Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России

Совершенно аналогичные отношения (только в масштабе меньшего размера) представляют из себя промыслы по обработке кожи в селах: Катунки и Городец Балахнипского уезда, Большое Мурашкино Княгининского уезда, Юрино Васильского уезда, Тубанаевка, Спасское, Ватрас и Латышиха того же уезда. Те же неземледельческие центры с «округом» окрестных земледельческих поселений, те же разнообразные промыслы и многочисленные мелкие заведения (а также рабочие на дому), подчиненные крупным предпринимателям, капиталистические мастерские которых попадают кое-когда в число «фабрик и заводов»[408 - См. земско-стат. «Материалы» по указ. уездам – «Труды куст. ком «, IX и VI. – «Указ «и < Перечень» – «Отч. и иссл «, II.]. Не входя в статистические подробности, которые не содержат ничего нового по сравнению с вышеизложенным, приведем только следующую чрезвычайно интересную характеристику села Катунки[409 - В 1889 г в нем было 380 дворов (все без посева) с 1305 жит. Во всей Катунской волости 90,6 % дворов занято промыслами, 70,1 % работников заняты только промыслами (т е. не занимаются земледелием). По грамотности эта волость стоит много выше среднего по уезду, уступая в этом отношении лишь Чернорецкой волости – тоже неземледельческой и с очень развитыми судовыми промыслами В с. Б Мурашнине в 1887 г было 856 дворов (из них 853 без посева) с 3473 душами обоего пола. По переписи 1897 г Городец – 6330 тит., Б Мурашнино —5341, Юрино —2189. Спасское – 4494, Ватрас – 3012.]:

«Некоторая патриархальная простота отношений между хозяевами и рабочими, впрочем, не бросающаяся в глаза с первого взгляда и, к сожалению, (?) с каждым годом все более и более исчезающая, свидетельствует о кустарном характере промыслов (?). Фабричный характер как промыслов, так и населения начинает обнаруживаться только в последнее время, под влиянием в особенности города, сношения с которым облегчились с учреждением пароходства. В настоящее время село смотрит уже вполне промышленным селением: полное отсутствие всяких признаков сельского хозяйства, тесная, приближающаяся к городской, постройка домов, каменные палаты богаче и рядом с ними жалкие лачуги бедняков, скаченные в центра селения длинные деревянные и каменные здания заводов – все это резко отличает Катунки от соседних селений и ясно указывает на промышленный характер местного населения. Сами жители некоторыми чертами своего характера точно так же напоминают уже сложившийся на Руси тип «фабричного»: некоторая щеголеватость в домашней обстановке, в костюме, в манерах, разгульный в большинстве случаев образ жизни ii малая забота о завтрашнем дне, смелая, подчас витиеватая речь., некоторая гордость пред деревенским мужичьем – все эти черты общи у них со всем фабричным русским людом»[410 - «Труды куст. ком «, IX, с 2567. Свед. 1880 г.].

В г. Арзамасе Нижегородской губернии «фабр. – заводская» статистика считала в 1890 г. всего 6 кожевенных заводов с 64 рабоч. («Указ.»); и это – лишь небольшая частичка капиталистической мануфактуры, обнимающей промыслы скорняжный, сапожный и др. Те же заводчики занимают рабочих на дому и в г. Арзамасе (в 1878 г. их считали до 400 чел.) и в 5-ти подгородных селениях, где из 360 домов скорняков 330 работают на арзамасских купцов из их материала, трудясь по 14 часов в сутки за 6–9 руб. в месяц[411 - Положение рабочих на арзамасских фабриках лучше, сравнительно С положением рабочего сельского («Труды куст. ком «, III, стр. 133).]; поэтому-то скорняки – народ бледнолицый, слабосильный, вырождающийся. В подгородной Выездной Слободе из 600 домов сапожников 500 работают на хозяев, получая кроеные сапоги. Промысел старинный, ок. 200 лет, и все растет и развивается. Земледелием жители почти не занимаются, и весь облик их жизни – чисто городской, живут «роскошно». То же относится и к вышеупомянутым скорняжным селениям, жители которых «смотрят с презрением на крестьянина-земледельца, называя его «деревней-матушкой»«[412 - Ibid., стр. 76.].

Совершенно то же самое мы видим в Вятской губ. Вятский и Слободской уезды являются центрами и «фабр. – заводского» и «кустарного» кожевенного и скорняжного производств. В Вятском уезде кустарные кожевенные заводы сосредоточены в окрестностях города, «дополняя» промышленную деятельность больших заводов[413 - «Труды куст. ком.», в. XI, с. 3084. (Ср. «Указ.» за 1890 г.) В число кустарей попал крестьянин-земледелец Долгушин, имеющий завод с 60 рабочими. И таких кустарей несколько], —напр., работая на крупных заводчиков; на них же работают в большинстве случаев кустари-шорники и клеевары. У скорняжных заводчиков сотни рабочих заняты по домам шитьем овчин и пр. Это – одна капиталистическая мануфактура с отделениями: овчиннодубильным-овчинношубным, кожевенным-шорным и т. д. Еще рельефнее сложились отношения в Слободском уезде (центр промыслов – подгородная слобода Демьянка); здесь мы видим небольшое число крупных заводчиков[414 - По «Указ.» за 1890 г. ок. 27 хозяев, имеющих свыше 700 рабочих.], стоящих во главе кустарей-кожевников (870 чел.), сапожников и рукавичников (855 чел.), овчинников (940 чел.), портных (309 чел. шьют полушубки по заказу капиталистов). Вообще подобная организация производства кожевенных изделий распространена, по-видимому, очень широко: напр., в гор. Сарапуле Вятской губ. «Перечень» считает 6 кожевенных заводов, которые вместе с тем изготовляют и обувь, занимая кроме 214 рабочих в заведении еще 1080 рабочих на стороне (стр. 495). Куда девались бы наши «кустари», эти подкрашенные всяческими Маниловыми представители «народной» промышленности, если бы все русские купцы и фабриканты так же подробно и точно подсчитывали занимаемых ими рабочих на стороне![415 - Ср. также «Перечень», с. 489, об известном «кустарном» селе Дунилове Шуйского у. Владим. губ. «Указ.» за 1890 г. считал здесь 6 скорняжных заводов с 151 раб., а по данным «Трудов куст. ком.» (в. X) в этом районе занято ок. 2200 скорняков и 2300 шубников; в 1877 г. считали до 5

/

тыс. «кустарей». Вероятно, по тому же типу организован промысел производства волосяных сит в том же уезде, занимающий ок. 40 деревень и до 4000 человек так наз. «мардассцев» (название всего района)[156 - «Мардассцы» – жители местности Мардас в северо-восточной части Шуйского уезда Владимирской губернии, куда входили волости Дуниловская и Юрчаковская.]. Однородную организацию кожевенного и чеботарного промысла в Пермской губ. мы описали в «Этюдах», стр. 171 и следующие. (См. Сочинения, 5.изд., том 2, стр. 388 и следующие. Ред.)]

