Зерно

– Что это было?

Однажды Игнатий проснулся и вспомнил ее. Как звали ту женщину, он не знал, но лицо, руки, они были ему знакомы. И впервые ему захотелось зарыдать. Осознал, что у него была иная жизнь. Был дом, жена и дети, но как он тут очутился, не мог вспомнить. Но время все лечит, и вспомнил, что ее звали Ирина. Черные волосы, но потом поседела, у нее болели колени, спина, а после она умерла.

Память все помнит, это нам кажется, что мы забываем. Рано или поздно из глубины нашего сознания просачиваются воспоминания. Боль – вот что чувствовал в душе. А потом потянулись годы осознания. Игнатий вспомнил про программу Врадж, как погрузился в нее. Ему больше нечего было делать на земле. Война забрала детей и внуков, а его стареющее тело умирало. Каждый день уходил от реальности, она ему больше была не нужна. И вот наступил момент, когда проснулся тут.

– Все нереально. Все. И зачем тогда жить?

Игнатий не знал, живет он или уже нет. Но люди появлялись, проезжали машины, строились города. Иногда он с ними разговаривал, и тогда опять возвращалась боль и безысходность. И тут появилась она, этот маленький мотылек. Алла прыгала с камня на камень, словно бабочка.

– Привет, – крикнула и быстро побежала в его сторону.

– Здравствуй. Ты кто такая?

– Не знаю. А вы?

– И я не знаю.

– Вот, смотрите, собрала на пляже. Правда, удивительные ракушки?

Девушка собрала целую сумку и почти час рассказывала про каждую. Она никуда не спешила, даже когда стало темнеть, не убежала, а пошла провожать Игнатия. В его душе потеплело, словно встретил родную душу. Появился интерес к жизни. Начал ремонтировать уже изрядно развалившийся дом. Алла почти каждую неделю прибегала к нему и рассказывала новости, что происходит в городе.

А потом он попросил ее купить бумагу, линейку и карандаши. С тех пор Игнатий чертит свои схемы, что-то вспоминал, а что-то сам фантазировал.

– Это твое? – спрашивала Алла.

– Да, красиво?

– Ну, да, а что это? – девушка нагнулась и внимательно посмотрела на чертежи.

– Это схемы, вот, смотри, – он тут же начертил свой дом. – А теперь вот, – его карандаш сделал схему скамьи, на которой сидел. – Все можно описать, а после сделать.

– Как интересно, а это можно? – Алла показала на море.

– Нет, боюсь, что его невозможно начертить. Разве что описать, из чего он состоит, размеры, температура и куча всего.

– Куча? – девушка засмеялась.

Она была не обычной, не похожей на других людей. Предлагал ей поселиться у него, но Алла предпочитала город, ей нравилось слушать голоса, музыку, видеть лица людей. Вот так они и жили уже не один год. А он находил утешение в своих чертежах, считая это своим предназначением. Со временем страх перед нереальностью отошел на второй план. Игнатий считал, что все равно не может ничего изменить, а поэтому и нечего переживать.

– На, – Игнатий протянул ей свой чертеж.

– Спасибо, а что мне с ним делать. Построить?

– Нет, продай человеку.

– Продать, но вы же над этим так трудились.

– Да, это так, но им это важней чем мне. Думаю, они пригодятся людям.