до того, что, после тяжелых июльских поражений, после корниловщины, вполне назрела, наконец, в октябре, среди громадных масс трудящихся решимость и готовность свергнуть буржуазию и материальная организованная сила, необходимая для этого. Понятно, что ни о чем подобном в международном масштабе тогда не могло быть и речи. С этой точки зрения задача борьбы с всемирным империализмом стояла так: действовать и дальше в смысле разложения этого империализма, в смысле просвещения и объединения рабочего класса, всюду начинавшего волноваться, но до сих пор еще не приобретшего полной определенности в своих действиях.

Вот почему единственно правильной оказалась та политика, которую мы предприняли по отношению к Бресту, хотя, конечно, эта политика обострила тогда нашу вражду с целым рядом мелкобуржуазных элементов, которые далеко не при всех условиях и далеко не во всех странах являются, могут являться и должны являться противниками социализма. Тут история дала нам урок, который нужно хорошенько усвоить, ибо нет сомнения, что нам придется пользоваться им неоднократно. Этот урок состоит в том, что отношения партии пролетариата к мелкобуржуазной демократической партии, к тем элементам, слоям, группам, классам, которые в России особенно сильны и многочисленны и которые есть во всех странах, что эти отношения – задача чрезвычайно сложная и трудная. Мелкобуржуазные элементы колеблются между старым обществом и новым. Они не могут быть ни двигателями старого общества, ни двигателями нового. В то же время они являются приверженцами старого не в такой степени, как помещики и буржуазия. Патриотизм, это – такое чувство, которое связано с экономическими условиями жизни именно мелких собственников. Буржуазия более интернациональна, чем мелкие собственники. Нам пришлось с этим столкнуться в эпоху Брестского мира, когда Советская власть поставила всемирную диктатуру пролетариата и всемирную революцию выше всяких национальных жертв, как бы тяжелы они ни были. При этом нам пришлось прийти в самое резкое и беспощадное столкновение с мелкобуржуазными элементами. В это время сплотился против нас вместе с буржуазией и помещиками целый ряд таких элементов, которые потом стали колебаться.

Поднятый здесь некоторыми товарищами вопрос об отношении к мелкобуржуазным партиям в значительной степени затронут нашей программой и, в сущности, будет затрагиваться при обсуждении каждого из пунктов порядка дня. Этот вопрос в ходе нашей революции потерял свою абстрактность, общность и стал конкретным. В эпоху Брестского мира задача наша, как интернационалистов, состояла в том, чтобы дать, во что бы то ни стало, возможность окрепнуть и сплотиться пролетарским элементам. Это и откололо тогда от нас мелкобуржуазные партии. Мы знаем, как после германской революции мелкобуржуазные элементы опять стали колебаться. Эти события открыли глаза многим, кто в эпоху назревающей пролетарской революции судил с точки зрения старого патриотизма, судил не только несоциалистично, но и вообще неверно. Сейчас опять в связи с трудным продовольственным моментом, в связи с войной, которая все еще продолжается против Антанты, мы опять переживаем волну колебаний мелкобуржуазной демократии. Нам приходилось учитывать эти колебания и раньше, но, – здесь для всех нас вытекает громадной важности урок, – старые ситуации не повторяются в их прежнем виде. Новая ситуация более сложна. Она может быть правильно учтена, и наша политика может быть правильной, если мы вооружимся опытом Брестского мира. Когда мы ответили согласием на предложение конференции на Принцевых островах, мы знали, что идем на мир чрезвычайно насильнического характера. Но, с другой стороны, мы теперь больше знаем и о том, как подымается в Западной Европе революционная пролетарская волна, как брожение переходит там в сознательное недовольство, как оно ведет к организации всемирного советского пролетарского движения. Если тогда мы шли ощупью, если тогда мы гадали насчет того, когда может разразиться революция в Европе, – гадали на основе наших теоретических убеждений в том, что эта революция произойти должна, – то теперь у нас уже есть целый ряд фактов, показывающих, как назревает революция в других странах, как началось это движение. Вот почему по отношению к Западной Европе, к странам Антанты нам приходится или придется повторить многое из того, что мы совершили во время Брестского мира. После брестского опыта нам будет гораздо легче это сделать. Когда нашему Центральному Комитету пришлось обсуждать вопрос об участии в конференции на Принцевых островах вместе с белыми, – что, в сущности, сводилось к аннексии всего, что белыми занято, – этот вопрос о перемирии не вызвал ни одного негодующего голоса в среде пролетариата, и так же отнеслась к этому и партия. По крайней мере мне не пришлось слышать о недовольстве или негодовании ниоткуда. Это произошло потому, что наш урок международной политики дал свои результаты.