Здесь же следует упомянуть промышленное село Рассказово Тамбовского уезда и губ. (в 1897 г. – 8283 жит.) – центр и «фабр. – заводской» промышленности (суконные, мыловаренные, кожевенные, винокуренные заводы) и «кустарной», причем последняя тесно связана с первой; промыслы – кожевенный, войлочный (до 70 хозяев, есть заведения с 20–30 раб.), клееваренный, сапожный, чулочный (нет двора, где бы не вязали чулки из шерсти, раздаваемой по весу «скупщиками») и т. п. Около этого села – слоб. Белая Поляна (300 дворов), известная промыслами того же рода. В Моршанском уезде центр кустарных промыслов – село Покровское-Васильевское, в то же время и центр фабрично-заводской промышленности (см. «Указ.» и «Отч. и иссл.», т. III). В Курской губ. замечательны, как промышленные селения и центры «кустарных» промыслов, слободы: Велико-Михайловка (Новооскольского уезда, в 1897 г. – 11 853 жит.), Борисовка (Грайворонского у., 18071 жит.), Томаровка (Белгородского уезда, 8716 жит.), Мирополье (Суджанского уезда, более 10 тыс. жит. См. «Отч. и иссл.», т. I, свед. 1888–1889 гг.). В этих же селениях вы найдете и кожевенные «заводы» (см. «Указ.» за 1890 г.). Главный «кустарный» промысел – кожевенно-сапожный. Возник он еще в 1-ой половине 18-го века и к 60-м годам 19-го получил высшее развитие, сложившись в «прочную организацию чисто коммерческого характера». Все дело монополизировали подрядчики, которые закупали кожу и раздавали ее в работу кустарям. Железные дороги уничтожили этот монопольный характер капитала, и капиталисты-подрядчики перенесли свои капиталы в более выгодные предприятия. Теперь организация такова: крупных предпринимателей ок. 120 чел.; они имеют мастерские с наемными рабочими и раздают работу на дома; мелких самостоятельных (которые однако закупают кожи у крупных) – до 3000 чел.; работающих на дому (на крупных хозяев) – 400 чел. и столько же наемных рабочих; затем есть еще ученики. Всего сапожников более 4000 чел. Кроме того, здесь есть кустари-гончары, киотчики, иконописцы, ткачи скатертей и т. д.

В высшей степени характерную и типичную капиталистическую мануфактуру представляет из себя беличий промысел в Каргопольском уезде Олонецкой губ., – описанный с таким знанием дела, с таким правдивым и бесхитростным воспроизведением всей жизни промыслового населения мастеровым-учителем в «Трудах куст. ком.» (вып. IV). По его описанию (1878 г.), промысел существует с начала 19 века: у 8 хозяев 175 рабочих, да на них же работает до 1000 швей на дому и скорняков (по селам) ок. 35 семей, всего 1300–1500 человек, с суммой произв. в 336 тыс. руб. Как курьез надо отметить, что тогда, когда это производство процветало, – оно не попадало в «фабрично-заводскую» статистику. В «Указ.» за 1879 г. нет на пего указания. А когда оно стало падать, тогда попало и в статистику. «Указ.» за 1890 г. считает в гор. Каргополе и уезде 7 заводов с 121 раб., с суммой произв. 50 тыс. руб., а «Перечень» – 5 заводов с 79 рабоч. (и на стороне 57 чел.) и с суммой произв. 49 тыс. руб.[416 - Вот сведения о «кустарях», относящиеся и 1894 году «Шитьем выделанных беличьих мехов занимаются беднейшие мещанки г. Каргополя и крестьянки Павловской волости. Платят им самую дешевую цену», так что швея зарабатывает в месяц лишь 2 р 40 к – 3 руб. на своем содержании, и должна для такой выработки (плата сдельная) сидеть, не разгибая спины, по 12 час. в сутки. «Работа очень изнуряет силы чрезвычайной напряженностью и усидчивостью» Число швеи теперь до 200 («Кустарная промышленность в Олонецкой губ «, очерк гг. Благовещенского и Гарязина. Петрозаводск, 1895. Стр. 92–93).] Порядки в этой капиталистической мануфактуре весьма поучительны, как образчик того, что делается в наших исконных, чисто самобытных «кустарных промыслах», заброшенных в одно из многочисленных российских захолустий. Мастера работают 15 час. в сутки в крайне нездоровой атмосфере, зарабатывая 8 руб. в месяц, менее 60–70 руб. в год. Доход хозяев – ок. 5000 руб. в год. Отношения хозяев к рабочим – «патриархальные»: по исконному обычаю хозяин даром дает квас и соль, которую рабочие выпрашивают у хозяйской кухарки. В знак благодарности хозяину (за то, что «дает» работу) рабочие даром приходят дергать хвосты у белок, а также чистят меха по окончании работы. Мастера живут всю неделю в мастерских, и хозяева в виде шутки поколачивают их (стр. 218, 1. с.), заставляют исполнять всякие работы – трясти сено, очищав снег, ходить за водой, полоскать белье и пр. Дешевизна рабочих рук поразительна и в самом Каргополе, а крестьяне в окрестностях – «готовы работать почти задаром». Производство ручное, с систематическим разделением труда, с продолжительным (8–12 лет) ученичеством; судьбу учеников легко себе представить.

