Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России

Точно так же ничего не дал по этому вопросу и Родбертус. Выставляя с особенным ударением то положение что «поземельная рента, прибыль на капитал и заработная плата суть доход»[30 - Dr. Rodbertus-Jagetzow. «Zur Beleuchtung der sozialen Frage». Berlin, 1875, S. 72 u. ff. (Д-р Родбертус-Ягецов. «К рассмотрению социального вопроса… Берлин. 1875, стр. 72 и следующие. Ред.)], Родбертус, однако, совершенно не выяснил себе понятия «дохода». Излагая, каковы были бы задачи политической экономии, если бы она следовала «правильному методу» (1. с., S. 26), он говорит и о распределении национального продукта: «Она» (т. е. истинная «наука о народном хозяйстве» – курсив Родбертуса) «должна бы была показать, каким образом из всего национального продукта одна часть предназначается всегда на возмещение употребленного на производство или сношенного капитала, а другая в качестве национального дохода – на удовлетворение непосредственных потребностей общества и его членов» (ibid., S. 27). Но хотя настоящая наука и должна бы была показать это, – однако «наука» Родбертуса ничего этого не показала. Читатель видит, что Родбертус повторил только слово в слово Ад. Смита, даже и не замечая, по-видимому, что ведь вопрос-то только тут и начинается. Какие же рабочие «возмещают» национальный капитал? как реализуется их продукт? – об этом он не сказал ни слова. Резюмируя свою теорию (diese neue Theorie, die ich der bisherigen gegenuberstelle, S. 32[31 - Эту новую теорию, которую я противопоставляю имевшимся до сих пор, с. 32. Ред.]) в виде отдельных тезисов, Родбертус говорит сначала о распределении национального продукта таким образом: «Рента» (известно, что под этим термином Родбертус разумел то, что принято называть сверхстоимостью) «и заработная плата суть, следовательно, доли, на которые распадается продукт, поскольку он является доходом» (S. 33). Эта весьма важная оговорка должна бы была натолкнуть его на самый существенный вопрос: он сейчас только сказал, что под доходом разумеются предметы, служащие для «удовлетворения непосредственных потребностей». Значит, есть продукты, не служащие для личного потребления. Как же они реализуются? – Но Родбертус не замечает тут неясности и вскоре забывает об этой оговорке, говоря прямо о «делении продукта на три доли» (заработная плата, прибыль и рента) (S. 49–50 и др.). Таким образом, Родбертус, в сущности, повторил учение Ад. Смита вместе с его основной ошибкой и ровно ничего не объяснил в вопросе о доходе. Обещание новой полной и лучшей теории распределения национального продукта[32 - Ibid., S. 32: «…bin ich genotigt, der vorstehenden Skizze einer besseren Methode auch noch еще volktandige, soleher besseren Methode entsprechende Ttieorle, wenigstens der Verteilung des Nazionalprodukts, hinzuzu-fugen» (Там же, стр. 32: «…я вынужден присоединить к настоящему очерку лучшего метода также в полную, этому лучшему методу соответствующую, теорию по крайней мере распределения национального продукта» Ред.)] – оказалось пустым словом. На самом деле Родбертус ни на шаг не подвинул вперед теории по этому вопросу; до какой степени сбивчивы были его понятия о «доходе» – показывают длиннейшие рассуждения его в 4-м социальном письме к фон-Кирхману («Das Kapital», Berlin, 1884) о том, следует ли относить деньги к национальному доходу, берется ли заработная плата из капитала или из дохода, – рассуждения, о которых Энгельс выразился, что они «относятся к области схоластики» (Vorwort[33 - Предисловие. Ред.] ко II тому «Капитала», S. XXI[35 - К. Маркс. «Капитал», т. II, 1955, предисловие Энгельса, стр. 16.])[34 - Поэтому совершенно неправ К. Diehl, когда он говорит, что Родбертус дал «новую теорию распределения дохода». [«Handw?rterbuehder Staatawlssenschaften», Art. «Rodbertus», В. V, S. 448 («Словарь государственных наук». Статья «Родбертус». Том V, стр. 448. Ред.).]].