Что касается мелкобуржуазных элементов, то здесь задача партии еще не разрешена окончательно. В целом ряде вопросов, в сущности, во всех без исключения вопросах, стоящих в порядке дня, мы за истекший год создали фундамент для правильного решения этой задачи, особенно по отношению к среднему крестьянину. Теоретически мы сошлись на том, что средний крестьянин не враг наш, что он требует к себе особого отношения, что здесь дело будет меняться в зависимости от многочисленных привходящих моментов революции, в частности в связи с решением вопроса: за патриотизм или против патриотизма? Для нас это – вопросы второстепенные или даже третьестепенные, но мелкую буржуазию они ослепляют абсолютно. С другой стороны, все эти элементы колеблются в борьбе и делаются совершенно бесхарактерными. Они не знают, чего хотят, и не способны отстаивать свое положение. Тут от нас требуется тактика чрезвычайно гибкая, чрезвычайно осторожная, ибо приходится иногда давать одной рукой и брать другой. Вина в этом падает не на нас, а на те мелкобуржуазные элементы, которые не могут собрать свои силы. Мы это на практике видим теперь, и еще сегодня нам пришлось читать в газетах, к чему стали стремиться немецкие независимые[33 - Независимая социал-демократическая партия Германии – центристская партия, образовавшаяся в апреле 1917 года на учредительном съезде. «Независимцы» проповедовали единство с социал-шовинистами, скатывались к отказу от классовой борьбы. Основную часть партии составила каутскианская организация «Трудовое содружество» в рейхстаге. В октябре 1920 года на съезде Независимой социал-демократической партии в Галле произошел раскол; значительная часть ее в декабре 1920 года объединилась с Коммунистической партией Германии. Правые элементы образовали отдельную партию и приняли старое название – Независимая социал-демократическая партия Германии; она просуществовала до 1922 года.], имеющие такие крупные силы, как Каутский и Гильфердинг. Вы знаете, что они хотели включить систему Советов в конституцию Германской демократической республики, т. е. сочетать законным браком «учредилку» и диктатуру пролетариата. Для нас это – такое издевательство над здравым смыслом нашей революции, немецкой революции, венгерской революции, назревающей польской революции, что мы можем только развести руками. Мы можем сказать, что эти колеблющиеся элементы имеются в самых передовых странах. Иногда элементы образованные, развитые, интеллигентские выступают даже в такой капиталистически передовой стране, как Германия, в сто раз более сумбурно и крикливо, чем наша отсталая мелкая буржуазия. Отсюда урок для России по отношению к мелкобуржуазным партиям и к среднему крестьянству. Наша задача долгое время будет сложной и двойственной. Эти партии долгое время будут неминуемо делать шаг вперед, два назад, потому что они осуждены на это своим экономическим положением, потому что они пойдут за социализмом вовсе не в силу абсолютного убеждения в негодности буржуазного строя. Преданности социализму – этого с них и спрашивать нечего. Рассчитывать на их социализм – смешно. Они пойдут к социализму лишь тогда, когда убедятся, что никакого другого пути нет, когда буржуазия будет разбита и подавлена окончательно.

Я не имею возможности систематически подвести итог опыту истекшего года, я оглядывался на прошлое только с точки зрения того, что понадобится завтра или послезавтра для нашей политики. Главный урок – быть чрезвычайно осторожным в нашем отношении к среднему крестьянству и к мелкой буржуазии. Этого требует опыт прошлого, это пережито на примере Бреста. От нас потребуется частая перемена линии поведения, что для поверхностного наблюдателя может показаться странным и непонятным. «Как это, – скажет он, – вчера вы давали обещания мелкой буржуазии, а сегодня Дзержинский объявляет, что левые эсеры и меньшевики будут поставлены к стенке. Какое противоречие!..» Да, противоречие. Но противоречиво поведение самой мелкобуржуазной демократии, которая не знает, где ей сесть, пробует усесться между двух стульев, перескакивает с одного на другой и падает то направо, то налево. Мы переменили по отношению к ней свою тактику, и всякий раз, когда она поворачивается к нам, мы говорим ей: «Милости просим». Мы нисколько не хотим экспроприировать среднего крестьянства, мы вовсе не желаем употреблять насилие по отношению к мелкобуржуазной демократии. Мы ей говорим: «Вы – не серьезный враг. Наш враг – буржуазия. Но если вы выступаете вместе с ней, тогда мы принуждены применять и к вам меры пролетарской диктатуры».

Я перейду теперь к вопросу внутреннего строительства и вкратце остановлюсь на главном, что характеризует политический опыт, итог политической деятельности Центрального Комитета за это время. Эта политическая деятельность Центрального Комитета проявлялась в вопросах громадной важности в течение каждого дня. Не будь усиленной дружной работы, о которой я говорил, мы не могли бы действовать, как действовали, не могли бы решать боевых задач. По вопросу о Красной Армии, который теперь вызывает такие дебаты и которому посвящен особый пункт порядка дня на съезде, мы приняли массу отдельных мелких решений, которые выдвигал Центральный Комитет нашей партии, проводя их через Совет Народных Комиссаров и через Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет. Еще больше число отдельных, важнейших назначений, которые делали народные комиссары каждый от себя, но которые все систематически, последовательно проводили одну общую линию.