6) Остальные производства по обработке животных продуктов

Особенно замечательный пример капиталистической мануфактуры представляет знаменитый сапожный промысел села Кимры, Корчевского уезда Тверской губ, и его окрестностей[417 - См. «Стат. временник Росс. империи), II, вып. III. СПБ. 1872. Материалы для изучения кустарной промышленности и ручного труда в России. Обраб. Л. Майковым. Статья В А. Плетнева. Эта работа – лучшая по ясности описания всей организации промысла. Позднейшие работы дают ценные статистические и бытовые данные, но менее удовлетворительно разъясняют экономический строй этого сложного промысла. См., далее, «Труды куст. ком.», вып. VIII, статья г. Покровского. – «Отчеты и исследования», т. I.]. Промысел этот исконный, существующий с 16-го века. В пореформенную эпоху он продолжает расти и развиваться. Плетнев считал в начале 70-х годов 4 волости в районе этого промысла, а в 1888 г. считают уже 9 волостей. Основа организации промысла состоит в следующем. Во главе производства стоят хозяева крупных мастерских с наемными рабочими, отдающие кроеную кожу в шитье на сторону. Г-н Плетнев считал таких 20 хозяев с 124 работниками и 60 мальчиками, с суммой произв. 818 тыс. руб., причем число рабочих на дому у этих капиталистов автор определяет приблизительно в 1769 работников и 1833 мальчика Затем идут мелкие хозяева, с 1–5 наемными раб. и с 1–3 мальчиками. Эти хозяева сбывают свой товар преимущественно в селе Кимрах на базарах; число их 224 с 460 работниками и 301 мальчиком; сумма произв. – 187 тыс. руб. Всего, след., 244 хозяина, 2353 работника (в том числе 1769 на дому) и 2194 работника-мальчика (в том число 1833 па дому), с суммой произв. 1005 тыс. руб. Затем есть еще мастерские, исполняющие разные детальные операции: посадочные (чистка кожи скобелем); стружечные (клеение стружек от посадки); особые возчики товара (4 хоз. с 16 работн. и до 50 лош.); особые столяры (изгот. ящики) и т. д.[418 - Ср. «Отч. и иссл.»: 7 групп промышленников: 1) торговцы кожев. товаром, 2) скупщики обуви, 3) хозяева крупных мастерских (5–6 чел.), которые производят заготовку и раздают товар на дом, 4) хозяева мелких мастерских с наемн. раб.; тоже раздают работу на дома, 5) одиночки работающие либо на рынок, либо па хозяев [sub (под. Ред.) 3 и 4), 6) наемные рабочие (мастера, подмастерьи, мальчики), 7) «колодочники, насекалы, а также хозяева и рабочие мастерских посадочных, смазочных и клееночных»[157 - Речь идет о мастерских в сапожном промысле: в посадочных мастерских происходила вытяжка обуви, а также чистка кожи скобелем; оставшаяся после чистки кожи стружка шла на изготовление клеенок; в клееночных или стружечных мастерских изготовлялась клеенка из кожаной стружки, которая шла на каблуки и стельки.] (стр. 227, 1. с.). Число жителей в с. Кимрах, по переписи 1897 года, – 7017.] Всю сумму производства Плетнев считает 4,7 млн. руб. для всего района. В 1881 г. считали 10 638 кустарей, а с отхожими – 26 000 чел, а сумму произв. в 3,7 млн. руб. Насчет условий работы важно отметить непомерно длинный рабочий день (14–15 часов) и крайне антигигиеничные условия работы, расплату товаром и т. п. Центр промысла, село Кимры – «скорее походит на небольшой город» («Отч. и иссл.», I, 224); жители – плохие земледельцы, круглый год заняты промыслом; только сельские кустари бросают промысел во время сенокоса. Дома в с. Кимрах городские, и жители отличаются городскими привычками жизни (напр. «щегольством»). В «фабрично-заводской статистике» этот промысел до самого последнего времени отсутствовал, должно быть потому, что хозяева «охотно именуют себя кустарями» (ib., 228). В «Перечень» вошли в 1-й раз 6 мастерских обуви Кимрского района с 15–40 рабочими в заведении и без рабочих на стороне. Конечно, тут бездна пробелов.

К мануфактуре же относится пуговичный промысел Московской губ. Бронницкого и Богородского уездов – производство пуговиц из копыт и бараньих рогов. Занято промыслом 487 рабочих в 52 заведениях; сумма произв. – 264 тыс. руб. Заведений, имеющих менее 5 чел., – 16; имеющих 5–10 чел. – 26; имеющих по 10 и более чел. – 10. Без наемных рабочих обходятся только 10 хозяев, которые работают на крупных из их материала. Вполне самостоятельны только крупные промышленники (у которых, как видно из приведенных цифр, должно быть по 17–21 раб. на заведение). Они и фигурируют, очевидно, в «Указателе» в качестве «фабрикантов» (см. стр. 291: 2 заведения с 4 тыс. руб. производства и с 73 рабоч.). Это – «органическая мануфактура»; рога сначала распариваются в так наз. «кузнице» (дерев. изба с горном), затем передаются в мастерскую, режутся на рушильном прессе, на них выдавливается рисунок на тиснильном прессе, и, наконец, они оправляются, полируются на станках. В промысле есть ученики. Рабочий день – 14 часов. Обычна расплата товаром. Отношения хозяев к рабочим патриархальные, именно: рабочих хозяин зовет «ребятами», и расчетная книга называется «ребячьей книгой»; при расчетах хозяин читает нотации рабочим и никогда не исполняет полностью их «просьб» о выдаче денег.

Того же типа роговой промысел, вошедший в нашу таблицу мелких промыслов (прил. I к гл. V, пром. № 31 и 33). «Кустари» с десятками наемных рабочих фигурируют и в «Указателе» в качестве «фабрикантов» (стр. 291). В производстве применяется разделение труда; есть и раздача работы на дома (правильщикам гребней). Центр промысла в Богородском уезде – большое село Хотеичи, в котором уже земледелие отступает на второй план (в 1897 г. – 2494 жиг.). Совершенно справедливо говорится в изд. Моск. земства: «Кустарные промыслы Богородского уезда Моск. губ. в 1890 г.», что это село «представляет собою не что иное, как обширную мануфактуру гребенного производства» (стр. 24, курсив наш). В 1890 г. считали более 500 промышленников в этом селе с произв. от 3,5 до 5,5 млн. гребней. «Чаще всего продавец рогов одновременно также и скупщик изделий, а нередко, кроме того, и крупный гребенщик». Особенно плохо положение тех хозяев, которые принуждены брать рога «на сделку»: «фактически положение их хуже даже, чем наемных рабочих на крупных заведениях». Нужда заставляет их непосильно эксплуатировать труд всей семьи и удлинять рабочий день, сажать за работу подростков. «Зимою в Хотеичах работа начинается с часу ночи, и трудно сказать наверное, когда она прекращается в избе «самостоятельного» кустаря, работающего «на сделку»«. В большом ходу расплата товаром. «Система эта, с таким трудом искорененная уже на фабриках, все еще находится в полной силе на мелких кустарных заведениях» (27). Вероятно, такова же организация промысла роговых изделий в Кадниковском уезде Вологодской губ., в районе села Устье (так наз. «Устьянщина») с 58 деревнями. Г-н В. Борисов («Труды куст. ком.», в. IX) считает здесь 388 кустарей с суммой произв. 45 тыс. руб.; все кустари работают на капиталистов, закупающих рога в С.-Петербурге, а черепаху за границей.

Во главе щеточною промысла Московской губ. (см. прил. I к V гл., пром. № 20) мы видим крупные заведения с большим числом наемных рабочих и с систематически проведенным разделением труда[419 - «Пильщик» пилит колодки для щеток, «вертел» провертывает в них дырочки, «чистил» чистит щетину, «кустарник» «сажает» щетину, «столяр» наклеивает фанеры на щетки («Сборник стат. свед. по Моск. губ.», т. VI, в. 1, стр. 18).]. Интересно отметить здесь изменение, происшедшее в организации этого промысла с 1879 по 1895 год (см. изд. Моск. земства: «Щеточный промысел по исследованию 1895 года»). Некоторые зажиточные промышленники переселились в Москву для производства промысла. Число промышленников увеличилось на 70 %, причем особенно возросло число женщин (+ 170 %) и девочек (+ 159 %). Число крупных мастерских с наемными рабочими уменьшилось: процент заведений с наемн. раб. упал с 62 % до 39 %. Дело объясняется том, что хозяева перешли к раздаче работы на дома. Введение в общее употребление вертельного станка (для провертки дырок в колодках) ускорило и облегчило один из главных-процессов по приготовлению щеток. Усилился спрос на «кустовщиков» (кустари, «сажающие» щетину в колодки), и эта операция, специализируясь все более и более, пала на долю женщин, как более дешевой рабочей силы. Женщины стали на дому у себя сажать щетину, получая поштучную плату. Таким образом, усиление работы на дому было вызвано здесь прогрессом техники (вертельный станок), прогрессом разделения труда (женщины только и делают, что сажают щетину), прогрессом капиталистической эксплуатации (труд женщин и девочек дешевле). На этом примере особенно ярко сказывается, что работа на дому нисколько не устраняет понятия капиталистической мануфактуры, а, напротив, иногда является даже признаком ее дальнейшего развития.