Полная спутанность представлений о национальном доходе господствует вполне у экономистов и до сих пор. Так, например, Геркнер в своей статье о «Кризисах» в «Handworterbuch der Slaatswissenschaflen» (названный сборник, с. 81), говоря о реализации продукта в капиталистическом обществе (в § 5 – «распределение»), находит «удачным» рассуждение К. Г. Pay, который, однако, только повторяет ошибку А. Смита, деля весь продукт общества на доходы. Р. Мейер в своей статье о «доходе» (там же, с. 283 и ел.) приводит сбивчивые определения А. Вагнера (тоже повторяющего ошибку А. Смита) и откровенно сознается, что «трудно отличать доход от капитала», а «самое трудное есть различие между выручкой (Ertrag) и доходом (Einkommen)». Мы видим, таким образом, что экономисты, много толковавшие и толкующие о недостаточном внимании классиков (и Маркса) к «распределению» и «потреблению» не смогли разъяснить ни на йоту самых основных вопросов «распределения» и «потребления». Это и понятно, так как нельзя и толковать о «потреблении», не поняв процесса воспроизводства всего общественного капитала и возмещения отдельных составных частей общественного продукта. На этом примере подтвердилось еще раз, как нелепо выделять «распределение» и «потребление», как какие-то самостоятельные отделы науки, соответствующие каким-то самостоятельным процессам и явлениям хозяйственной жизни. Политическая экономия занимается вовсе не «производством», а общественными отношениями людей по производству, общественным строем производства. Раз эти общественные отношения выяснены и проанализированы до конца, – тем самым определено и место в производстве каждого класса, а, следовательно, и получаемая ими доля национального потребления. И разрешение той проблемы, пред которой остановилась классическая политическая экономия и которую ни на волос но двинули всяческие специалисты по вопросам «распределения» и «потребления», – дано теорией, непосредственно примыкающей именно к классикам и доводящей до конца анализ производства капитала, индивидуального и общественного.

Вопрос о «национальном доходе» и о «национальном потреблении», абсолютно неразрешимый при самостоятельной постановке этого вопроса и плодивший только схоластические рассуждения, дефиниции и классификации, – оказывается вполне разрешенным, когда проанализирован процесс производства всего общественного капитала. Мало того: этот вопрос перестает существовать отдельно, когда выяснено отношение национального потребления к национальному продукту и реализация каждой отдельной части этого продукта. Остается только дать название этим отдельным частям.

«Чтобы не запутывать дела, создавая бесполезные затруднения, необходимо отличать валовую выручку (Rohertrag) и чистую выручку от валового дохода и чистого дохода.

Валовая выручка или валовой продукт есть весь воспроизведенный продукт…

Валовой доход есть та часть стоимости (и измеряемая ею часть валового продукта – Brufctoprodukts oder Rohprodukts), которая остается за вычетом части стоимости во всем производстве (и измеряемой ею част» продукта), возмещающей вложенный на производство и потребленный в нем постоянный капитал. Валовой доход равен, следовательно, заработной плате (или той части продукта, которая предназначена обратиться снова в доход рабочего) + прибыль + рента. Чистый же доход есть сверхстоимость, следовательно – прибавочный продукт, остающийся за вычетом заработной платы и представляющий собой реализованную капиталом и подлежащую разделу с землевладельцем прибавочную стоимость (и измеряемый ею прибавочный продукт).

…Если же рассматривать доход всего общества, то национальный доход состоит из заработной платы плюс прибыль, плюс рента, т. е. из валового дохода. Впрочем, и это является одной абстракцией, так как все общество, при капиталистическом производстве, становится на капиталистическую точку зрения и считает чистым доходом только доход, распадающийся на прибыль и ренту» (III, 2, 375–376. Русск. пер., с. 695–696)[36 - К. Маркс. «Капитал», т. III, 1955, стр. 854–855.].