Вопрос о строении Красной Армии был совершенно новый, он совершенно не ставился даже теоретически. Когда-то Маркс говорил, что заслугой парижских коммунаров являлось то, что они проводили в жизнь решения, не заимствованные ими из каких-нибудь предвзятых доктрин, а которые предписывались фактической необходимостью[34 - См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах, т. I, 1955, стр. 441.]. Эти слова Маркса по отношению к коммунарам носили характер известной ядовитости, потому что в Коммуне преобладало два течения – бланкисты и прудонисты – и обоим течениям приходилось поступать вопреки тому, чему учила их доктрина. Но мы поступали согласно тому, чему учил нас марксизм. В то же время политическая деятельность Центрального Комитета в конкретных проявлениях всецело определялась абсолютными требованиями неотложной насущной потребности. Мы должны были сплошь и рядом идти ощупью. Этот факт сугубо подчеркнет всякий историк, который способен будет развернуть в целом всю деятельность Центрального Комитета партии и деятельность Советской власти за этот год. Этот факт более всего бросается в глаза, когда мы пытаемся охватить одним взглядом пережитое. Но это нисколько не поколебало нас даже 10 октября 1917 года, когда решался вопрос о взятии власти. Мы не сомневались, что нам придется, по выражению тов. Троцкого, экспериментировать, делать опыт. Мы брались за дело, за которое никто в мире в такой широте еще не брался. То же самое и с Красной Армией. Когда после окончания войны армия стала разлагаться, многие сначала думали, что это только русское явление. Но мы видим, что русская революция была, в сущности, генеральной репетицией или одной из репетиций всемирной пролетарской революции. Когда мы обсуждали Брестский мир, когда в начале января 1918 г. ставили вопрос о мире, мы не знали еще, когда и в каких других странах начнется это разложение армии. Мы шли от опыта к опыту, мы пробовали создать добровольческую армию, идя ощупью, нащупывая, пробуя, каким путем при данной обстановке может быть решена задача. А задача стояла ясно. Без вооруженной защиты социалистической республики мы существовать не могли. Господствующий класс никогда не отдаст своей власти классу угнетенному. Но последний должен доказать на деле, что он не только способен свергнуть эксплуататоров, но и организоваться для самозащиты, поставить на карту все. Мы всегда говорили: «Есть война и война». Мы осуждали империалистическую войну, но не отрицали войну вообще. Запутались те люди, которые пытались обвинять нас в милитаризме. И когда мне пришлось читать отчет о Бернской конференции желтых, где Каутский употребил выражение, что у большевиков не социализм, а милитаризм, я усмехнулся и развел руками. Точно была, в самом деле, в истории хоть одна крупная революция, которая не была бы связана с войной. Конечно, нет! Мы живем не только в государстве, но и в системе государств, и существование Советской республики рядом с империалистическими государствами продолжительное время немыслимо. В конце концов либо одно, либо другое победит. А пока этот конец наступит, ряд самых ужасных столкновений между Советской республикой и буржуазными государствами неизбежен. Это значит, что господствующий класс, пролетариат, если только он хочет и будет господствовать, должен доказать это и своей военной организацией. Как классу, который до сих пор играл роль серой скотины для командиров из господствующего империалистского класса, – как создать ему своих командиров, как решить задачу сочетания энтузиазма, нового революционного творчества угнетенных с использованием того запаса буржуазной науки и техники милитаризма в самых худших их формах, без которых он не сможет овладеть современной техникой и современным способом ведения войны?

Здесь перед нами встала задача, которая на протяжении годичного опыта обобщилась. Когда мы в революционной программе нашей партии писали по вопросу о специалистах, мы подытоживали практический опыт нашей партии по одному из самых крупных вопросов. Я не помню, чтобы прежние учителя социализма, которые очень многое предвидели в грядущей социалистической революции и очень многое наметили в ней, – я не помню, чтобы они высказывались по этому вопросу. Он для них не существовал, потому что он встал только тогда, когда мы взялись за строительство Красной Армии. Это значило: построить из угнетенного класса, который был превращен в серую скотину, – армию, полную энтузиазма, и заставить эту армию использовать самое насильническое, самое отвратительное из того, что осталось нам в наследство от капитализма.

Это противоречие, стоящее перед нами в вопросе о Красной Армии, стоит и во всех областях нашего строительства. Возьмите вопрос, которым больше всего занимались: переход от рабочего контроля к рабочему управлению промышленностью. После декретов и постановлений Совета Народных Комиссаров и местных органов Советской власти – все они творили наш политический опыт в этой области, – Центральному Комитету, в сущности говоря, приходилось только подытоживать. Он едва ли мог в таком вопросе руководить в подлинном значении этого слова. Достаточно припомнить, насколько беспомощны, стихийны и случайны были первые наши декреты и постановления о рабочем контроле над промышленностью. Нам казалось, что это легко сделать. На практике это привело к тому, что была доказана необходимость строить, но мы совершенно не ответили на вопрос, как строить. Каждая национализированная фабрика, каждая область национализированной промышленности, транспорт, в особенности железнодорожный транспорт, – самое крупное выражение капиталистического механизма, наиболее централизованно построенное на основе крупной материальной техники и наиболее необходимое для государства, – все это воплощало в себе сконцентрированный опыт капитализма и причиняло нам неизмеримые трудности.