7) Производства по обработке минеральных продуктов

В отделе керамических производств пример капиталистической мануфактуры дают нам промыслы Гжельского района (округ из 25 деревень Бронницкого и Богородского уездов Московской губернии). Статистические данные о них вошли в нашу таблицу мелких промыслов (прилож. I к гл. V, пром. №№ 15, 28 и 37). Из этих данных видно, что, несмотря на все громадные различия между тремя гжельскими промыслами: горшечным, фарфоровым и живописным, – переходы между отдельными разрядами заведений в каждом промысле сглаживают эти различия, и мы получаем целый ряд мастерских, последовательно увеличивающихся по размерам. Вот среднее число рабочих на одно заведение по разрядам этих трех промыслов: 2,4–4,3–8,4–4,4–7,9–13,5–18–69–226,4. То есть от самой мелкой мастерской ряд доходит до самой крупной. Принадлежность крупных заведений к капиталистической мануфактуре (поскольку они не ввели машин, не перешли в фабрики) стоит вне сомнения, но важно не только это, а и тот факт, что мелкие заведения связаны с крупными, что мы видим тут один строй промышленности, а не отдельные мастерские то того, то другого типа экономической организации. «Гжель образует одно экономическое целое» (Исаев, 1. с., 138), и крупные мастерские района образовались медленно и постепенно, вырастая из мелких (ib., 121). Производство ручное[420 - Заметим, что в этом промысле, равно как и в вышеописанных ткацких промыслах, капиталистическая мануфактура представляет из себя, собственно, экономику вчерашнего дня. Пореформенная эпоха характеризуется превращением этой мануфактуры в крупную машинную индустрию. Число гжельских заводов, применяющих паровые двигатели, составляло в 1866 г. – 1, в 1879 г. – 2, в 1890 г. – 3 (поданным «Ежег. мин-ва фин.», в. I, и «Указ.» за 1879 и 1890 гг.).] с значительным применением разделения труда: у горшечников мы видим точильщиков (специализирующихся по видам посуды), рабочих, обжигающих продукт, и пр., а иногда еще особого работника для приготовления красок. У фарфоровых заводчиков разделение труда чрезвычайно мелко: молольщики, точильщики, подавальщики, горновщики, живописцы и т. д. Точильщики специализируются даже на отдельных видах посуды (ср. Исаев, 1. с., 140: в одном случае разделение труда повышает производительность работы на 25 %). Живописные мастерские работают на фарфоровых заводчиков, будучи, след., лишь отделениями их мануфактуры, исполняющими особую детальную операцию. Характерно для сложившейся капиталистической мануфактуры, что специальностью становится здесь и физическая сила. Так, в Гжели некоторые деревни заняты (чуть не поголовно) копанием глины; для тяжелых и не требующих особенного искусства работ (работа молольщика) употребляются почти исключительно пришлые рабочие Тульской и Рязанской губерний, превосходящие слабосильных гжельцев силой и крепостью. В большом ходу расплата товарами. Земледелие в плохом положении. «Гжельцы – выродившееся поколение» (Исаев, 168) – слабогруды, узки в плечах, малосильны, живописцы рано теряют зрение и т. д. Капиталистическое разделение труда дробит человека и уродует его. Рабочий день – 12–13 часов.

8) Производства по обработке металлов. Павловские промыслы

Знаменитые павловские сталеслесарные промыслы охватывают целый район Горбатовского уезда Нижегородской губернии и Муромского уезда Владимирской губернии. Происхождение этих промыслов очень древнее: Смирнов указывает, что еще в 1621 г. в Павлове было (по писцовой книге)[94 - Писцовые книги – основные документы для податного обложения жителей городов, сел и деревень, в которых указывался характер земель, достаток жителей, описывались улицы, слободы, монастыри, укрепления и т. п. Опись производилась на местах «писцами» – особыми комиссиями из центра. Наиболее древние писцовые книги относятся к концу XV века, но больше всего их сохранилось за XVII век.] 11 кузниц. К половине 19 века эти промыслы представляли уже из себя широко раскинувшуюся сеть вполне сложившихся капиталистических отношений. После реформы промыслы данного района продолжали развиваться и вширь и вглубь. По земской переписи 1889 г. в Горбатовском уезде было занято промыслом в 13 волостях и 119 селениях 5953 двора, 6570 работников мужск. пола (54 % всего числа работников в этих селениях) и 2741 чел. стариков, подростков и женщин, всего 9311 человек. В Муромском у. г. Григорьев считал в 1881 г. 6 промысловых волостей, 66 селений, 1545 дворов и 2205 работников мужск. пола (39 % всего числа работников в этих селениях). Образовались не только крупные, не занимающиеся земледелием, промысловые села (Павлове, Ворсма), но и окрестные крестьяне отвлекались от земледелия: вне Павлова и Ворсмы в Горбатовском уезде было занято промыслами 4492 работника, из которых 2357, т. е. более половины, не занимались земледелием. Жизнь таких центров, как Павлове, сложилась совершенно по-городскому, выработав несравненно более развитые потребности, более культурную обстановку, одежду, образ жизни и т. д., чем у окрестных «серых» земледельцев[421 - См. выше о более высокой грамотности населения в Павлове и Ворсме и о переселении крестьян из деревень а эти центры.].

Обращаясь к вопросу об экономической организации павловских промыслов, мы должны прежде всего констатировать тот не подлежащий сомнению факт, что во главе «кустарей» стоят типичнейшие капиталистические мануфактуры. Напр., в заведении Завьяловых (которое уже в 60-х годах занимало в мастерской свыше 100 рабочих, а теперь ввело и паровой двигатель) перочинный нож проходит через 8–9 рук: над ним работают – коваль, лезевщик, черепщик (обыкновенно на дому), закальщик, личельщик, глянщица, отделывальщик, направляльщик, клейменщик. Это – широкая капиталистическая кооперация, основанная на разделении труда, причем значительная часть детальных рабочих занята не в мастерской капиталиста, а у себя на дому. Вот данные г. Лабзина (1866 г.) о крупнейших заведениях сел Павлова, Ворсмы и Вачи во всех отраслях производства этого района: у 15 хозяев было 500 рабочих в заведениях и 1134 рабочих на стороне; всего 1634 чел., при сумме произв. 351,7 тыс. руб. В какой мере такая характеристика экономических отношений применима ко всему району в настоящее время, это видно из следующих данных[422 - Данные земско-стат. «Материалов» и «Доклада» г. Анненского, а также исследования А. II. Потресова (щи. выше). О Муромском районе цифры приблизительны Число жителей, по переписи 1897 г., в Ворсме – 4674, в Павлове – 12 431.]:

Таким образом, очерченная нами организация промышленности преобладает во всех районах. В общем и целом, около трех пятых всего числа рабочих заняты капиталистически. И здесь, след., мы видим, что мануфактура занимает главенствующее положение в общем строе промышленности[423 - Приведенные данные выражают это главенство далеко не в полной степени' излагаемое в тексте ниже показывает, что кустари, работающие hi базар, еще более подчинены капиталу, чем работающие на хозяев, а эти последние еще более, чем наемные рабочие. Павловские промыслы особенно рельефно показывают ту неразрывную связь торгового и промышленного капитала, которая свойственна вообще капиталистической мануфактуре в ее отношении к мелким производителям.] и подчиняет себе массы рабочих, не будучи, однако, в состоянии вырвать с корнем мелкое производство. Сравнительная живучесть этого последнего вполне объясняется, во-1-х, тем, что в некоторые отрасли павловской промышленности совсем еще не введено механическое производство (напр., в замочное дело); – во-2-х, тем, что мелкий производитель защищает себя от падения такими средствами, от употребления которых он падает гораздо ниже, чем наемный рабочий. Эти средства – удлинение рабочего дня, понижение жизненного уровня и уровня потребностей. «Та группа кустарей, которая работает на хозяев, подвержена меньшим колебаниям заработков» (Григорьев, 1. с., 65); у Завьялова, напр., всего меньше получает черенщик: «он работает дома, оттого и удовлетворяется низким заработком» (68). Работающие «на фабрикантов» кустари «получают возможность заработать несколько больше средней выработки кустаря, несущего свой продукт на рынок. Увеличение заработка особенно заметно у рабочих, живущих на самих фабриках» (70)[424 - В понижении заработков важную роль играет также связь с землей. Деревенские кустари «в общем зарабатывают меньше павловских вамочвиков» (Анненский, «Доклад», с. 61). Правда, надо принять во внимание, что у первых бывает свой хлеб, но все же «положение рядового деревенского кустаря едва ли можно признать благоприятнее положения среднего павловского замочника» (61).]. Рабочий день на «фабриках» 14

/

–15 часов, maximum 16. «У кустарей же, работающих у себя дома, рабочий день всегда не менее 17 часов, а иногда доходит до 18 и даже до 19 часов в сутки» (ibid.). He было бы ничего удивительного, Или бы закон 2-го июня 1897 г.[95 - По закону 2 июня 1897 года был установлен рабочий день для промышленных предприятий и железнодорожных мастерских в 11

/

часов (10 часов для ночных работ). До этого закона рабочий день в России не был ограничен и доходил до 14–15 часов и более. Царское правительство вынуждено было издать закон 2 июня 1897 года под нажимом рабочего движения, руководимого ленинским «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса». Подробный разбор закона и критику его Ленин дал в брошюре «Новый фабричный закон» (см. Сочинения, 5 изд., т. 2, стр. 263–314).] вызвал здесь усиление работы на дому; давно бы пора подобным «кустарям» направить все свои заботы и усилия к тому, чтобы добиться от хозяев устройства фабрик! Пусть вспомнит также читатель знаменитый павловский «забор», «промен», «заклад жен» и тому подобные виды кабалы в личного унижения, которыми придавлен quasi-самостоятельный мелкий производитель[425 - При кризисах бывает и так, что работают буквально даром, меняют «белый на черный», т. е. готовые изделия на сырье, и бывает это «довольно часто» (Григорьев, ibid., 93).]. К счастью, быстро развивающаяся крупная машинная индустрия не так легко мирится с этими худшими формами эксплуатации, как мануфактура. Забегая вперед, приводим данные о росте фабричного производства в этом районе[426 - Данные «Указ.» и «Перечня» о всем районе, включая села Селитьбу и Вачу, с их районами. «Указ.» за 1890 г., несомненно, включил рабочих на стороне в общее число фабрично-заводских рабочих; мы определили число рабочих на стороне приблизительно, ограничившись поправкой по двум крупнейшим заведениям (Завьяловых и Ф. Варьшаева). Для сравнимости числа «фабрик и заводов» по «Перечню» и по «Указателям», необходимо взять только заведения с 15 и более рабочими (см. об этом подробнее в наших «Этюдах», статью «К вопросу о нашей фабр. – зав. статистике»). (См. Сочинения, 4 изд., том 4. Ред.)].

Таким образом мы видим, что все большее и большее число рабочих стягивается в крупных заведениях, которые переходят к употреблению машин[427 - В одной отрасли павловской промышленности, именно в замочном производстве, происходит, наоборот, уменьшение числа мастерских с наемными рабочими. А. Н. Потресов (1. с.), подробно констатировавший этот факт, указал и его причину: конкуренцию замочной фабрики в Ковенской губ. (фабрика бр. Шмидт – в 1890 г. – 500 рабочих, 500 тыс. руб. производства, в 1894/95 г. – 625 рабочих, 730 тыс. руб.).].

9) Другие производства по обработке металлов

К капиталистической мануфактуре относятся также промыслы села Безводного Нижегородской губернии и уезда. Это – тоже одно из промышленных сел, большая часть жителей которого вовсе не занимается земледелием, и которое служит центром промыслового округа из нескольких селений. По земской переписи 1889 г. («Материалы», в. VIII, Н.-Н. 1895), в Безводнинской волости (581 двор) 67,3 % Дворов не имели посева, 78,3 % дворов было безлошадных, 82,4 % дворов с промыслами, 57,7 % дворов с грамотными и учащимися (против среднего по уезду 44,6 %). Безводнинские промыслы состоят в изготовлении разных металлических изделий: цепей, уд, металлических полотен; размеры производства определялись в 2

/

 млн. руб. в 1883 г.[428 - «Труды куст. ком.», IX. Число жителей в с. Безводном в 1897 г. – 3296.], в 1

/

млн. руб. в 1888/89 г.[429 - «Отч. и иссл.», т. I. – «Перечень» указывает в этом районе 4 «фабрики» с 21 рабоч. в заведении и с 29 рабоч. на стороне, суммой произв. 68 тыс. руб.] Организация промысла – работа на хозяев из их материала, распределенная между рядом детальных рабочих и исполняемая отчасти в мастерских предпринимателей, отчасти на дому. Напр., в производстве уд различные операции исполняются «загибальщиком», «рубачами» (работают в особом помещении) и «пенюгальщикамш (женщины и дети, завостривающие уды на дому), причем все эти рабочие работают за сдельную плату на капиталиста, и загибальщик от себя отдает работу рубачам и пенюгальщикам. «Вытягивание железной проволоки производится ныне посредством конных воротов; прежде проволоку тянули собиравшиеся сюда в большом количестве слепцы…» Одна из «специальностей» капиталистической мануфактуры! «По своей обстановке это производство резко отличается от всех остальных. Людям приходится работать в душной атмосфере, пропитанной зловредными испарениями от накапливающегося лошадиного кала»[430 - «Отч. и исслед.», I, стр. 186.]. По тому же типу капиталистической мануфактуры организованы в Моск. губернии промыслы грохотоплетный[431 - Прил. I к V главе, пром. № 29.], булавочный[432 - Ibid., № 32.] и канительный[433 - «Сборник стат. свел. по Моск. губ.», т. VII, в. I, ч. 2, и «Пром. Богор. у. в 1890 г.»].[96 - Канительный промысел – изготовление тонких серебряных или золотых нитей для золотошвейных работ.] В этом последнем промысле в начале 80-х годов считали 66 заведений с 670 рабочими (из них 79 % наемных) и с суммой произв. 368

/

тыс. руб., причем некоторые из этих капиталистических заведений попадали изредка и в число «фабрик и заводов»[434 - См., напр., «Перечень», № 8819.].

