Проект «Амброзия»

Сеятели стали чем-то вроде элиты на Кассид. Ими гордились, каждый хотел стать сеятелем и улететь в глубь космоса. Не все корабли возвращались, были случаи, когда они бесследно пропадали. Посылали спасательную экспедицию, но сколько бы их ни улетало, не один спасатель так и не смог найти пропавший корабль. Поэтому со временем спасательные миссии были свернуты.

Сеятели продолжали летать. Планету за планетой они пролетали, распыляя зерна жизни и улетали дальше. Прошли десятки веков, и вот появились первые сомнения, а надо ли тратить так много ресурсов на строительство и обслуживание кораблей. Ради чего? Ради гордыни? Ради будущего, которого они никогда не увидят? Ведь для того, чтобы увидеть результат своей работы, должны пройти миллиарды лет. От их цивилизации к этому моменту вряд ли что-то останется. И было принято решение прекратить строить корабли и свернуть бессмысленную миссию.

Корабль Оточ стал легендой для всех будущих сеятелей. Он вернулся после длинной экспедиции, члены команды устали и хотели обнять родных, посмотреть на настоящий свет своей звезды Тимаида. Но они были разочарованы, узнав о решении прекратить все полеты. Тогда все члены команды отказались покинуть борт корабля, потребовали немедленно его дозаправить, доукомплектовать всем необходимым для полета. Они выставили ультиматум, что, если этого не будет сделано, то направят корабль на свой родной дом Кассид. Им предоставили все, что те просили, и они улетели. Им не удалось обнять своих родных. Корабль Оточ пропал. Никто не знает почему, была ли это диверсия, или решили больше не возвращаться и улететь как можно дальше. Никто не знает, но имя корабля Оточ стало легендой. И власти сдались. Пусть немного кораблей осталось, но миссия сеятелей продолжилась.

3

От корабля отделились три капсулы разведчика, все пошли в одном и том же направлении, но уже через некоторое время, набрав скорость, их пути разошлись. Каждый разведчик летел к своей планете, теперь время будет тянуться, придётся ждать.

Это была пятая миссия Цаваласа. Много, очень много времени он провел на этом корабле, он стал его домом. Еще в детстве встречал своего деда из полетов, а после – отца. И вот теперь он летает так же, как и его предки. Он – сеятель девятого поколения и не представлял себе жизни без полетов.

Кто-то страшится пустоты, замкнутого пространства, однообразия в работе и лицах, что тебя окружают, но он свято верил в свою миссию сеятеля.

Не каждый мог летать, существовал серьезный отбор, считалось честью стать частью команды корабля. Обычно полет длился лет десять или чуть больше, после возвращения шел ремонт и обработка данных. Команда отдыхала почти три года, а после опять в полет. Обычно летали по два-три рейса, а дальше – безбедная отставка, но не для Цаваласа.

Он был женат, дети ждали его возвращения. Но после того как закончилась вторая экспедиция, его никто не встретил. В Марлаке, городе, где жила его семья, произошла трагедия. Сломался холовый стержень, что отвечал за энергетику, произошел выброс галиевых газов, и облако накрыло город. Почти никто не выжил, а кто выжил, стал завидовать мертвым.

Цавалас потерял веру в себя, у него не было будущего, все рухнуло, стало пустым и холодным как тот космос, что окружает его. И он вернулся на корабль. Это его последняя миссия. Его уже хотели списать, но он самый опытный биоконструктор и сейчас обучал новых офицеров.

– Ты почему не спишь? – сухо спросил его командир корабля.

Далис – молодой капитан, летит с ним первый раз и мало что о нем знает. Говорят, что раньше он работал на внутренних линиях, а теперь удостоился чести вести Езам, корабль сеятелей.

– Уже пора приступать, – сказал Цавалас.

– Разведчики еще не прислали данных, – пояснил капитал и присел.

– Они мне не нужны, у меня все есть.