Из этих трудностей мы далеко еще не вылезли и в настоящее время. Вначале мы смотрели на эти трудности совершенно абстрактно, как революционеры, которые проповедовали, но совершенно не знали, как взяться за дело. Конечно, масса людей обвиняла нас, и до сих пор все социалисты и социал-демократы обвиняют нас за то, что мы взялись за это дело, не зная, как довести его до конца. Но это – смешное обвинение людей мертвых. Как будто можно делать величайшую революцию, зная заранее, как ее делать до конца! Как будто это знание почерпается из книг! Нет, только из опыта масс могло родиться наше решение. И я считаю, что заслугой нашей было то, что мы с неимоверными трудностями взялись за решение вопроса, который до сих пор наполовину был нам незнаком, что мы привлекли пролетарские массы к самостоятельной работе, что мы пришли к национализации промышленных предприятий и т. д. Мы помним, как в Смольном мы проводили зараз по 10 и 12 декретов. То было проявлением нашей решимости и желания пробудить опыт и самодеятельность пролетарских масс. Теперь этот опыт у нас есть. Теперь мы от рабочего контроля перешли или подошли вплотную к рабочему управлению промышленностью. Теперь вместо абсолютной беспомощности у нас есть целый ряд указаний опыта, и, поскольку это было возможно, мы подытожили его в нашей программе. Этого придется детально касаться в вопросе организационном. Мы не могли бы выполнить этой работы, если бы нам не помогли и не работали с нами товарищи в профессиональных союзах.

В Западной Европе вопрос стоит иначе. Там товарищи видят зло в профессиональных союзах, так как там этими союзами настолько овладели желтые представители старого социализма, что в их поддержке коммунисты видят мало толку. Многие представители западных коммунистов, даже Роза Люксембург, провозглашают ликвидацию профессиональных союзов[35 - На Учредительном съезде Коммунистической партии Германии, происходившем в Берлине с 30 декабря 1918 по 1 января 1919 года, из-за предательской политики правых руководителей профсоюзов Роза Люксембург поддержала ошибочные выступления ряда делегатов съезда по вопросу о ликвидации профсоюзов. Задачи профсоюзов, по ее мнению, должны были взять на себя Советы рабочих и солдатских депутатов и фабрично-заводские комитеты. Эта ошибочная позиция Учредительного съезда оставалась продолжительное время препятствием на пути германских коммунистов в их борьбе за массы. Ленинские указания о необходимости революционерам работать в реакционных профсоюзах изложены в книге «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» (см. Сочинения, 4 изд., том 31, стр. 29–37).]. Это показывает, насколько труднее наша задача в Западной Европе. У нас же мы не могли бы продержаться без поддержки этих союзов ни одного месяца. В этом отношении у нас есть опыт громадной практической работы, который позволяет приступить к решению труднейших вопросов.

Возьмем вопрос о специалистах, который на каждом шагу встает у нас, который ставится при каждом назначении, который приходится ставить и представителям народного хозяйства и Центральному Комитету партии. В теперешней обстановке Центральный Комитет партии не может работать так, чтобы соблюдать форму. Если бы не было возможности выделять товарищей, которые в своей отрасли работают самостоятельно, то нам совсем нельзя было бы работать. Только благодаря тому, что у нас были такие организаторы, как Я. М. Свердлов, мы могли в обстановке войны работать так, что у нас не было ни одного конфликта, который заслуживал бы внимания. И в этой работе мы неизбежно должны были использовать помощь тех людей, которые предлагали нам свои услуги, облеченные знанием, полученным от старых времен.

В частности возьмем вопрос об управлении военным ведомством. Здесь без доверия к штабу, к крупным организаторам-специалистам нельзя решать вопрос. В частности у нас были разногласия по этому поводу, но в основе сомнений быть не могло. Мы прибегали к помощи буржуазных специалистов, которые насквозь проникнуты буржуазной психологией и которые нас предавали и будут предавать еще годы. Тем не менее, если ставить вопрос в том смысле, чтобы мы только руками чистых коммунистов, а не с помощью буржуазных специалистов построили коммунизм, то это – мысль ребяческая. У нас есть закаленность в борьбе, есть силы, единство, и мы должны идти путем организационной работы, используя знания и опыт этих специалистов. Это необходимое условие, без которого социализма построить нельзя. Без наследия капиталистической культуры нам социализма не построить. Не из чего строить коммунизм, кроме как из того, что нам оставил капитализм.

Нам нужно строить сейчас практически, и приходится руками наших врагов создавать коммунистическое общество. Это кажется противоречием, быть может, даже неразрешимым противоречием, но на самом деле только этим путем может быть разрешена задача коммунистического строительства. И когда мы глядим на наш опыт, на ежедневное столкновение с этим вопросом, когда мы видим практическую работу Центрального Комитета, то мне кажется, что в основном наша партия эту задачу разрешила. Это представляло громадные трудности, но только так задача и могла быть решена. Организационная творческая дружная работа должна сжать буржуазных специалистов так, чтобы они шли в шеренгах пролетариата, как бы они ни сопротивлялись и пи боролись на каждом шагу. Мы должны поставить их на работу, как техническую и культурную силу, чтобы сохранить их и сделать из некультурной и дикой капиталистической страны – культурную коммунистическую страну. И я думаю, что за этот год мы научились строить, мы стали на верный путь и с этого пути не собьемся.