Таким образом, разъяснение процесса реализации внесло ясность и в вопрос о доходе, разрешив основное затруднение, препятствовавшее разобраться в этом вопросе, именно: каким образом «доход для одного становится капиталом для другого»[37 - К. Маркс. «Капитал», т. III, 1955, стр. 858.]? каким образом продукт, состоящий из предметов личного потребления и распадающийся вполне на заработную плату, прибыль и ренту, может заключать еще в себе постоянную часть капитала, которая никогда не может быть доходом? Анализ реализации в III отделе второго тома «Капитала» вполне разрешил эти вопросы, и Марксу в заключительном отделе III тома «Капитала», посвященном вопросу о «доходах», пришлось лишь дать названия отдельным частям общественного продукта и сослаться на этот анализ второго тома[35 - См. «Das Kapital», III, 2, VII. Abschnitt: «Die Revenuen», гл. 49: «Zur Analyse des Produktionsprozesses» («Капитал», т. Ill, ч. 2. Отдел VII: «Доходы», гл. 49: «К анализу процесса производства». Ред.) (русск. пер., с. 688–706). Здесь Маркс указывает также и обстоятельства, помешавшие прежним экономистам понять этот процесс (стр. 379–382. Русск. пер., с. 698–700)[120 - К. Маркс. «Капитал», т. III, 1955, стр. 857–860.].].

VIII. Почему необходим для капиталистической нации внешний рынок?

По поводу изложенной теории реализации продукта в капиталистическом обществе может возникнуть вопрос: не противоречит ли она тому положению, что капиталистическая нация не может обойтись без внешних рынков?

Необходимо помнить, что приведенный анализ реализации продукта в капиталистическом обществе исходил из предположения об отсутствии внешней торговли: выше было уже отмечено это предположение и показана его необходимость при таком анализе. Очевидно, что ввоз и вывоз продуктов только запутал бы дело, нисколько не помогая разъяснению вопроса. Ошибка гг. В. В. и Н. —она в том и состоит, что они привлекают внешний рынок для объяснения реализации сверхстоимости: ровно ничего не объясняя, это указание па внешний рынок только прикрывает теоретические ошибки их; это – с одной стороны. С другой стороны, оно позволяет им отделаться, посредством этих ошибочных «теорий», от необходимости объяснить факт развития внутреннего рынка для русского капитализма[36 - Г-н Булгаков очень верно замечает в вышецитированной книге: «До сих пор рост хлопчатобумажного производства, рассчитанного на крестьянский рынок, совершается непрерывно, следовательно, это абсолютное сокращение народного потребления…» (о котором толкует г. Н. —он) «…мыслимо только теоретически». (Стр. 214–215).]. «Внешний рынок» для них является просто отговоркой, затушевывающей развитие капитализма (а, следовательно, и рынка) внутри страны, – отговоркой тем более удобной, что она избавляет их также и от необходимости рассмотреть факты, свидетельствующие о завоевании русским капитализмом внешних рынков[37 - Волгин. «Обоснование народничества в трудах г. Воронцова». СПБ. 1896. Стр. 71–76.].

Необходимость внешнего рынка для капиталистической страны определяется вовсе не законами реализации общественного продукта (и сверхстоимости в частности), а, во-1-х, тем, что капитализм является лишь как результат широко развитого товарного обращения, которое выходит за пределы государства. Поэтому нельзя себе представить капиталистической нации без внешней торговли, да и нет такой нации.

Как видит читатель, эта причина – свойства исторического. И от нее народники не могли бы отделаться нарой обветшалых фраз о «невозможности для капиталистов потребить сверхстоимость». Тут пришлось бы рассмотреть – если бы они действительно хотели поставить вопрос о внешнем рынке – историю развития внешней торговли, историю развития товарного обращения. А рассмотрев эту историю, нельзя было бы, конечно, изображать капитализм случайным уклонением с пути.