Их корабль вышел у звезды второго поколения класса GG20579. Здесь уже раньше был разведчик и тот собрал полную информацию по планетам, осталось только найти сами планеты.

В прошлой экспедиции они почти полгода проработали у звезды Хай, что означало «лик». Ее диаметр в триста раз больше их родной звезды Тимаиды. Хотя в галактике встречаются и звезды-гиганты, у которых радиус в полторы тысячи раз больше, но они туда не летают.

Прилететь к звезде – это полдела, надо найти сами планеты, а после шаг за шагом приступить к посеву.

– Нам потребуется ровно две недели, чтобы подготовиться к первому сбросу. Я все подготовил, осталось сверить некоторые параметры и приступим к созреванию, – сказал Цавалас капитану.

– Это хорошо. И все же вам, как и всем, надо быть во сне, прошу не нарушать правила.

– Хорошо, – спокойно ответил он.

Сон, это состояние, когда члены команды, что не были заняты вахтами, погружались в состояние провала. Эта разработка существовала с самого начала, как стали летать. Ты ложишься в капсулу, надеваешь браслеты на руки и ноги, они считывают показатели с тела. В капсуле нет воды или чего-то иного, но в ней твое тело висит, будто в невесомости. Твое сознание медленно погружается, нет снов, ничего нет, ты просто плавно проваливаешься.

Сон важен для перехода между звездами, ведь несмотря на огромную скорость звездолета, лететь порой приходилось не один месяц. Но Цавалас не мог спать, у него не так много времени осталось. Что ему делать дома на Кассид? Только состариться и умереть.

Он вернулся в лабораторию, его члены команды уже были на местах. Сел за экран и стал просматривать показатели от прошлой экспедиции.

Излучение АСD024, гравитация 97 GG, есть магнитное поле (небольшое, всего 369 билоров), токсичная атмосфера. Но много воды, ее температура колеблется от температуры кипения до температуры замерзания.

– Можно обратиться? – к нему подошел молодой офицер. Кажется, его зовут Хати, и он биоинженер.

– Да, слушаю.

– Я проанализировал данные и вот тут, – он запустил экран и показал точку на планете, – район со спокойной амплитудой, здесь самые низкие хировые выбросы, сверил с расчетом и наложил шаблон. – На экране цифры сменились на химические формулы, – предлагаю внести коррекцию в образец Хи25-76 и добавить стабилизатор RF8_3.

– И что это даст? – Цавалас заинтересовался этим предложением, ведь действительно, если снижены хировые выбросы, это дает нестабильность в работе по поглощению углекислоты.

– По моим расчетам, эта добавка стабилизирует обмен между циклами 18 и 25.

Создать жизнь – это сложно, очень сложно, а еще сложнее заставить ее делиться, размножаться. Без деления все бессмысленно и жизнь как таковая погибает.

У них были элементы клеток, и они как конструкторы собирали из них новую клетку. Ту, что смогла бы выжить в этих порой ужасающих условиях. Каждый элемент отвечал за определенные параметры. Объединяя один элемент с другим, они получали одни данные, но стоило добавить новую ячейку, и все резко менялось. Это была сложная кодировка, один неверный шаг – и все насмарку.

Цаваласу нравилось производить расчеты, это как шифр-ребус, к которому надо найти код. И вот теперь они сидели и пробовали новые параметры.

Всего на планету готовилось от трех до пяти видов зерен для посева. После того как они будут утверждены советом биоконструкторов, биоинженеров и биоаналитиков. Запускался процесс созревания. Сперва изготавливалась одна первичная клетка, ее проверяли, все ли правильно работает. Если все хорошо, то начинался второй процесс деления, за ним следовал процесс созревания, что происходил в тех самых чанах.

