Полное собрание сочинений. Том 35. Октябрь 1917 – март 1918

Печатается по тексту газеты «Правда»

Дополнение к Декрету СНК «Социалистическое Отечество в опасности!»

Для правильного и неукоснительного исполнения декрета Совета Народных Комиссаров от 21 февраля постановляется:

(1) Каждый рабочий, отработав 8 часов в сутки, обязан три часа ежедневно (или по 4

/

часа в сутки с третьим днем отдыха) работать в области военной или административной.

(2) Каждый, принадлежащий к богатому классу или к состоятельным группам (доход не менее 500 руб. в месяц, или наличность денежного запаса не менее 1500 руб.), обязан обзавестись немедленно рабочей книжкой для еженедельной отметки в этой книжке, выполнена ли им соответственная доля военной или административной работы. Отметки делает профессиональный союз рабочих, Совет рабочих депутатов или штаб местного отряда Красной гвардии, по принадлежности.

Рабочие книжки для состоятельных получаются за 50 руб. штука.

(3) Не рабочие, но не принадлежащие к состоятельным классам, обязаны тоже иметь рабочую книжку, которая уступается им за 5 рублей (или за 1 рубль, по себестоимости).

В рабочих книжках для состоятельных отводятся графы для еженедельного регистрирования суммы доходов и расходов.

Неимение рабочей книжки или неправильное (а тем более лживое) ведение записей карается по законам военного времени.

Все, имеющие оружие, должны получить новое разрешение (а) от своего местного домового комитета; (б) от учреждений, указанных в § 2. Без двух разрешений иметь оружие запрещено; за нарушение этого правила кара – расстрел.

Та же кара за сокрытие продовольственных запасов.

В интересах правильной постановки продовольственного дела все граждане обязаны объединиться в потребительные общества, домо…[36 - На этом рукопись обрывается. Ред.]

Написано 21 или 22 февраля 1918 г.

Впервые напечатано 22 декабря 1927 г. в газете «Правда» № 293

Печатается по рукописи

О чесотке[142 - Статья «О чесотке» была написана В. И. Лениным в связи с выступлением «левых коммунистов» на заседании ЦК РСДРП(б) 22 февраля 1918 года против приобретения оружия и продовольствия у Англии и Франции для обороны от немецких империалистов. При обсуждении этого вопроса в Совнаркоме 21 февраля левые эсеры выступили против использования помощи союзников и было принято следующее постановление: «Ввиду возникших разногласий в связи с переговорами с союзными державами о снабжении страны продовольствием и военным снаряжением, объявить перерыв для совещания по фракциям».При обсуждении вопроса в ЦК РСДРП (б) 22 февраля Ленин не присутствовал. Он прислал в ЦК следующее заявление: «В ЦК РСДРП(б). Прошу присоединить мой голос за взятие картошки и оружия у разбойников англо-французского империализма». 6 голосами против 5 ЦК партии принял резолюцию, в которой признал считать возможным для вооружения и снаряжения революционной армии необходимыми средствами приобретение их и у правительств капиталистических стран, сохраняя в то же время полную независимость внешней политики.После голосования Бухарин подал заявление о выходе из ЦК и снятии с себя звания редактора «Правды». Кроме того, 11 «левых коммунистов» – Ломов (Оппоков), Урицкий, Бухарин, Бубнов, Пятаков и др. – подали в ЦК заявление, в котором обвиняли ЦК в капитуляции перед международной буржуазией и заявляли, что будут вести широкую агитацию против политики ЦК.В этот же день вопрос о приобретении оружия и съестных припасов у союзных держав был снова поставлен на обсуждение Совнаркома, который принял решение: «приобретать».]

Мучительная болезнь – чесотка. А когда людьми овладевает чесотка революционной фразы, то одно уже наблюдение этой болезни причиняет страдания невыносимые.

Простые, ясные, понятные, очевидные, любому представителю трудящейся массы кажущиеся бесспорными истины извращаются теми, кто заболел рассматриваемой разновидностью чесотки. Нередко это извращение происходит из самых лучших, благороднейших, возвышенных побуждений, «просто» в силу непереваренности известных теоретических истин или детски-аляповатого, ученически-рабского повторения их не к месту (не понимают люди, как говорится, «что к чему»), но от этого чесотка не перестает быть скверной чесоткой.