Я хотел бы еще вкратце коснуться вопроса продовольственного и вопроса о деревне. Продовольственный вопрос был у нас всегда самым трудным вопросом. В стране, где пролетариату пришлось взять власть при помощи крестьянства, где пролетариату выпала роль агента мелкобуржуазной революции, – наша революция до организации комитетов бедноты, т. е. до лета и даже осени 1918 года, была в значительной мере революцией буржуазной. Мы этого сказать не боимся. Мы так легко проделали Октябрьскую революцию потому, что крестьянство в целом шло с нами, потому, что оно шло против помещиков, потому, что оно видело, что здесь мы пойдем до конца, потому что мы осуществляли в виде законов то, что было напечатано в эсеровских газетах, – то, что трусливая мелкая буржуазия обещала, но чего сделать не могла. Но когда стали организовываться комитеты бедноты, – с этого момента наша революция стала революцией пролетарской. Перед нами встала задача, которую мы далеко еще не решили. Но чрезвычайно важно то, что мы ее практически поставили. Комитеты бедноты были переходной ступенью. Первый декрет об организации комитетов бедноты Советской властью был проведен по инициативе тов. Цюрупы, который тогда стоял во главе продовольственного дела. Нужно было спасти от гибели неземледельческое население, которое терзалось муками голода. Это возможно было сделать только при посредстве комитетов бедноты, как пролетарских организаций. И когда мы увидели, что в деревне летом 1918 года началась и произошла Октябрьская революция, только тогда мы стали на свой настоящий пролетарский базис, только тогда наша революция не по прокламациям, не по обещаниям и заявлениям, а на деле стала пролетарской.

Мы сейчас еще не решили задачи, которая стоит перед нашей партией, задачи создания форм организации пролетариата и полупролетариата деревни. Недавно мне пришлось быть в Петрограде и присутствовать на одном из первых съездов сельскохозяйственных рабочих Петроградской губернии[36 - 11 марта 1919 года Владимир Ильич выезжал в Петроград для участия в похоронах М. Т. Елизарова.Во время пребывания в Петрограде он выступил с речью об организации профессионального союза сельскохозяйственных рабочих на I съезде сельскохозяйственных рабочих Петроградской губернии (см. настоящий том, стр. 22–26).]. Я увидел, как мы еще ощупью подходим к этому делу, но я думаю, что оно, несомненно, будет подвинуто вперед. Я должен сказать, что главный опыт, который нам дало политическое руководство за этот год, состоит в том, чтобы здесь найти организационную опору. Мы к этому сделали шаг, образовав комитеты бедноты, переизбрав Советы и перестроив продовольственную политику, где встречались трудности неимоверные. Может быть, на тех окраинах России, которые сейчас становятся советскими, – Украина, Дон, – придется эту политику видоизменять. Было бы ошибкой, если бы мы просто по шаблону списывали декреты для всех мест России, если бы большевики-коммунисты, советские работники на Украине и на Дону, стали бы без разбора, огулом распространять их на другие области. Придется пережить не мало своеобразности, мы ни в коем случае не связываем себя единообразным шаблоном, не решаем раз навсегда, что наш опыт, опыт центральной России, можно целиком перенести на все окраины. Мы только что подошли к задаче настоящего строительства, мы только еще делаем первые шаги в этом отношении, – перед нами открывается необъятное поле работы.

Я указывал, что первым решающим шагом Советской власти было образование комитетов бедноты. Это было проведено продовольственниками и вызвано необходимостью. Но для того, чтобы наши задачи довести до конца, нужны не такие временные организации, как комитеты бедноты. У нас рядом с Советами существуют профессиональные организации, которые мы используем, как школу воспитания отсталых масс. Слой рабочих, которые управляли фактически Россией в этот год и проводили всю политику, которые составляли нашу силу, – этот слой в России неимоверно тонок. Мы в этом убедились, мы это чувствуем на себе. Если когда-нибудь будущий историк соберет данные о том, какие группы в России управляли эти 17 месяцев, какие сотни, тысячи лиц несли на себе всю эту работу, несли на себе всю неимоверную тяжесть управления страной, – никто не поверит тому, что можно было этого достигнуть при таком ничтожном количестве сил. Количество это ничтожно потому, что интеллигентные, образованные, способные политические руководители в России были в небольшом количестве. Этот слой в России был тонок и за истекшую борьбу надорвался, переработался, сделал больше, чем мог. Я думаю, что на настоящем съезде мы будем изыскивать практические средства, как нам в промышленности и – еще важнее – в деревне использовать новые и новые силы в массовом масштабе, как привлечь к советской работе рабочих и крестьян, стоящих на уровне середняка или даже ниже этого уровня. Без их помощи в массовом масштабе дальнейшая деятельность, по нашему мнению, невозможна.