Во-2-х, то соответствие между отдельными частями общественного производства (по стоимости и по натуральной форме), которое необходимо предполагалось теорией воспроизводства общественного капитала и которое на деле устанавливается лишь как средняя величина из ряда постоянных колебаний, – это соответствие постоянно нарушается в капиталистическом обществе вследствие обособленности отдельных производителей, работающих па неизвестный рынок. Различные отрасли промышленности, служащие «рынком» друг для друга, развиваются не равномерно, а обгоняют друг друга, и более развитая промышленность ищет внешнего рынка. Это нисколько не означает «невозможность для капиталистической нации реализовать сверхстоимость», как готов глубокомысленно заключить народник. Это указывает лишь на непропорциональность в развитии отдельных производств. Пои другом распределении национального капитала то же самое количество продуктов могло бы быть реализовано внутри страны. Но для того, чтобы капитал оставил одну область промышленности и перешел в другую необходим кризис в этой области, и какие же причины могут удержать капиталистов, которым грозит такой кризис, от поисков внешнего рынка? от поисков пособий и премии для облегчения вывоза и т. д.?

В-3-х. Законом докапиталистических способов производства является повторение процесса производства в прежних размерах, на прежнем техническом основании: таково барщинное хозяйство помещиков, натуральное хозяйство крестьян, ремесленное производство промышленников. Напротив, законом капиталистического производства является постоянное преобразование способов производства и безграничный рост размеров производства. При старых способах производства хозяйственные единицы могли существовать веками, не изменяясь ни по характеру, ни по величине, не выходя из пределов помещичьей вотчины, крестьянской деревни или небольшого окрестного рынка для сельских ремесленников и мелких промышленников (так называемых кустарей). Напротив, капиталистическое предприятие неизбежно перерастает границы общины, местного рынка, области, а затем и государства. И так как обособленность и замкнутость государств разрушены уже товарным обращением, то естественное стремление каждой капиталистической отрасли промышленности ведет се к необходимости «искать внешнего рынка».

Таким образом, необходимость искать внешнего рынка отнюдь не доказывает несостоятельности капитализма, как любят изображать дело народники-экономисты. Совсем напротив. Эта необходимость наглядно показывает прогрессивную историческую работу капитализма, который разрушает старинную обособленность и замкнутость систем хозяйства (а, следовательно, и узость Духовной и политической жизни), который связывает все страны мира в единое хозяйственное целое.

Мы видим отсюда, что две последние причины необходимости внешнего рынка – опять-таки причины характера исторического. Чтобы разобрать их, надо рассмотреть каждую отдельную отрасль промышленности, се развитие внутри страны, ее превращение в капиталистическую, – одним словом, надо взять факты о развитии капитализма в стране, – и нет ничего удивительного, что народники пользуются случаем уклониться от этих фактов под сень ничего не стоящих (и ничего не говорящих) фраз о «невозможности» и внутреннего и внешнего рынка.

IX. Выводы из I главы

Резюмируем теперь вышеразобранные теоретические положения, имеющие непосредственное отношение к вопросу о внутреннем рынке.

1) Основным процессом создания внутреннего рынка (т. е. развития товарного производства и капитализма) является общественное разделение труда. Оно состоит в том, что от земледелия отделяются один за другим различные виды обработки сырья (и различные операции по этой обработке) и образуются самостоятельные отрасли промышленности, обменивающие свои продукты (теперь уже товары} на продукты земледелия. Земледелие таким образом само становится промышленностью (т. е. производством товаров), и в нем происходит тот же процесс специализации.

2) Непосредственным выводом из предыдущего положения является тот закон всякого развивающегося товарного и тем более капиталистического хозяйства, что индустриальное (т. е. неземледельческое) население возрастает быстрее земледельческого, отвлекает все больше и больше населения от земледелия к промышленности обрабатывающей.