Например, что может быть бесспорнее и яснее, чем следующая истина: правительство, давшее измученному трехлетней грабительской войной народу Советскую власть, землю, рабочий контроль и мир, было бы непобедимо? Мир – главное. Если после добросовестных усилий получить общий и справедливый мир оказалось, на деле оказалось, что его сейчас получить нельзя, то любой мужик понял бы, что приходится брать не общий, а сепаратный (отдельный) и несправедливый мир. Всякий мужик, даже самый темный и безграмотный, понял бы это и ценил давшее ему даже такой мир правительство.

Большевики должны были заболеть мерзкой чесоткой фразы, чтобы забыть это и вызвать законнейшее недовольство ими со стороны крестьян, когда эта чесотка привела к новой войне грабительской Германии против уставшей России! Какими смешными и жалкими «теоретическими» пустяками и софизмами прикрывалась чесотка, я показал в статье: «О революционной фразе» («Правда» от 21 (8) февраля)[37 - См. настоящий том, стр. 343–353. Ред.]. Я бы не стал вспоминать об этом, если бы та же самая чесотка не перекинулась сегодня (этакая прилипчивая болезнь!) на новое место.

Для пояснения того, как это случилось, приведу сначала маленький пример, попроще, пояснее, без «теории» – ежели чесотка выдается за «теорию», это бывает нестерпимо – без мудреных слов, без непонятного для массы.

Положим, Каляев, чтобы убить тирана и изверга, достает револьвер у крайнего мерзавца, жулика, разбойника, обещая ему за услугу принести хлеб, деньги, водку.

Можно осуждать Каляева за «сделку с разбойником» в целях приобретения орудия смерти? Всякий здоровый человек скажет: нельзя. Ежели Каляеву негде было иначе достать револьвера и ежели дело Каляева действительно честное (убийство тирана, а не убийство из-за грабежа), то Каляева не порицать надо за такое приобретение револьвера, а одобрять.

Ну, а ежели один разбойник в целях совершения убийства из-за грабежа достает за деньги, за водку, за хлеб револьвер у другого разбойника, то можно ли сравнивать (не говоря уже отождествлять) этакую «сделку с разбойником» с каляевской сделкой?

Нет. Всякий, не сошедший с ума и не заболевший чесоткой, согласится, что нельзя. Любой мужик, если бы он увидал «интеллигента», фразами отговаривающегося от столь очевидной истины, сказал бы: тебе, барин, не государством управлять, а в словесные клоуны записаться или просто в баньку сходить попариться, чесотку прогнать.

Ежели Керенский, представитель господствующего класса буржуазии, т. е. эксплуататоров, заключает сделку с эксплуататорами англо-французскими о получении от них оружия и картошки и в то же время скрывает от народа договоры, обещающие (в случае успеха) одному разбойнику Армению, Галицию, Константинополь, другому – Багдад, Сирию и проч., то трудно ли понять, что сделка эта – грабительская, мошенническая, гнусная со стороны Керенского и его друзей?

Нет. Это совсем не трудно понять. Любой мужик поймет, даже самый темный и безграмотный.

Ну, а если представитель класса эксплуатируемых, угнетенных, после того, как этот класс свергнул эксплуататоров, опубликовал и отменил все тайные и грабительские договоры, подвергся разбойному нападению со стороны империалистов Германии, то можно ли его осуждать за «сделку с разбойниками» англо-французами, за получение от них оружия и картошки за деньги или за лес и т. п.? Можно ли такую сделку находить нечестной, позорной, нечистой?

Нет, нельзя. Всякий здоровый человек поймет это и высмеет, как шутов гороховых, тех, кто вздумал бы «бла-а-родно» и с ученым видом доказывать, что «массы не поймут» отличия разбойной войны империалиста Керенского (и его бесчестных сделок с разбойниками о дележе общей награбленной добычи) от каляевской сделки большевистского правительства с разбойниками англо-французскими насчет добычи у них оружия и картошки для отпора разбойнику германскому.