Так как мое время почти истекло, я только несколько слов хочу сказать о нашем отношении к среднему крестьянству. Наше отношение к нему принципиально было ясно для нас и перед началом революции. Задача нейтрализации крестьянства была поставлена перед нами. На одном московском собрании[37 - В. И. Ленин имеет в виду свои выступления 27 ноября 1918 года на собрании партийных работников Москвы с докладом об отношении пролетариата к мелкобуржуазной демократии и с заключительным словом по этому докладу (см. Сочинения, 5 изд., том 37, стр. 207–233).], где приходилось ставить вопрос об отношении к мелкобуржуазным партиям, я привел точные слова Энгельса, который не только указывал, что среднее крестьянство является нашим союзником, но выражал даже уверенность, что, быть может, удастся обойтись без репрессий, без мер подавления и по отношению к крупному крестьянству. В России это предположение не оправдалось: мы стояли, стоим и будем стоять в прямой гражданской войне с кулаками. Это неизбежно. Мы видели это на практике. Но сплошь и рядом по неопытности советских работников, по трудности вопроса, удары, которые предназначались для кулаков, падали на среднее крестьянство. Здесь мы погрешили чрезвычайно. Собранный в этом отношении опыт поможет нам сделать все для того, чтобы избежать этого в дальнейшем. Вот задача, которая стоит перед нами не теоретически, а практически. Вы прекрасно знаете, что эта задача трудная. У нас нет таких благ, которые мы могли бы дать среднему крестьянину, а он – материалист, практик и требует конкретных материальных благ, которых мы сейчас дать не можем и без которых страна должна обходиться, быть может, еще месяцы тяжелой борьбы, обещающей теперь полную победу. Но мы можем многое сделать в нашей административной практике: улучшить наш аппарат, исправить массу злоупотреблений. Мы можем линию нашей партии, которая недостаточно шла на блок, на союз, на соглашение со средним крестьянством, – мы эту линию можем и должны выравнять и выправить.

Вот в кратких чертах то, что я имел возможность сейчас отметить вам относительно экономической и политической работы Центрального Комитета за истекший год. Я должен теперь перейти самым кратким образом ко второй части порученной мне Центральным Комитетом задачи – к организационному отчету Центрального Комитета. Эту задачу мог выполнить как следует только Яков Михайлович Свердлов, который был назначен докладчиком Центрального Комитета по этому вопросу. Обладая громадной, невероятной памятью, он в ней держал большую часть своего отчета, и личное знакомство с организационной работой на местах давало ему возможность сделать этот отчет. Я не в состоянии даже на сотую долю заменить его, потому что в этой работе мы были вынуждены всецело полагаться и имели полное основание полагаться на тов. Свердлова, который сплошь и рядом единолично выносил решения.

Я могу дать здесь небольшие отрывки из того, что готово из письменных отчетов. Но Секретариат Центрального Комитета, который не имел возможности докончить своей работы, самым определенным образом обещал, что на ближайшей неделе письменные отчеты будут готовы к печати, размножены на ротаторе и предоставлены в распоряжение всех членов съезда. Они пополнят беглые отрывочные указания, которые я могу здесь дать. В том материале отчета, который имеется сейчас в письменной форме, мы прежде всего находим сведения о входящих бумагах: за декабрь 1918 года – 1483, за январь 1919 года – 1537 и за февраль – 1840. Есть процентное распределение этих бумаг, но я позволю себе не читать этого. Интересующиеся товарищи увидят из отчета, который будет роздан, что, например, за ноябрь месяц мы имеем 490 посещений Секретариата. И здесь товарищи, передавшие мне этот отчет, говорят, что он едва ли может охватить половину того, чем Секретариат ведал, потому что десятки делегатов каждый день принимались тов. Свердловым, и из них большая половина была, вероятно, не советских должностных лиц, а партийных работников.

