Полное собрание сочинений. Том 9. Июль 1904 ~ март 1905

* * *

Относительно условий созыва съезда Организационный комитет считает нужным опубликовать во всеобщее сведение следующее:

1) OK признает безусловное право на участие в III очередном съезде с решающим голосом за всеми российскими комитетами и организациями, утвержденными II съездом Российской социал-демократической рабочей партии (комитеты Петербургский, Московский, Харьковский, Киевский, Одесский, Николаевский, Донской, Екатеринославский, Саратовский, Уральский, Северный, Тульский, Тверской, Нижегородский, Бакинский, Батумский, Тифлисский, Горнозаводский, Сибирский и Крымский).

2) OK признает условное право участия на съезде комитетов, утвержденных Центральным Комитетом после второго съезда (Мингрельский, Астраханский, Орловско-Брянский, Самарский, Смоленский, Рижский, Курский, Воронежский, а также Заграничная лига). Все эти комитеты утверждены центрами, которые потеряли доверие партии. Мы обязаны пригласить их на III съезд, но только, сам съезд может окончательно решить вопрос об их участии (действительность комитета, право на совещательный или решающий голос и т. д.).

3) OK выражает, от имени большинства российских комитетов, пожелание, чтобы на III очередном съезде Российской социал-демократической рабочей партии участвовали все как заграничные, так и русские организации Российской социал-демократической рабочей партии и в особенности все рабочие организации, считающие себя принадлежащими к Российской социал-демократической рабочей партии. Участие этих последних кажется нам особенно желательным потому, что партийный кризис и демагогическая проповедь выборного начала и рабочедельского демократизма вызвали уже целый ряд расколов. Надо воспользоваться съездом, чтобы при участии представителей большинства российских комитетов попытаться устранить эти расколы или ослабить вред их.

4) OK приглашает поэтому немедленно отозваться и войти в сношение с ним (чрез посредство одного из названных выше 13-ти комитетов) всех желающих участвовать в съезде.

5) Условия приглашения на съезд, в случае споров, будут определены по решению двух ближайших комитетов и третьего лица от ОК.

6) Условия участия на съезде (с совещательным или решающим голосом) комитетов и других организаций, не утвержденных вторым съездом партии, определит сам III съезд.

7) Время и место съезда назначит ОК.

Написано в декабре, позднее 11 (24), 1904 г.

Впервые напечатано в 1926 г. в Ленинском сборнике V

Печатается по рукописи

Новый русский заем

Под этим заголовком газета крупных немецких биржевых тузов («Франкфуртская Газета»[54 - «Франкфуртская Газета» («Frankfurter Zeitung») – ежедневная газета, орган крупных немецких биржевиков, издавалась во Франкфурте-на-Майне с 1856 по 1943 год. Вновь начала выходить с 1949 года под названием «Франкфуртская Всеобщая Газета» («Frankfurter Allgemeine Zeitung»); является рупором западноевропейских монополистов.]) дает следующее поучительное сообщение:

«В течение уже нескольких недель ходили упорные слухи о новом большом русском займе. Все эти слухи тотчас же опровергались. Однако теперь признают официально, что на днях (писано 29 декабря н. ст.) в Петербурге происходили переговоры о займе. Несомненно, этим официальным переговорам предшествовали частные справки, подавшие повод к слухам. Говорят, что в переговорах участвовали на этот раз немецкие финансисты. Заем намереваются поместить на немецком рынке. До сих пор Россия, начиная с начала войны, доставала себе денег тремя различными путями: прежде всего около 300 млн. руб. позаимствовано из свободной наличности государственного казначейства, увеличенной посредством сокращения разрешенных уже расходов. Затем последовал заем 800 млн. фр. (около 300 млн. руб.) при посредстве французских банкиров. В августе Россия обратилась к внутреннему рынку: выпуск билетов на 150 млн. руб. Война поглощает с каждым месяцем все более крупные суммы, и Россия опять помышляет о большом заграничном займе. В последнее время русские фонды обнаруживают большую (серьезную, bedenkliche) наклонность к понижению. Как отнесется немецкая публика к русскому займу, неизвестно. Военное счастье до сих пор неизменно было на стороне японцев. И если до сих пор принято было считать русские займы надежным помещением капитала, то теперь они приобретают более или менее спекулятивный оттенок (Beigeschmack), особенно ввиду недавнего царского манифеста, проливающего характерный свет на внутренние русские порядки. Посмотрим, будет ли новый заем предложен немецкой публике на таких условиях (высота процента и выпускной курс), которые бы могли уравновесить пониженное качество русского займа». – – —

