Проект «Амброзия»

– Не дойду… Я не хочу умирать… – И он заплакал.

– Не думай об этом как о чем-то плохом, что это конец…

– Старик, ты прожил свою жизнь в полете, но я мечтал о другом, о своей жизни, – он плакал.

Цавалас взглянул на прибор, его баллон кончался, оставался последний.

– Идем, все будет хорошо, нам пора, – он отвернулся от него и пошел. Тащить на себе юнца он не мог, может сам сможет добраться, хотя уже и не верил в это.

Через минуту, видя, что старик ушел, Хати двинулся в путь. Он шел, опустив голову, ненавидел себя, старика, своего отца, что поддержал его в этом полете. Его жизнь оборвется через два часа, ровно на столько хватит воздуха.

В этот раз они ушли далеко, начался спуск, а там в полукилометре начинался опять пологий подъем.

Цавалас думал, что ему не дойти, он только зря расходует воздух.

– Тебе надо вон туда, – указал уставшей рукой старик.

– У меня заканчивается баллон, – обреченно сказал мальчишка.

– Знаю, тебе придется взять мой, в нем еще больше половины.

– А как же вы? – тяжело выдохнул он.

– Я свое отходил, тебе надо идти, не теряй время, скоро появится спутник, будет светло, – он встал и повернулся спиной к юноше, – сделай милость, отсоедини его.

– Я не могу, – тихо ответил тот.

– Можешь. Ты должен, ты сильный. И спасибо тебе, что помог старику дойти сюда, я бы один точно не добрался.

– А что мне делать? – спросил он.

– Вспомни параграф 8 в инструкции посева, сделай все правильно. Ну же, давай, я сам не могу дотянуться.

– Нет, – тихо сказал Хати, – мы дойдем вместе.

– Как знаешь, – ответил старик и быстро нажал на рычаг, и его шлем отстегнулся.

Его тело вздрогнуло, он глубоко вдохнул ядовитый воздух, колени подкосились, и тело рухнуло на голый камень.

– Что ты наделал старик, что? – обреченно сказал Хати и присел, чтобы быстро отстегнуть последний баллон.

Он шел не оглядываясь, твердил наизусть пункт 8 из инструкции посева. Буквально минут через пять он поднялся на каменный холм и резко остановился. Внизу был океан. Он замер, не веря глазам, цель была так близка. Повернулся и посмотрел на тело старика, что лежало чуть ниже склона.

Не мешкая, он вернулся обратно, судорожно стянул с умершего тела комбинезон, воздух уже кончался и стало тяжело дышать. Взвалил его на себя и, стараясь идти более ровно, стал подниматься на вершину холма.

«Еще чуток, еще немного», твердил он себе, «я все сделаю, сделаю правильно, я сеятель, сеятель», твердил он, уже не видя, куда идет. «Я сеятель» последний раз сказал юноша и рухнул на землю.

Его баллон уже давно был пуст. Тело Хати покатилось и застряло между камней. Он не успел выполнить пункт 8 инструкции посева. Его тело герметично, сегодня или завтра его поглотит лава и на этом будет все кончено.

Погода изменилась, подул ветерок. На планете Кассид это был бы морской бриз, но тут ветер нагнал тучи, и с неба упали тяжелые капли. Легкий комбинезон, куртка, что была на Цавалас, задымился. Упала еще одна капля, и вот над погибшим телом старика поднялось облако испарений. С неба пошел кислотный дождь. Он разъедал одежду, кожу, плоть. Дождь усилился, и уже через несколько минут пошел настоящий ливень.

Вода смывала со скалы останки одежды, а вместе с ней и частички плоти еще живого организма. В каждом теле находится более трех килограмм бактерий, активных и спящих. Некоторые участвуют в симбиозе жизни, а некоторые просто ждут своего часа, чтобы активироваться.

И все же Хати выполнил пункт 8, он произвел посев планеты. Тело старика таяло. Через час от него ничего не останется, первичный бульон планеты активирован, осталось лишь ждать.

10

Ангел сидел на своем золотом льве Изир, а тот не спеша, ступая по острым камням, двигался вдоль каменистого утеса. Тут недавно прошел сель, он снес все на своем пути, оставив после себя первозданный хаос.

Лев перепрыгнул через бетонное ограждение и ступил на потрескавшийся асфальт. Дома были пусты, тут царила тишина. Люди давно покинули эти земли, шахты были истощены, реки высохли. Тут некому жить.

«Сколько еще времени осталось до момента, пока человечество вымрет», думал ангел, рассматривая проржавевшие машины.