Я должен обратить внимание на отчет о деятельности федерации иностранных групп[38 - Федерация иностранных групп при ЦК РКП(б) была организована в мае 1918 года как руководящий орган иностранцев-коммунистов для ведения работы среди бывших военнопленных в России. Первым председателем федерации был избран Бела Кун.Революционное движение среди военнопленных в Россия начало возникать еще до Октябрьской социалистической революции; после победы революции военнопленные стали создавать свои революционные организации, которые в начале декабря 1917 года приступили к выпуску газет на соответствующих языках. В 1918 году среди военнопленных были образованы иностранные коммунистические группы, которые полностью признали программу РКП(б) и борьбу за диктатуру пролетариата. На совещании социалистов-интернационалистов в марте 1918 года было создано Центральное бюро иностранных коммунистических групп, которое должно было руководить их работой, осуществлять связь с ЦК РКП(б) и с коммунистическими организациями в соответствующих странах, были созданы иностранные секции при ЦК РКП(б). Всего в федерацию входило 9 коммунистических групп: чехословацкая, английская, французская, румынская, немецкая, венгерская, югославская, польская и болгарская. Главная задача групп состояла в пропаганде и агитации среди военнопленных и в войсках интервентов, напавших на Советскую республику. Отчеты групп систематически публиковались в газете «Правда». В начале 1920 года федерация иностранных групп была ликвидирована.]. Эта область работы знакома мне постольку, поскольку я имел возможность бегло просмотреть материалы иностранных групп. Их было вначале 7, теперь 9. Товарищи, живущие в чисто великорусских местностях, не имевшие возможности непосредственно ознакомиться с этими группами и не видавшие отчетов в газетах, благоволят просмотреть выборки из газет, которые я позволю себе не читать полностью. Я должен сказать, что здесь замечается настоящая основа того, что сделано нами для III Интернационала. Третий Интернационал был основан в Москве на кратком съезде, подробный отчет о котором, как и обо всем, что предлагается Центральным Комитетом по всем вопросам, касающимся Интернационала, сделает тов. Зиновьев. Если в короткий срок мы могли так много сделать на съезде коммунистов в Москве, то это благодаря тому, что была выполнена гигантская подготовительная работа Центральным Комитетом нашей партии и организатором съезда тов. Свердловым. Велась пропаганда и агитация среди находящихся в России иностранцев, и был организован целый ряд иностранных групп. Целые десятки членов этих групп были целиком посвящены в основные планы и общие задачи политики в смысле руководящих линий. Сотни тысяч военнопленных из армий, которые империалисты строили исключительно в своих целях, передвинувшись в Венгрию, в Германию, в Австрию, создали то, что бациллы большевизма захватили эти страны целиком. И если там господствуют группы или партии с нами солидарные, то это благодаря той, по внешности невидной и в организационном отчете суммарной и краткой, работе иностранных групп в России, которая составляла одну из самых важных страниц в деятельности Российской коммунистической партии, как одной из ячеек Всемирной коммунистической партии.

Дальше в материалах, которые переданы мне, имеются данные о том, как и от каких организаций поступали сведения в Центральный Комитет, и здесь наша российская неорганизованность выступает во всем посрамляющем нас убожестве. Регулярные сведения поступали от организаций 4-х губерний, нерегулярные сведения из 14-ти губерний, случайные сведения из 16-ти губерний. Названия этих губерний имеются в списке, вы мне позвольте их не читать. Конечно, многое в этой крайней нашей неорганизованности, в крайнем недостатке организованности объясняется условиями гражданской войны, но далеко не все. И покрываться, защищаться и отговариваться этим меньше всего следовало бы. Организационная деятельность никогда не составляла сильной стороны русских вообще и большевиков в частности, а между тем главная задача пролетарской революции, это – именно организаторская задача. Здесь организационный вопрос недаром поставлен на одно из выдающихся мест. Здесь надо решительно и твердо, и еще раз решительно и еще раз твердо, бороться всеми мерами. Без длительного воспитания и перевоспитания мы здесь ничего не сделаем. Тут та область, где революционное насилие, диктатура употребляется для того, чтобы злоупотреблять, и от этого злоупотребления я бы осмелился вас предостеречь. Прекрасная вещь революционное насилие и диктатура, если они применяются, когда следует и против кого следует. Но в области организации их применять нельзя. Этой задачи воспитания, перевоспитания и длительной организационной работы мы совершенно не решили и к этому мы должны систематически приступить.

Здесь имеется подробный финансовый отчет. Из отдельных статей крупнейшая – по рабочему книгоиздательству и на газеты: 1 миллион, 1 миллион и еще 1 миллион – 3 миллиона. Партийным организациям 2 800 000, редакционные расходы 3 600 000. Более детальные цифры имеются в этом отчете, который будет воспроизведен и роздан всем делегатам. Пока товарищи могут ознакомиться через представителей от групп. Позвольте этих цифр не читать. Товарищи, представившие отчеты, дали здесь главное и самое наглядное, именно: общие итоги пропагандистской работы в смысле издательства. Издательство «Коммунист»[39 - Издательство «Коммунист» – издательство ЦК РКП(б), образовавшееся в 1918 году из объединения издательства «Волна» с кооперативным издательством «Жизнь и знание»; вскоре в него влилось также и издательство «Прибой». Издательство выпускало преимущественно массовую популярную литературу. В мае 1919 года постановлением ВЦИК был создан Госиздат, в который вошло и издательство «Коммунист».] выпустило 62 названия. Газета «Правда»[40 - «Беднота» – ежедневная газета для крестьян; выходила в Москве с 27 марта 1918 года по 31 января 1931 года. Газета была создана по постановлению ЦК РКП(б) вместо газет «Деревенская Беднота», «Деревенская Правда» и «Солдатская Правда». Газета вела активную борьбу за укрепление союза рабочего класса и крестьянства, за организацию и сплочение бедняцко-середняцких масс деревни вокруг Коммунистической партии и Советской власти. «Беднота» сыграла важную роль в деле политического просвещения и культурного подъема трудящихся слоев крестьянства, выдвижения общественников из рядов деревенской бедноты и середняков, в воспитании многочисленной армии сельских корреспондентов. С 1 февраля 1931 года «Беднота» слилась с газетой «Социалистическое Земледелие».] дала за 1918 год 2 миллиона чистой прибыли, выпустила 25 миллионов экземпляров. Газета «Беднота» дала чистой прибыли 2 370 000 и выпустила 33 миллиона экземпляров. Товарищи из Организационного бюро Центрального Комитета обещали переработать имеющиеся у них подробные цифры еще таким образом, чтобы можно было сравнить хотя бы два исходных пункта. Тогда всякому будет видна та гигантская просветительная работа партии, которая первый раз в истории использует современную типографскую крупнокапиталистическую технику не для буржуазии, а для рабочих и крестьян. Нас тысячи и миллионы раз обвиняли и обвиняют за нарушение свободы печати, за отказ от демократии. Демократией обвинители называют то, чтобы пресса была куплена капиталом, чтобы богатые люди могли пользоваться печатью в своих целях. Мы это называем не демократией, а плутократией. Все то, что буржуазная культура создала, чтобы обманывать народ и защищать капиталистов, мы отняли у них для того, чтобы удовлетворять политические запросы рабочих и крестьян. И мы в этом отношении сделали столько, сколько ни одной социалистической партии не удавалось сделать за четверть века или полвека. Но все же мы сделали неизмеримо мало из того, что следует сделать.