3) Отделение непосредственного производителя от средств производства, т. е. экспроприация его, знаменуя переход от простого товарного производства к капиталистическому (и составляя необходимое условие этого перехода), создает внутренний рынок. Процесс этого создания внутреннего рынка идет с двух сторон: с одной стороны, средства производства, от которых «освобождается» мелкий производитель, превращаются в капитал в руках их нового владельца, служат для производства товаров, и, следовательно, сами превращаются в товар. Таким образом даже простое воспроизведение этих средств производства требует теперь уже покупки их (раньше эти средства производства воспроизводились большей частью в натуральном виде и отчасти изготовлялись дома), т. е. предъявляет рынок на средства производства, а затем и продукт, произведенный теперь при помощи этих средств производства, тоже превращается в товар. С другой стороны, средства существования для этого мелкого производителя становятся вещественными элементами переменного капитала, т. е. денежной суммы, расходуемой предпринимателем (все равно, землевладельцем ли, подрядчиком, лесопромышленником, фабрикантом и т. д.) на наем рабочих. Таким образом, эти средства существования превращаются теперь также в товар, т. е. создают внутренний рынок на предметы потребления.

4) Реализация продукта в капиталистическом обществе (а, следовательно, и реализация сверхстоимости) не может быть объяснена без уяснения того – 1) что общественный продукт, как и единичный, распадается по стоимости на три части, а не на две (на постоянный капитал + переменный капитал + сверхстоимость, а не только на переменный капитал + сверхстоимость, как учили Адам Смит и вся последующая политическая экономия до Маркса) и 2) что по своей натуральной форме он должен быть разделен на два крупные подразделения: средства производства (потребляются производительно) и предметы потребления (потребляются лично). Установив эти основные теоретические положения, Маркс вполне объяснил процесс реализации продукта вообще и сверхстоимости в частности в капиталистическом производстве и обнаружил полную неправильность привлечения внешнего рынка к вопросу о реализации.

5) Теория реализации Маркса пролила свет и на вопрос о национальном потреблении и доходе.

Из вышеизложенного явствует само собою, что вопрос о внутреннем рынке, как отдельный самостоятельный поп рос, не зависящий от вопроса о степени развития капитализма, вовсе не существует. Поэтому-то теория Маркса и не ставит нигде и никогда этого вопроса отдельно. Внутренний рынок появляется, когда появляется товарное хозяйство; он создается развитием этого товарного хозяйства, и степень дробности общественного разделения труда определяет высоту его развития; он распространяется с перенесением товарного хозяйства от продуктов на рабочую силу, и только по мере превращения этой последней в товар капитализм охватывает все производство страны, развиваясь главным образом на счет средств производства, которые занимают в капиталистическом обществе все более и более важное место. «Внутренний рынок» для капитализма создается самим развивающимся капитализмом, который углубляет общественное разделение труда и разлагает непосредственных производителей на капиталистов и рабочих. Степень развития внутреннего рынка есть степень развития капитализма в стране. Ставить вопрос о пределах внутреннего рынка отдельно от вопроса о степени развития капитализма (как делают экономисты-народники) неправильно.

Поэтому и вопрос о том, как складывается внутренний рынок для русского капитализма, сводится к следующему вопросу: каким образом и в каком направлении развиваются различные стороны русского народного хозяйства? в чем состоит связь и взаимозависимость между этими различными сторонами?

Последующие главы и будут посвящены рассмотрению данных, содержащих ответ на эти вопросы.