Новое предостережение европейской буржуазии русскому самодержавию! Кредит его падает и от военных поражений и от растущего недовольства внутри страны. Расчет на самодержавие европейские банкиры начинают уже считать несолидной спекуляцией, «качество») русских займов, в смысле их надежности, открыто признают понижающимся.

А какую бездну денег будет еще стоить народу эта преступная война, поглощающая наверное не меньше трех миллионов рублей в день!

Написано в декабре, позднее 16 (29), 1904 г.

Впервые напечатано в 1931 г. в Ленинском сборнике XVI

Печатается по рукописи

Заявление и документы о разрыве центральных учреждений с партией

Написано 22 декабря 1904 г. (4 января 1905 г.)

Напечатано в январе 1905 г. в Женеве отдельной брошюрой

Печатается по тексту брошюры

В № 77 «Искры» три члена Центрального Комитета, говорящие от имени всего ЦК, вызывают на третейский суд тов. N «за ложное заявление с целью дезорганизовать партию». Это якобы ложное заявление сделано «через члена ЦК не принимавшего участия в выработке декларации», т. с. через меня. Ввиду моего близкого отношения к делу, а также на основании полномочия, полученного мной от тов. N, я считаю себя вправе и обязанным принять участие в третейском разбирательстве, выступая с следующим обвинением против членов ЦК Глебова, Валентина и Никитича.

Я обвиняю их в незаконных, неправильных, формально и морально недопустимых действиях по отношению к их сочленам по ЦК и по отношению ко всей партии.

Так как эти неправильные действия чрезвычайно затягивают и обостряют партийный кризис, влияя притом самым непосредственным образом на массу партийных работников, то я считаю безусловно необходимою гласность разбирательства во всем, что не заключает в себе конспиративных тайн, и потому подробно излагаю содержание своего обвинения.

I. Я обвиняю 3-х членов ЦК, Глебова, Валентина, Никитича, в систематическом обмане партии.

1) Я обвиняю их в том, что они употребили власть, полученную ими от II съезда партии, на подавление общественного мнения партии, выразившегося в агитации за III съезд. Они не имели никакого права подавлять эту агитацию, составляющую неотъемлемое право каждого члена партии. В частности, они не имели никакого права распускать Южное бюро за агитацию за съезд. Они не имели ни формального, ни морального права выносить порицание мне, как члену Совета партии, за подачу мной в Совете голоса в пользу съезда;

2) – в том, что они скрывали от партии резолюции комитетов за съезд и, спекулируя на доверие к себе, как к членам высшего партийного учреждения, вводили в заблуждение комитеты, излагая им заведомо неверно положение дел в партии. Они мешали выяснению истины, отказываясь исполнить просьбу Рижского комитета о напечатании и распространении резолюции 22-х, а равно о доставке в Россию литературы большинства под тем предлогом, что эта литература непартийная;

3) – в том, что в своей агитации против съезда они не остановились даже перед дезорганизацией местной работы, апеллируя к периферии против комитетов, высказавшихся за съезд, дискредитируя всячески эти комитеты в глазах местных работников и тем разрушая доверие между комитетом и периферией, без которого никакая работа невозможна;

4) – в том, что через делегата от ЦК в Совете они приняли участие в составлении постановлений Совета относительно условий созыва III съезда, постановлений, сделавших съезд невозможным и таким образом закрывших для партии возможность нормального разрешения внутрипартийного конфликта;