Последний материал, который мне передало Бюро, – циркулярные письма. Их 14, и товарищи, которые не знакомы или мало знакомы с ними, приглашаются ознакомиться. Конечно, в этом отношении деятельность Центрального Комитета была далеко не полна. Но нужно принять во внимание, что, когда приходится работать в тех условиях, в которых работали мы, когда ежедневно приходилось давать политические директивы по ряду вопросов и лишь в исключительных, даже редких случаях делать это через Политическое бюро или пленум Центрального Комитета, – при таких условиях предполагать, чтобы мы часто могли обращаться к политическим циркулярам, невозможно.

Я повторяю, что, как боевой орган боевой партии в эпоху гражданской войны, мы иначе работать и не можем. В противном случае это будут либо полуслова, либо парламент, а парламентом в эпоху диктатуры нельзя ни решать вопросы, ни направлять партию или советские организации. Товарищи, в эпоху, когда мы пользуемся аппаратом буржуазных типографий и прессы, значение циркулярных писем Центрального Комитета ослабело. Мы направляем лишь такие директивы, которых нельзя было печатать, ибо в нашей деятельности, которая, несмотря на ее громадные размеры, была открытой, все же нелегальная работа оставалась, остается и будет оставаться. Мы не боялись упрека в своей нелегальности и в тайности, нет, мы гордились этим. И когда нам пришлось попасть в такое положение, что, свергнув буржуазию, мы стали перед европейской буржуазией, в наших действиях оставалась тайна и в нашей работе была нелегальность.

На этом, товарищи, я заканчиваю свой доклад, (Аплодисменты.)

3. Доклад о партийной программе 19 марта

(Аплодисменты.) Товарищи, согласно разделению тем, о котором мы условились с тов. Бухариным, на меня возложено выяснение точки зрения комиссии по целому ряду конкретных и наиболее спорных или наиболее интересующих в настоящее время партию пунктов.

Я начну вкратце с тех пунктов, которые в конце своего доклада затронул тов. Бухарин, как пунктов спорных между нами внутри комиссии. Первый – это характер построения общей части программы. Тов. Бухарин, по-моему, не совсем верно изложил здесь то, почему большинство комиссии отвергло все попытки построить программу с вычеркиванием всего того, что говорилось о старом капитализме. Тов. Бухарин говорил таким образом, что у него иногда выходило, будто бы большинство комиссии боялось того, что про это скажут, боялось, что большинство комиссии будет обвинено в недостаточном почтении к старому. Нет сомнения, что, при таком изложении позиции большинства комиссии, она представляется весьма смешной. Но это далеко от истины. Большинство комиссии отвергло такие попытки, потому что они были бы неверны. Они не соответствовали бы действительному положению дела. Чистый империализм без основной базы капитализма никогда не существовал, нигде не существует и никогда существовать не будет. Это есть неверное обобщение всего того, что говорилось о синдикатах, картелях, трестах, финансовом капитализме, когда изображали финансовый капитализм так, как будто никаких основ старого капитализма под ним нет.

Это неверно. Особенно это будет неверно для эпохи империалистской войны и для эпохи после империалистской войны. Еще Энгельс писал в одном своем рассуждении о грядущей войне, что это будет гораздо более свирепое опустошение, чем после тридцатилетней войны, что человечество в значительной степени, придет к одичанию, что наш искусственный аппарат торговли и промышленности потерпит крах[41 - См. Ф. Энгельс. «Введение к брошюре Боркхейма «На память ура-патриотам 1806–1807 годов»» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, 2 изд., т. 21, стр. 361).]. В начале войны социал-предатели и оппортунисты хвастались по поводу живучести капитализма и высмеивали «фанатиков или полуанархистов», как они нас называли. «Смотрите, – говорили они, – эти предсказания не исполнились. События показали, что это было верно лишь по отношению к весьма небольшой части стран и на весьма небольшой период времени!» А теперь не только в России и не только в Германии, но и в странах-победительницах начинается именно такое гигантское разрушение современного капитализма, которое сплошь и рядом снимает этот искусственный аппарат и возрождает старый капитализм.