Готовую продукцию грузили на капсулы, и уже те улетали с драгоценным грузом на планету. Посев происходил не только в атмосфере, но также специальные капсулы опускались как можно глубже на дно океана и там, двигаясь вдоль дна, начинали выпускать споры жизни. Семена разлетались. Большинство гибло сразу же, но один на миллион выживал и продолжал свой путь дальше.

Это его 375-й посевов. Биоресурсы заканчивались, он знал, что им хватит максимум на восемь заходов, а после надо возвращаться на Кассид. Цавалас дал добро на первое испытание.

4

Капсулы разлетелись по адской планете. Их бункеры были заполнены до максимума. Теперь дело за малым, сделать все правильно. Пламя обжигало ядовитую атмосферу. Кажется, в этом аду невозможно выжить, но Цавалас знал, что его зерна жизни без проблем приживутся. Жизнь может присутствовать не только в комфортных условиях, где он сам родился. Его зерна могут выдерживать чудовищное давление, плавать в кипятке, облучаться смертельной радиации и более того, его клетки могут еще делиться, а это и есть жизнь.

Если они приживутся на этой планете, сколько потребуется времени, чтобы из одноклеточного семя зародился разум? Два миллиарда, три или, как на их планете, все четыре миллиарда лет.

Порой ему казалось, что он выполняет бессмысленную работу. Ни он, ни его поколение, никто не увидит плодов своей работы. Ради чего все это надо делать? Он устал. Не физически, а морально, устал жить, хотелось уйти на покой.

Капсулы опустились к поверхности планеты, и каждая полетела к заданной точке. Одна ушла в расщелины, там не так жарко и течет вода. Только вода, красиво сказано, в этом бульоне металл рассыпался, только камни еще держались. Капсула опустилась, полетела над самой поверхностью зеркальной глади, открылись клапаны, включились форсунки, и тонкий спрей из одноклеточных зерен жизни стал разлетаться во все стороны. Выживет не более 0,002%, но и это много.

Цавалас совместно с другими операторами следил за каждым коконом. Вот один ушел глубоко в воды океана. Приливные воды поднимались на сотни метров ввысь, обрушивались на острые камни и с грохотом стекали обратно. Кокон опустился на несколько километров, открылись клапаны и за ними тонкой линией заструилась фиолетовая жидкость. Посев шел по плану.

Третья капсула ушла в горный массив и стала распылять клетки в глубоких трещинах. Четвертая ушла в сторону вулканов, там кипела вода, она была ярко-желтой, флюоресцировала. Но капсула и там произвела посев.

Всего на планету первой волной ушло двадцать капсул, завтра еще двадцать, а после – еще двадцать. Всего три захода. Все. На этом работа будет закончена. Остальное – дело случая, выживет ли хоть одна клетка из тех триллионов-триллионов, что они посеют, никто не мог дать гарантии. Но хотелось верить, что их труд не пропадет даром.

– Мы потеряли контроль над 8 объектом, – волнующе сообщил Мукаис, он был оператором.

На предыдущей планете они сразу потеряли шесть станций, произошло извержение. Спутник, что чуть меньше самой планеты, вращался по эллипсу, от этого планету буквально сплющивало. Но на ней было много воды, очень много, и прекрасное магнитное поле. Именно поэтому ее и выбрали для посева.

– Сколько у нас осталось капсул? – спросил Дамати, начальник станции, хотя он и так прекрасно знал, что их всего 48 штук, скоро работать будет не с чем.

Когда они отчалили от верфи на Кассид, их было ровно 300. Они потеряли почти все, и это немудрено, если знать, куда те летят.

– Отлично, – Цавалас был доволен показателями на листе отчетов, были погрешности, но они незначительные, – что там у нас с базой хранения, все готово для транспортировки?

Он имел в виду, можно ли уже транспортировать споры для переброски их на соседнюю планету. Там холодно, и в то же время есть районы с ужасной жарой. Поэтому планировалось использовать одновременно два вида семян – холодоустойчивых и жароустойчивых.