5) – в том, что, заявляя комитетам о своей принципиальной солидарности с позицией большинства, заявляя, что соглашение с меньшинством может состояться лишь под условием отказа меньшинства от своей тайной обособленной организации и отказа от кооптации в ЦК, они в то же время входили тайно от партии и заведомо против ее воли в сделку с меньшинством на условиях: 1) сохранения автономии за техническими предприятиями меньшинства; 2) кооптации в ЦК трех наиболее ярых представителей меньшинства;

6) я обвиняю их в том, что они пользовались своим авторитетом, как члены высшего партийного учреждения, для набрасывания тени на своих политических противников. Они поступили бесчестно по отношению к тов. П., когда постановили в июле расследовать дело об его якобы обманном выступлении в Северном комитете и затем до сих пор (22 декабря) не предъявили ему даже обвинения, хотя Глебов неоднократно видел П. и хотя тот же Глебов позволил себе, в качестве члена Совета партии, называть в «Искре» «обманом» поступок товарища, лишенного возможности защититься. Они сказали заведомую неправду, заявив, что Лидин не был доверенным лицом (Vertrauensmann) ЦК Они вводили в обман членов партии, с целью дискредитировать в их глазах т. Бонч-Бруевича и его сотрудников по экспедиции, печатая в «Искре» (№ 77) заявление, в котором указывается (и притом неверно) лишь один пассив экспедиции – и это после того, как они, через своих уполномоченных, выдали т. Бонч-Бруевичу письменное удостоверение в том, что дело велось им правильно и отчетность находится в полном порядке;

7) я обвиняю их в том, что они воспользовались отсутствием бывших представителей ЦК за границей, т. Васильева и т. Зверева, чтобы дискредитировать партийные учреждения (библиотеку и архив РСДРП в Женеве). Они поместили в «Искре», за подписью неведомого мне «представителя» ЦК, сообщение, в котором совершенно извратили историю и действительный характер этих учреждений.

II. Кроме того, я обвиняю 3-х членов ЦК, Глебова, Валентина и Никитича, в ряде ни морально, ни формально недопустимых действий по отношению к своим сочленам по коллегии.

1) Они разрушили всякую основу партийной организации и дисциплины, предъявив мне (через т. Глебова) ультиматум о выходе из ЦК или прекращении агитации за съезд.

2) Они нарушили договор, заключенный от их лица членом ЦК Глебовым, когда, вследствие изменения состава ЦК исполнение этого договора стало для них невыгодным.

3) Они не имели права на своем июльском заседании объявить тов. N вышедшим из ЦК, не выслушав ни его, ни моего заявления, тем более, что этим трем членам ЦК было известно наше (4-х членов ЦК)[55 - 4 члена ЦК – В. И. Ленин, Ф. В. Ленгник, М. М. Эссен и Р. С. Землячка.] требование рассмотреть спорный вопрос в общем собрании ЦК. Объявление тов. N не членом ЦК неправильно и по существу, ибо три члена ЦК злоупотребили при этом условным (и не сообщенным всем товарищам) заявлением тов. N.

4) Три члена ЦК не имели никакого права скрывать от меня перемену своих взглядов и свои намерения. Тов. Глебов утверждал в конце мая, что их точка зрения выражена в составленной ими в марте декларации. Таким образом, июльская декларация, коренным образом расходящаяся с мартовской, была принята тайком от меня, и заявления Глебова были обманом.