Того же типа, по всей вероятности, организация слесарных промыслов Бурмакинской волости (и окрестных волостей) Ярославской губ. и уезда. По крайней мере мы видим здесь то же разделение труда (кузнецы, поддувалы, слесаря), то же широкое развитие наемного труда (из 307 кузниц Бурмакинской волости 231 с наемными рабочими), то же господство крупного капитала над всеми этими детальными рабочими (скупщики стоят во главе; на них работают кузнецы, на кузнецов – слесаря), то же соединение скупки с производством изделий в капиталистических мастерских, из которых некоторые попадают иногда в списки «фабрик и заводов»[435 - «Труды куст. ком.», в. VI, исслед. 1880 г. – «Отч. и исслед.», т. I (1888–1889), ср. стр. 271: «почти все производство сосредоточено в мастерских с наемными рабочими». Ср. также «Обзор Яросл. губ.», вып. II, Яр. 1896, стр. 8, 11. – «Перечень», стр. 403.].

В приложении к предыдущей главе были приведены статистические данные о подносном и медном промыслах[436 - Прилож. I к V гл., пром. № 19 и 30.] Московской губ. (последний в районе, называемом «Загарье»). Из этих данных видно, что наемный труд играет преобладающую роль в этих промыслах, что во главе их стоят такие крупные мастерские, в которых приходится в среднем по 18–23 наемных рабочих на одно заведение и по 16–17 тыс. руб. производства. Если добавить к этому, что разделение труда применяется здесь в очень широких размерах[437 - У медников требуется в мастерской 5 исполнителей различных операций, у подносчиков minimum – 3, а «нормальная мастерская» требует 9 рабочих. «На обширных заведениях» применяется «утонченное разделение труда», «имеющее в виду увеличение производительности» (Исаев, 1. с., 27 и 31).], то станет ясно, что перед нами – капиталистическая мануфактура[438 - «Указ.» за 1890 г. считает в районе Загарья 14 заводов с 184 раб. и суммой произв. 37 тыс. руб. Сравнение этих цифр с вышеприведенными данными земской статистики показывает, что фабрично-заводская статистика и в атом случае схватила лишь верхушки широко развитой капиталистической мануфактуры.]. «Мелкие промышленные единицы, составляющие аномалию при существующих условиях техявки и разделения труда, могут держаться наряду с большими мастерскими только с помощью удлинения труда до его крайних пределов» (Исаев, 1. с., с. 33), – напр., у подносчиков до 19 часов. Рабочий день вообще здесь 13–15 часов, а у мелких хозяйчиков – 16–17 часов. В большом ходу расплата товаром (и в 1876 и в 1890 гг.)[439 - Ср. «Куст. пром. Богор. уезда».]. Добавим, что давнее существование промысла (он возник не позже начала 19 века), при широкой специализации занятий, выработало и в данном случае чрезвычайно искусных работников: загарцы славятся своим мастерством. В промысле появились и такие специальности, которые не требуют предварительной подготовки и доступны прямо малолетним рабочим. «Уже эта возможность – справедливо замечает г. Исаев – быть прямо малолетним рабочим и как бы выучиться ремеслу не учась, показывает, что дух ремесла, требующий воспитания рабочей силы, исчезает; простота многих детальных приемов является признаком перехода ремесла в мануфактуру» (1. с., 34). Заметим только, что «дух ремесла» всегда до известной степени остается в мануфактуре, ибо базис ее – то же ручное производство.

10) Ювелирное, самоварное и гармонное производства

Село Красное Костромской губернии и уезда – одно из тех промышленных сел, которые являются обыкновенно центрами нашей «народной» капиталистической мануфактуры. Это большое село (в 1897 г. 2612 жит.) носит чисто городской характер, жители живут как мещане и земледелием не занимаются (за весьма немногими исключениями). Село Красное – центр ювелирного промысла, охватывающего 4 волости и 51 селение (в том числе Сидоровскую волость Нерехтского уезда) и в них 735 дворов и около 1706 работников[440 - «Труды куст. ком.», в. IX, статья г-на А. Тилло. – «Отч. и иссл.», т. III (1893 г.). Промысел все развивается. Ср. корреспонденцию в «Русск. Вед.» за 1897 г., № 231. «Вести. Фин.», 1898, № 42. Сумма производства более 1 млн. руб., из которого ок. 200 тыс. руб. получают рабочие и ок. 300 тыс. руб. – скупщики и торговцы.]. «Главными представителями промысла, – говорит г. Тилло, – бесспорно должны считаться крупные промышленники села Красного: купцы Путиловы, Мазовы, Сорокины, Чулковы и другие. Они покупают материал – золото, серебро, медь, содержат мастеров, скупают готовые изделия, дают заказы на работу по домам, доставляют образцы изделий и т. п.» (2043). У крупных промышленников есть мастерские – «рабочорни» (лаборатории), где куют и плавят металлы, раздаваемые потом в отделку «кустарям»; у них есть технические приспособления – «препы» (прессы, штампы для вырезывания вещиц), «бойни» (для оттискивания рисунков), «вальсы» (для вытягивания металла), верстаки и пр. Разделение труда широко применяется и производстве: «Работа каждого почти изделия проходит несколько рук по установившемуся порядку. Так, например, чтобы сделать серьги, серебро сдается сначала промышленником-хозяином в свою мастерскую, где его частью провальсуют и частью вытянут в проволоку; этот материал поступает затем по заказу к отдельному мастеру, у которого, если есть семья, исполнение данной работы разделится между несколькими лицами: один штампом выбьет из серебряной пластинки рисунок или форму серьги, другой – согнет проволоку в колечко, которым сережка входит в ухо, третий спаяет эти вещи, и, наконец, четвертый отполирует готовую сережку. Вся работа но трудна и не требует значительной подготовки, очень часто спайкой и полировкой занимаются женщины и дети с 7–8 лет» (2041)[441 - «Каждый род я даже каждая часть изделий между красносельскими кустарями имеет своих мастеров, и потому весьма редко можно встретить, чтобы в одном доме работали кольца и серьги, браслеты и брошки и т. п; обыкновенно одно какое-либо изделие приготовляется по частям рабочими-специалистами, живущими не только в разных домах, но даже и в разных селениях» («Отч. и иссл.», т. III, с. 76).]. Рабочий день и здесь отличается непомерной продолжительностью, достигая обыкновенно 16-ти часов. Практикуется расплата припасами.