Глава II. Разложение крестьянства

Мы видели, что основой образования внутреннего рынка в капиталистическом производстве является процесс распадения мелких земледельцев на сельскохозяйственных предпринимателей и рабочих. Едва ли не каждое сочинение об экономическом положении русского крестьянства в пореформенную эпоху указывает на так называемую «дифференциацию» крестьянства. Следовательно, наша задача состоит в том, чтобы изучить основные черты этого явления и определить его значение. В последующем изложении мы пользуемся данными земско-статистических подворных переписей[38 - Земско-статистические подворные переписи – обследования крестьянских хозяйств земскими статистическими органами. Эти переписи, подчиненные главным образом налоговым требованиям, получили большое распространение в 80-х годах XIX века. Подворные переписи давали богатый фактический материал, который публиковался в статистических сборниках по уездам и губерниям. Однако земские статистики, среди которых преобладали народники, зачастую тенденциозно обрабатывали и неправильно группировали статистические данные, чем в значительной мере обесценивали их. «Здесь – самый больной пункт нашей земской статистики, великолепной по тщательности работы и детальности ее», – писал Ленин. В земско-статистических сборниках и обзорах за грудами цифр исчезали экономические типы явлений, за столбцами средних цифр пропадали существенные отличия и признаки отдельных групп крестьянства, образовавшихся в ходе развития капитализма.В. И. Ленин всесторонне изучал, тщательно проверял и обрабатывал данные земской статистики. Он производил свои подсчеты, составлял сводки и таблицы, давал марксистский анализ и научную группировку полученных данных о крестьянских хозяйствах. Используя богатый материал земской статистики, Ленин разоблачал надуманные схемы народников и показывал действительную картину экономического развития России. Материалы земской статистики Ленин широко использовал в своих работах и особенно в книге «Развитие капитализма в России».].

I. Земско-статистические данные о Новороссии

Г-н В. Постников в своем сочинении: «Южнорусское крестьянское хозяйство» (М. 1891)[39 - Книга В. Е. Постникова «Южнорусское крестьянское хозяйство» подробно разобрана Лениным в одной из его первых работ – «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни», которая вошла в первый том настоящего издания. Там же опубликованы пометки Ленина на книге Постникова.] собрал и обработал данные земской статистики по Таврической, отчасти также Херсонской и Екатеринославской губерниям. В литературе о крестьянском разложении это сочинение должно быть поставлено на первое место, и мы считаем необходимым свести по принятой нами системе собранные г. Постниковым данные, дополняя их иногда данными земских сборников. Таврические земские статистики приняли группировку крестьянских дворов по величине посева – прием очень удачный, позволяющий точно судить о хозяйстве каждой группы вследствие преобладания в этой местности зерновой системы хозяйства при экстенсивном земледелии. Вот общие данные о хозяйственных группах таврического крестьянства[38 - Нижеследующие данные относятся большею частью к трем северным материковым уездам Тавричесной губ.: Берлинскому, Мелитопольскому и Днепровскому, или же к одному последнему.].

Неравномерность в распределении посева очень значительна:

/

всего числа дворов (имеющие около

/

населения, ибо состав семьи здесь ниже среднего) имеют в своих руках около

/

всего посева, принадлежа к малосеющей, бедной группе, которая не может покрыть своих потребностей доходом от своего земледелия. Далее, среднее крестьянство обнимает тоже около

/

всего числа дворов, которые покрывают свои средние расходы доходом от земли (г. Постников считает, что на покрытие средних расходов семьи требуется 16–18 десятин посева). Наконец, зажиточное крестьянство (около