5) Глебов нарушил условие, заключенное со мной, что в докладе Амстердамскому конгрессу[56 - Амстердамский конгресс II Интернационала — состоялся в августе 1904 года; на нем присутствовало 476 делегатов. На конгрессе обсуждались следующие вопросы: 1) международные правила социалистической тактики; 2) о единстве партий; 3) о всеобщей стачке; 4) о колониальной политике и др. Доклад конгрессу от РСДРП было поручено составить Дану и Глебову, причем было условлено не упоминать в нем о разногласиях в партии. Однако Дан нарушил это условие, и доклад «оказался полным прикрытой полемики и весь пропитан взглядами «меньшинства»» (Ленин). Большевики решили составить контрдоклад и раздать его делегатам конгресса. Доклад был составлен под редакцией В. И. Ленина и вышел за подписью М. Лидина (М. Лядов) под заглавием «Материалы к выяснению партийного кризиса Социал-демократической рабочей партии России». Значительная часть этого доклада была написана В. И. Лениным.Поскольку сам Ленин не мог присутствовать на конгрессе, он передоверил свои полномочия М. Н. Лядову и П. А. Красикову, которые представляли большевистскую часть партии. Меньшевики во главе с Плехановым резко возражали против присутствия большевиков на конгрессе, доказывая, что большевизм не представляет собой особого течения, которое бы имело право на самостоятельное представительство. Ленин апеллировал в Бюро международного конгресса, где за включение большевиков в делегацию РСДРП высказались Каутский, Бебель, Люксембург и Адлер. Ввиду этого меньшевики были вынуждены включить Лядова и Красикова в состав русской делегации.После конгресса Совет партии пытался обвинить Ленина в нарушении партийной дисциплины и предложил ему явиться в Совет для объяснений, но Ленин в письме к секретарю Совета Мартову заявил, что «после того как Бюро международного конгресса приняло передоверие мной моего мандата, я не обязан более никаким отчетом ни пред каким Советом» (Сочинения, 4 изд., том 34, стр. 219).Решения конгресса, несмотря на некоторый шаг вперед, в целом являлись половинчатыми и представляли собой дальнейшую уступку оппортунизму. Конгресс не ставил вопроса о перерастании массовой стачки в вооруженное восстание, не дал отпора правым оппортунистам, оправдывавшим колониальную политику империалистических государств. Осуждая ревизионизм на словах, конгресс в своей резолюции не заявил о разрыве с ним, обошел молчанием вопрос о пролетарской революции и диктатуре пролетариата. Все это стало возможным потому, что основные вопросы революционного движения лидеры II Интернационала рассматривали с точки зрения установившихся догм, ставя под вопрос возможность победы социалистической революции.], который взялись писать Дан (делегат от ЦО) и он, Глебов (делегат от ЦК), – о разногласиях в партии не будет речи. Доклад, составленный одним Даном, оказался полным прикрытой полемики и весь пропитан взглядами «меньшинства». Глебов не протестовал против доклада Дана и таким образом косвенно участвовал в обмане международной социал-демократии.

6) Три члена ЦК не имели никакого права отказать мне в заявлении и опубликовании моего особого мнения по важному вопросу партийной жизни. Июльская декларация была послана для напечатания в ЦО прежде, чем мне была дана возможность высказаться по поводу нее. 24 августа я послал в ЦО протест против этой декларации. ЦО заявил, что напечатает лишь в том случае, если этого захотят 3 члена ЦК писавшие декларацию. Они того не захотели, и мой протест был ими скрыт от партии.

7) Они не имели никакого права отказывать мне в сообщении протоколов Совета и лишить меня, без формального исключения из ЦК, всех и всяких сведений о ходе дел в ЦК о назначении новых агентов в России и за границей, о переговорах с «меньшинством», о делах кассы и пр. и пр.

8) Они не имели права кооптировать в ЦК трех новых товарищей (примиренцев), не проведя кооптации через Совет, как того требует устав партии в случае отсутствия единогласия, а единогласие отсутствовало, ибо я заявил протест против этой кооптации.

Приложение

Ввиду важного значения позиции ЦК во внутрипартийном конфликте, считаю нужным опубликовать во всеобщее сведение нижеследующие документы:

I. Письма товарища Глебова к членам «коллегии».

a) Сентябрь.

«С ЦО и Лигой отношения еще не определились. После нашего заявления они, надо сказать, обнаглели и их аппетиты растут. Положение наше здесь очень трудное: заграница в руках Лиги, частные источники в руках ЦО, и потому мы в долгу, как в шелку. Сжимаемый нуждой (на шее до 9000 долгу), я принужден думать о каком-нибудь исходе. Поэтому я обратился к меньшинству с предложением наметить мне проект желательных для них реформ».

b) 7 сентября.