Эволюция длится миллиарды лет, человек существует лишь мгновение. Его жизнь подобна цветку, что цветет только один день в году и только в момент восхода солнца. А после, выбросив свои споры, он увядает.

Ангел сидел на своем золотом льве и слушал, как поют цикады.

Проект Амброзия

Боль

Когда одна дверь закрывается, открывается другая. А мы часто с таким жадным вниманием смотрим на закрывающуюся дверь, что совсем не замечаем открывающуюся…

Александр Белл

Кажется, Светлана запомнила на всю жизнь этот странный писк рвущегося металла. Не было скрежета, только глухой удар, который сразу затих, а после все изменилось. Вчера выпал снег, и он сразу начал таять, а вечером ударили морозы. Она шла осторожно, ступала неуверенно, боялась поскользнуться, да еще эта сумка с отчетами вечно норовила утянуть ее в сторону. Светлана уже подошла к перекрестку, когда… нет, не услышала, а только краем глаза заметила в витрине, как что-то огромное мчится, перепрыгнуло через бордюр и врезалось в столб ограждения. Ее инстинкт выживания не подвел. Тело как на пружине резко выпрямилось и отскочило в сторону. Чего испугалась, ведь авария произошла на другой стороне улицы, и вот теперь она лежала на грязном льду и думала о своей потерянной сумке.

Падение было неудачным: сдвиг позвонков, боль в спине и это странное состояние, когда твои ноги тебя не слушаются. А после – месяцы на больничной койке, нельзя встать, сесть. Ты лежишь и пялишься в этот разноцветный потолок. Его специально разрисовали для таких больных как Светлана. Десятки операций. Хирурги буквально по крупинкам собирали рассыпавшийся позвонок, и эта изнуряющая боль. С ней она засыпала, с ней и просыпалась. Говорят, боль – это источник жизни, он защищает тебя, сообщает о повреждениях в теле, но сейчас Светлана уже не могла ни на что смотреть, она ждала, когда придет медсестра и поставит очередной обезболивающий укол.

– Ну, вот и отлично, прекрасно, прекрасно, – с широкой улыбкой говорила Галина Николаевна, ее лечащий врач. – Еще немного и начнем ходить.

Она уже сама мечтала, только боялась об этом думать, а вдруг уже не получится. Сейчас Светлана чувствовала ноги, сгибала их в коленях и шевелила пальцами. И все же было страшно. Месяцы бездействия сказались, теперь ей надо начинать все с самого начала, опять учиться ходить. Каково это – сделать первый шаг? Сидела на кровати, поясница ныла. То вдруг все пропадало, боль растворялась, и тогда Светлана, блаженно улыбаясь, смотрела в пол.

– Не спешим, держимся, я подстрахую, вот так, так… – Медбрат потянул за лямку, что уходила к роликам в потолке и уже оттуда спускались к специальному корсету Светланы. – Все будет хорошо, держимся за поручни и тело чуточку вперед.

Она смотрела на свои болтающиеся ноги, которые не знали, что им делать. Медсестра помогла поставить ступни на теплый пол. Светлана верила, что будет бегать и даже танцевать, вот только надо опять научиться ходить. Шаг за шагом, неделя за неделей, она повторяла одно и то же.

Через месяц ее выписали. Как Светлана радовалась, что может уже не лежать как калека, у нее опять вся жизнь впереди. Уже глубокая осень, изредка идет снег, снова зима, а там и Новый год, праздник детства. От этих мыслей ей становилось приятно, даже радостно.

Максим подсаживался поближе и начинал массировать ее худые ноги. Она вышла замуж всего пару лет назад, даже не успела родить. Чуть попозже, обязательно. Он заглядывал ей в глаза и старался поцеловать в губы, Светлана отвечала, но как-то холодно. Не то воспоминания о боли не давали покоя, не то странное чувство, а зачем все это?

Галина Николаевна захлопала в ладоши, когда Светлана самостоятельно зашла к ней в кабинет.

– Милочка, вот это да! – ее глаза по-детски горели. Если бы все доктора были такими, то одной улыбкой можно лечить.

Несмотря на то, что операции прошли успешно, боль не отпускала. Она могла появиться внезапно, и тогда ее тело мгновенно замирало как парализованное, она только и могла моргать глазами. Светлана часами плакала, успокаивала себя, что это временно, а Макс все пытался ее поцеловать.

Шли месяцы, но боль не отпускала, она преследовала, шла по пятам, то отходила чуть в сторону, но стоит расслабиться, как она тут как тут. И опять Светлана плакала, глотала обезболивающее, старалась найти часик, чтобы вздремнуть, а после опять…