Нижеследующие статистические данные (опубликованные в самое последнее время местным пробирным инспектором) наглядно изображают экономический строй промысла[97 - Следующая далее таблица составлена на основании более подробной таблицы, помещенной в «Вестнике Финансов» № 42, 1898 г.]:

«Обе первые группы (около двух третей всего числа мастеров) скорее можно приравнять не к кустарям, а к фабричным рабочим, работающим на дому». В высшей группе «наемный труд встречается все чаще и чаще… Мастера начинают уже прикупать чужие изделия», в высших слоях группы «скупка преобладает», и «четверо скупщиков вовсе не имеют мастерских»[442 - «Вести. Фин.», 1898 г., № 42.].

Самоварный и гармонный промыслы города Тулы и его окрестностей представляют чрезвычайно типичные образчики капиталистической мануфактуры. Вообще «кустарные» промыслы этого района отличаются большой древностью: начало их восходит к XV веку[443 - См. статью г-на В. Борисова в «Трудах куст. ком.», в. IX.]. Особенное развитие они получили с половины 17 века; с этого времени г. Борисов считает 2-й период развития тульских промыслов. В 1637 г. был построен первый чугунолитейный завод (голландцем Виниусом). Тульские оружейники образовывали особую кузнецкую слободу, составляли особое сословие, с особыми правами и привилегиями. В 1696 г. возникает в Туле первый чугунолитейный завод, устроенный выдающимся тульским кузнецом, и промысел переходит на Урал и в Сибирь[444 - Тульский кузнец Никита Демидов Антуфьев приобрел расположение Петра Великого, устроив завод против г. Тулы, и получил в 1702 году Невьянский завод. Потомки его – известные уральские горнопромышленники Демидовы.]. С этого времени начинаемся 3-й период в истории тульских промыслов. Мастера стали заводить свои заведения, обучая ремеслу и окрестных крестьян. В 1810–1820-х годах возникли первые самоварные фабрики. «В 1825 г. в Туле уже насчитывалось 43 различные фабрики, принадлежавшие оружейникам, да и существующие в настоящее время почти все принадлежат бывшим когда-то оружейникам, а теперь тульским купцам» (1. с., 2262). Здесь, следовательно, мы видим непосредственное преемство и связь между старыми цеховыми мастерами и принципалами позднейшей капиталистической мануфактуры. В 1864 г. тульские оружейники освобождены от крепостной зависимости[98 - До 1864 года тульские оружейники являлись крепостными, казенными (государственными) оружейниками и жили в особых слободах (казенная кузнецкая слобода и др.). Они разделялись на цехи: ствольный, ложевой, замочный, приборный и т. д. Для выполнения подсобных работ к тульским заводам были приписаны крепостные крестьяне нескольких деревень. Эти крестьяне готовили для оружейников древесный уголь, охраняли леса, приписанные к заводам, работали на заводских дворах. Ко времени освобождения от крепостной зависимости в Туле всего насчитывалось около 4 тысяч оружейных мастеров, из них 1276 мастеров работали на заводах и 2362 мастера – на дому; вместе с семьями оружейники составляли свыше 20 тысяч человек населения.] и перечислены в мещане; заработки упали вследствие сильной конкуренции деревенских кустарей (что вызвало и обратное переселение промышленников из города в деревню); рабочие обратились к промыслам: самоварному, замочному, ножевому, гармонному (первые тульские гармонии появились в 1830–1835 гг.).

Самоварный промысел организован в настоящее время следующим образом. Во главе стоят крупные капиталисты, владеющие мастерскими с десятками и сотнями наемных рабочих, причем многие детальные операции они поручают также и рабочим на дому – как городским, так и сельским; эти исполнители детальных операций иногда сами еще имеют мастерские с наемными рабочими. Разумеется, наряду с крупными мастерскими есть и мелкие, со всеми последовательными ступенями зависимости от капиталистов. Разделение труда составляет общее основание всего строя этого производства. Процесс приготовления самовара делится на следующие отдельные операции: 1) складывание пластины меди в трубки (наводка); 2) спаивание их; 3) опилка швов; 4) приделка поддонок; 5) ковка изделий (так наз. «тяхтание»); 6) чистка внутренней стороны; 7) точка самоваров и шеек; 8) лужение; 9) пробивка прессом отдушин на поддонках и камфорках; 10) сборка самовара. Затем еще отдельно стоит отливка медных мелких частей: а) формовка и б) отливка[445 - «Труды куст. ком.», вып. X, прекрасное описание г. Манохиным самоварного промысла в Суксуве Пермской губ. Организация та же, что и в Тульской. Ср. там же, вып. IX, статья г. Борисова о кустарных промыслах на выставке 1882 г.]. При раздаче работы на дома, каждая из этих операций может составить особый «кустарный» промысел. Один из этих «промыслов» описал г. Борисов в VII вып. «Трудов куст. ком.». Промысел этот (наводильно-самоварный) состоит в том, что крестьяне исполняют за сдельную плату из материала купцов одну из описанных нами детальных операций. Кустари перешли в деревню работать из г. Тулы после 1861 г.: в деревне содержание дешевле и уровень потребностей ниже (1. с., с. 893). Г-н Борисов справедливо объясняет эту живучесть «кустаря» сохранением ручной ковки самоваров: «деревенский кустарь всегда будет выгоднее для заказчика-фабриканта, потому что он работает на 10–20 % дешевле, нежели городской ремесленник» (916).

Размеры самоварного производства г. Борисов определял в 1882 г. приблизительно в 5 млн. руб. при 4–5 тыс. рабочих (кустарей тож). Фабрично-заводская статистика и в этом случае охватывает лишь частичку всей капиталистической мануфактуры. «Указатель» за 1879 г. считал в Тульской губ. 53 самоварные «фабрики» (все ручные) с 1479 раб. и с суммой произв. 836 тыс. руб. «Указ.» за 1890 г. – 162 фабрики – 2175 раб. – 1100 тыс. руб., причем, однако, в поименный список введено лишь 50 фабрик (1 паровая) – 1326 раб. – 698 тыс. руб. Очевидно, что к «фабрикам» причислили на этот раз и сотню мелких заведений. Наконец, «Перечень» указывает – в 1894/95 г. – 25 фабрик (4 паровые) с 1202 раб. (+607 на стороне) и суммой произв. 1613 тыс. руб. В этих данных несравнимы (по указанной выше причине, а также вследствие смешения за прежние годы рабочих в заведении и на стороне) ни числа фабрик, ни числа рабочих. Несомненно лишь прогрессивное вытеснение мануфактуры крупной машинной индустрией: в 1879 г. 2 фабрики имели 100 и более рабочих; в 1890 г. – 2 (одна паровая), в 1894/95 г. – 4 (три паровые)[446 - По-видимому, есть аналогичные черты в организации слесарных промыслов г. Тулы и окрестностей. Г-н Борисов считал в 1882 г., что этими промыслами занято 2–3 тыс. рабочих, производящих изделий на сумму ок. 2

/

млн. руб. Подчинение этих «кустарей» торговому капиталу очень велико. Скобяные «фабрики» Тульской губ. имеют тоже иногда рабочих на стороне (ср. «Перечень», с. 393–395).].