/

дворов и

/

населения) сосредоточивает в своих руках более половины всего посева, причем размер посева на 1 двор ясно показывает «коммерческий», торговый характер земледелия этой группы. Чтобы точно определить размеры этого торгового земледелия в разных группах, г. Постников употребляет следующий прием. Из всей посевной площади хозяйства он выделяет площади: пищевую (дающую продукт на содержание семьи и батраков), кормовую (на корм скоту), хозяйственную (на посевное зерно, площадь под усадьбами и пр.) и определяет таким образом размер рыночной или торговой площади, продукт которой идет в продажу. Оказывается, что у группы с 5–10 дес. посева всего лишь 11,8 % посевной площади дает рыночный продукт, тогда как по мере увеличения посева (по группам) этот процент повышается следующим образом: 36,5 %—52 %—61 %. Следовательно, зажиточное крестьянство (2 высшие группы) ведет уже торговое земледелие, получая в год 574–1500 руб. валового денежного дохода. Это торговое земледелие превращается уже в капиталистическое, так как размеры посева у зажиточных крестьян превышают рабочую норму семьи (т. е. то количество земли, которое может обработать семья своим трудом), заставляя их прибегать к найму рабочих: в трех северных уездах Таврической губ. зажиточное крестьянство нанимает, по расчету автора, свыше 14 тысяч сельских рабочих. Наоборот, бедное крестьянство «отпускает рабочих» (свыше 5 тысяч), т. е. прибегает к продаже своей рабочей силы, так как доход от земледелия дает, например, в группе с 5–10 дес. посева только около 30 руб. деньгами на двор[39 - Г-н Постников справедливо замечает, что в действительности различил между группами по величине денежного дохода от земли гораздо значительнее, ибо в расчетах принята 1) одинаковая урожайность и 2) одинаковая цена сбываемого хлеба. На деле же зажиточные крестьяне имеют лучшие урожаи и выгоднее продают хлеб.]. Мы наблюдаем, следовательно, здесь именно тот процесс создания внутреннего рынка, о котором и говорит теория капиталистического производства: «внутренний рынок» растет вследствие превращения в товар, с одной стороны, продукта торгового, предпринимательского земледелия; с другой стороны – вследствие превращения в товар рабочей силы, продаваемой несостоятельным крестьянством.

Чтобы ознакомиться ближе с этим явлением, посмотрим на положение каждой отдельной группы крестьянства. Начнем с высшей. Вот данные о ее землевладении и землепользовании:

Мы видим, следовательно, что зажиточное крестьянство, несмотря на наивысшую обеспеченность его надельной землей, концентрирует в своих руках массу купчих и арендуемых земель, превращается в мелких землевладельцев и фермеров[40 - Заметим, что сравнительно значительное количество купчей земли у несеюших объясняется тем, что в эту группу вошли лавочники, владельцы промышленных заведений и проч. Смешение подобных «крестьян» с земледельцами составляет обычный недостаток земско-статистических данных. Мы будем еще говорить об этом недостатке ниже.]. На аренду 17–44 дес. расходуется в год, по местным ценам, около 70–160 руб. Очевидно, что мы имеем здесь дело уже с коммерческой операцией: земля становится товаром, «машиной для добывания деньги».

Возьмем далее данные о живом и мертвом инвентаре;

**Перевозочный инвентарь – брички, телеги, фургоны и т. п. Пахотный – плуги, буккеры (скоропашки) и проч.

Зажиточное крестьянство оказывается во много раз обеспеченнее инвентарем, чем бедное и даже чем среднее. Достаточно взглянуть на эту табличку, чтобы понять полную фиктивность тех «средних» цифр, с которыми так любят оперировать у нас, говоря о «крестьянстве». К торговому земледелию у крестьянской буржуазии присоединяется здесь и торговое скотоводство, именно: взращивание грубошерстных овец. Относительно мертвого инвентаря приведем еще данные об улучшенных орудиях, заимствуя их из земско-статистических сборников[41 - «Сборник стат. свед. по Мелитопольскому уезду». Симферополь, 1885 г. (Т. 1. «Сборник стат. Свед. по Таврической губ.»)[121 - Полное название этого источника – «Сборник статистических сведений по Таврической губернии. Статистические таблицы о хозяйственном положении селений Мелитопольского уезда. Приложение к первому тому сборника». Симферополь, 1885.], – «Сборник стат. свед. по Днепровскому уезду». Т. II. Симф. 1888 г.]. Из всего числа жнеек и косилок (3061)—2841, т. е. 92,8 %, находятся в руках крестьянской буржуазии (

/