Всякий здоровый человек скажет: добыть куплей оружие у разбойника в целях разбойных есть гнусность и мерзость, а купить оружие у такого же разбойника в целях справедливой борьбы с насильником есть вещь вполне законная. В такой вещи видеть что-либо «нечистое» могут только кисейные барышни да жеманные юноши, которые «читали в книжке» и вычитали одни жеманности. Кроме этих разрядов людей, разве еще заболевшие чесоткой могут впасть в подобную «ошибку».

Ну, а немецкий рабочий поймет ли разницу между покупкой оружия Керенским у англо-французских разбойников в целях отнятия у турок Константинополя, у Австрии – Галиции, у немцев – Восточной Пруссии, – … и покупкой оружия большевиками у тех же разбойников в целях отпора Вильгельму, когда он повел войска на социалистическую Россию, предложившую всем честный и справедливый мир, Россию, которая объявила войну законченной?

Надо полагать, что немецкий рабочий «поймет» это, во-первых, потому, что это рабочий умный и образованный, во-вторых, потому, что жить он привык в культуре и опрятности, не страдая ни русской чесоткой вообще, ни чесоткой революционной фразы в особенности.

Есть ли разница между убийством с целью грабежа и убийством насильника?

Есть ли разница между войной двух групп хищников из-за дележа добычи и войной справедливой, за освобождение от нападения хищника на народ, свергнувший хищников?

Не зависит ли оценка того, хорошо или дурно я поступаю, приобретая оружие у разбойника, от цели и назначения этого оружия? От употребления его в нечестивой и подлой или в справедливой и честной войне?

Уф! И скверная же болезнь чесотка. И тяжкое же ремесло человека, которому приходится парить в баньке чесоточных…

P. S. Североамериканцы в своей освободительной борьбе конца XVIII века против Англии пользовались помощью конкурента и такого же, как Англия, колониального разбойника, государств испанского и французского. Говорят, нашлись «левые большевики», севшие писать «ученый труд» о «нечистой сделке» этих американцев…

Написано 22 февраля 1918 г.

Напечатано 22 (9) февраля 1918, в вечернем выпуске газеты «Правда» № 33 Подпись: Карпов

Печатается по тексту газеты

Записка В. ?. Подбельскому в Москву по прямому проводу 22 февраля 1918 г.[143 - Настоящая записка является ответом на следующий запрос комиссара почт и телеграфов Москвы и Московской области В. Н. Подбельского: «Сейчас нам от имени Троцкого сообщили по телефону, что будто бы Австро-Венгрия заявила о своем отказе наступать против России. Прошу Вас сейчас же добиться по телефону Троцкого или кого-либо из других народных комиссаров, проверить это известие и сообщить нам. У нас сейчас происходит собрание Совета рабочих депутатов, которое ждет проверки этого сообщения. Попутно достаньте вообще последние новости, только проверенные, и сообщите нам сейчас же. Пожалуйста, товарищ, сделайте это, нам это очень важно».]

Проверенных новых сведений не имею, кроме того, что немцы, вообще говоря, продвигаются вперед неуклонно, ибо не встречают сопротивления. Я считаю положение чрезвычайно серьезным и малейшее промедление недопустимо с нашей стороны. Что касается сообщения о неучастии Австро-Венгрии в войне, то я лично, в отличие от Троцкого, не считаю это сообщение проверенным, говорят перехватили радио и были телеграммы об этом из Стокгольма, но я таких документов не видал.

    Ленин

«Известия Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов гор. Москвы и Московской области» № 31, 23 (10) февраля 1918 г.

Печатается по тексту телеграфной ленты

Мир или воина?

Ответ германцев, как видят читатели, ставит нам условия мира еще более тяжкие, чем в Брест-Литовске. И тем не менее, я абсолютно убежден в том, что только полное опьянение революционной фразой способно толкать кое-кого на отказ подписать эти условия. Именно потому я и начал статьями в «Правде» (за подписью Карпов) о «революционной фразе» и о «чесотке»[38 - См. настоящий том, стр. 343–353, 361–364. Ред.] беспощадную борьбу с революционной фразой, что я видел и вижу в ней теперь наибольшую угрозу нашей партии (а следовательно, и революции). Революционные партии, строго проводящие революционные лозунги, много раз уже в истории заболевали революционной фразой и гибли от этого.

До сих пор я старался внушить партии бороться с революционной фразой. Теперь я должен делать это открыто. Ибо – увы! – мои самые худшие из предположений оправдались.