Совершенно такую же организацию имеет гармонный промысел, стоящий на более низкой стадии экономического развития[447 - Развитие гармонного производства интересно также, как процесс вытеснения первобытных народных инструментов и процесс создания широкого, национального рынка без такого рынка не могло бы быть детального разделения труда, а без разделения труда не достигалась бы дешевизна продукта. «Благодаря дешевизне (своей) гармонии почти повсеместно вытеснили первобытный струнный народный музыкальный инструмент – балалайку» («Труды куст. коч.», в. IX, с. 2276).]. «В производстве гармоний участвует более 10-ти отдельных специальностей» («Труды куст. ком.», IX, 236); изготовление различных частей гармонии или производство некоторых детальных операций составляет предмет отдельных, quasi-самостоятельных «кустарных» промыслов. «Во время затишья все кустари работают на фабрики или на более или менее значительные мастерские, от хозяев которых они и получают материал; во время же усиленного требования на гармонии появляется масса мелких производителей, которые скупают у кустарей отдельные части, сами собирают гармонии, относят их в местные лавки – магазины, где гармонии тогда очень охотно скупают» (ibid.). Г-н Борисов считал в 1882 г. в этом промысле 2–3 тыс. работников и сумму произв. ок. 4 млн. рублей; фабрично-заводская статистика указывала в 1879 г. две «фабрики» с 22 раб. – суммой произв. 5 тыс. руб.; в 1890 г. – 19 фабрик с 275 раб., суммой произв. 82 тыс. руб.; в 1894/95 г. – 1 фабрику с 23 рабочими (плюс 17 на стороне), с суммой произв. 20 тыс. руб.[448 - Перепись г. Тулы 29 ноября 1891 г. насчитала в городе 36 заведений, торгующих гармониями, и 34 гармонные мастерские (см. «Памятною книжку Тульской губ. на 1895 г.», Тула, 1895).] Паровые двигатели вовсе не применяются. Все эти скачки цифр указывают на чисто случайное выхватывание отдельных заведений, входящих составными частями в сложный организм капиталистической мануфактуры.

III. Техника в мануфактуре. Разделение труда и его значение

Сделаем теперь выводы из изложенных данных и рассмотрим, характеризуют ли они действительно особую стадию развития капитализма в нашей промышленности.

* * *

Общей чертой всех рассмотренных нами промыслов является сохранение ручного производства и систематическое, широко проведенное разделение труда. Процесс производства распадается на несколько детальных операций, исполняемых различными специалистами-мастерами. Подготовка таких специалистов требует довольно продолжительного обучения, и потому естественным спутником мануфактуры является ученичество. Известно, что в общей обстановке товарного хозяйства и капитализма это явление ведет к самым худшим видам личной зависимости и эксплуатации[449 - Ограничимся одним примером. В слободе Борисовке Грайворонского уезда Курской губ. существует иконописный промысел, занимающий ок. 500 человек. Мастера обходятся большею частью без наемных рабочих, но держат учеников, работающих по 14–15 час. в сутки. Предположение об устройстве рисовальной школы мастера эти встретили враждебно, опасаясь лишиться даровой рабочей силы в лице учеников («Отч. и иссл.», I, 333). При работе на дому положение детей в капиталистической мануфактуре нисколько не лучше положения учеников, ибо домашний рабочий вынужден до пес plus ultra (до крайних пределов. Ред.) удлинять рабочий день и напрягать все силы семьи.]. Исчезновение ученичества связано с более высоким развитием мануфактуры и с образованием крупной машинной индустрии, когда машины уменьшают до minimum'а период обучения или когда выделяются столь простые детальные операции, что они доступны и детям (см. выше пример Загарья).

Сохранение ручного производства, как базиса мануфактуры, объясняет ее сравнительную неподвижность, которая особенно бросается в глаза при опоставлении ее с фабрикой. Развитие и углубление разделения труда происходит весьма медленно, так что мануфактура целыми десятилетиями (и даже веками) сохраняет раз принятую форму: мы видели, что весьма многие из рассмотренных нами промыслов – весьма древнего происхождения, и тем не менее в большинстве их не наблюдалось до последнего времени никаких крупных переворотов в способах производства.

Что касается до разделения труда, то мы не станем повторять здесь общеизвестных положений теоретической экономии об его роли в процессе развития производительных сил труда. На базисе ручного производства иного прогресса техники, кроме как в форме разделения труда, и быть не могло[450 - «Домашняя форма крупного производства и мануфактура являются неизбежным и до известной степени даже желательным исходом для мелкой самостоятельной промышленности, когда она охватывает громадный район» (Харизоменов в «Юрид. Вестн.», 1883, № 11, с. 435).]. Отметим только два наиболее важных обстоятельства, выясняющих необходимость разделения труда, как подготовительной стадии к крупной машинной индустрии. Во-первых, только расчленение процесса производства на ряд самых простых чисто механических операций дает возможность вводить машины, которые применяются сначала к простейшим операциям и лишь постепенно овладевают более сложными операциями. Напр., в ткацком деле механический станок уже давно подчинил себе производство простых тканей, тогда как шелковое ткачество продолжает вестись преимущественно ручным способом; в слесарном деле машина применяется прежде всего к одной из простейших операций – шлифовке и т. п. Но это дробление производства на простейшие операции, – будучи необходимым подготовительным шагом к введению крупного машинного производства, – ведет в то же время к росту мелких промыслов. Окрестное население получает возможность производить такие детальные операции у себя на дому, либо по заказу мануфактуристов из их материала (посадка щетины в щеточной мануфактуре, шитье овчин, шуб, рукавиц, обуви и пр. в кожевенном производстве, правка гребней в гребенной мануфактуре, «наводка» самоваров и пр.), либо даже «самостоятельно» покупая материал, изготовляя отдельные части продукта и продавая их мануфактуристам (шляпный, экипажный, гармонный промысел и т. д.). Это кажется парадоксом: рост мелких (иногда даже «самостоятельных») промыслов, как выражение роста капиталистической мануфактуры, и тем не менее это – факт. «Самостоятельность» таких «кустарей» совершенно фиктивная. Их работа не могла бы производиться, их продукт не имел бы даже иногда никакой потребительной стоимости вне связи с другими детальными работами, с другими частичками продукта. А эту связь мог создать[451 - Почему мог создать эту связь только капитал? Потому что товарное производство порождает, как мы видели, раздробленность мелких производителей и полное разложение их, потому что мелкие промыслы оставили в наследство мануфактуре капиталистические мастерские и торговый капитал.] и создал только крупный капитал, господствующий (в той или иной форме) над массой детальных рабочих. Одна из основных ошибок народнической экономии состоит в игнорировании или затушевывании того факта, что детальщик-«кустарь» является составной частью капиталистической мануфактуры.