В Раю снег не идет. Исторический роман

Вырастали дети на поле во множестве, вскормленные маслом и медом, оттого крепкими и здоровыми были. И умножился народ еврейский, и становился все сильнее в Египте» – так утверждало еврейское предание.

Глава 2. «Вот родился в этот год сын у моего отца и матери…»

Моисей появился на свет 7 адара (февраль, 1393 до нашей эры) ночью поздней и неожиданно для матери Иохаведы, потому – то она в поле чистое не успела пойти, а дом неожиданно озарился серебряным волшебным светом. Разведчики фараона, привлеченные необычным сиянием, побежали к дому.

Вскрикнула, объятая ужасом, мать новорожденного:

– Мариам, дочь моя, спасай брата своего Мелхия! Враги рядом, прольется кровь невинного младенца.

Мариам крепко обхватила брата, что – то шепнула на ухо, быстрым шагом приблизилась к печи и бросила младенца в огонь, закрыв своей спиной огненное чрево. Иохавед от сотворенного зла потеряла сознание.

Шпионы ворвались в дом:

– Где ребенок? – угрожая кинжалом, на Мариам набросился старший. – Говори, или отправляю тебя к крокодилам Нила!

Мариам стояла неподвижно, взгляд блестел, как ночная звезда, обдавая соглядатая обжигающей смелостью и гордостью.

– Здесь нет младенца, – голос девушки был тверд, как металл кинжала, – только я и моя больная мать.

Все щели старого дома высмотрели воины фараона, но так и не нашли Мелхия. Только в печь не заглянули, а Мариам не отходила от нее, закрывая своим телом.

Как только закрылась дверь за египтянами, пришла в себя Иохавед:

– Какое зло содеяла ты, – гневно произнесла она, – сожгла в печи моего сына и своего брата.

И вдруг увидела ошеломленная мать, что огонь в печи погашен, а Мариам держит на руках живого и невредимого младенца.

Мариам бережного положила спящего безмятежным сном Мелхия на полати рядом с Иохаведой и сказала пророческие слова:

– Вот родился в этот год сын у моего отца и матери, и он спасет Израиль от власти Египетской.

Этому ребенку предстояло войти в историю своего народа и человечества под именем Моисея. Ребенок родился «обрезанным», то есть без крайней плоти, и это немедленно было воспринято матерью как знак свыше.

И поистине, младенец Мелхий был прекрасен, светилась в нем необычная, неземная красота. И потому верила мать словам своей умной не по годам двенадцатилетней дочери Мариам, прятала его тщательно от глаза египтян. А когда те стали носить своих маленьких детей в еврейские дома, чтобы откликнулось дитя еврейское ребенку египетскому, зажигала печь и клала Мелхия в огонь – горел огонь, но живым оставался младенец.

Шел конец месяца февраля, сделалось солнце жаркое над Египтом, побежали в Нил дальние ручьи с ледовых предгорий. И разлилась главная река Египта водой высокой и бескрайней, стеной непреодолимой отгородив дом Амрама и Иохавед от шпионов фараона.

И шептала Мариам в углу дальнем дома горячие слова благодарности, возбуждающие чувства и обостряющие ум, а брат ее Мелхий не по возрасту имел мудрую сдержанность во взгляде, глубоком и чистом, словно знал младенец о своем особом предназначении.

Совпавшее с рождением Моисея разлитие Нила продолжалось три месяца. Доброта и любовь царили все это время в доме.

Но пришла жара на землю египетскую, стоял месяц апрель. Воды Нила ушли вниз, забегали в ночи коварные разведчики фараона, выискивая новорожденных.

Иохавед чувствовала, что беда вот – вот нагрянет и в ее дом.

– Мариам, дочь Амрама и моя дочь, – сказала утром она. – Сон ночью пришел ко мне. Я и ты в богатом доме, бегают по нему люди и не могут понять, откуда льется сияние серебряное, как будто Луна небесная спустилась на землю.

Мариам ласково обняла мать и радостно воскликнула:

– Твой сон ключ к спасению Мелхия. Тебе снился дворец фараона, а сияние исходило от моего брата – великое будущее ждет его. Мы спасем Мелхия, если он окажется в доме властителя Египта. Только надо придумать, как это сделать.

Если Мариам придумала средство для спасения только что родившегося брата, поместив его в горящую печь, то Иохаведа для защиты сына изыскивает второе средство. Она обращается к воде. Огонь и вода, два начала в творении мира и человека, и оба талисмана сошлись в одном месте и в одном времени для избранного народа. А еще две женщины, мать и сестра, словно драгоценные каменья оникс, освещали сердцами своими великую, сложную и драматическую судьбу Мелхия.

Из камыша, который использовался для изготовления кирпичей, ночью и тайно от глаза постороннего Иохаведа сплела корзину, обмазала ее красной глиной, соорудила над ней небольшой балдахин и, положив младенца в корзину, осторожно опустила ее в воду – в заросли росшего на берегу Нила камыша, в нескольких метрах от того места, где обычно купалась принцесса.

Вот так, в тихую звездную ночь 6 сивана, апреля, 1393 до нашей эры, в при полноликой Луне, под знаком Промысла поплыл навстречу своей судьбе младенец, которому предстояло вывести евреев из Египта и вернуть их на исконную землю Ханаан.

Чаяния Иохаведы по спасению от умерщвления Мелхия таинственным образом переплелись с принцессой Мермуфис. В ней она увидела спасительницу – и поняла это Иохаведа, когда Мариам, имевшая привычку ночами звездными бродить по берегу реки, увидела дочь фараона, купавшуюся в теплой от дневного солнца воде.

Услышав такую весть от дочери, воскликнула в возбуждении Иохаведа:

– Наш Бог послал знак, как спасти младенца. Мы спустим его в камышовом ковчеге по излучине реки. Там, где купается принцесса, много водорослей, они задержат корзину, и Мермуфис обнаружит Мелхия. Надеюсь, у нее доброе и сострадательное сердце, и она возьмет ребенка к себе во дворец, и полюбит его как сына.

Обняв Мариам, Иохаведа заглянула в ее глаза, и, видимо, осталась довольная открытым и преданным взглядом дочери.

– А ты, Мариам, будешь идти вслед плывущей корзине, – доверительно закончила она, – чтобы не потерять корзину. А когда принцесса увидит ее, то подойти к ней и предложи кормилицей еврейку, меня. Тогда мы будем жить вместе, растить Мелхия и не дадим его в обиду.

Со слезами на глазах Мариам произнесла дрожащим от волнения голосом:

– Наш народ всегда будет благодарен тебе за спасение вождя.

И в тог же момент, когда Иохаведа опустила корзину с Моисеем в реку, главный астролог фараона поспешил к своему повелителю, чтобы сообщить радостную весть: звезды поведали ему, что спаситель евреев только что был брошен в Нил, где, вероятнее всего, и найдет свою гибель.

Глава 3. «Быть ему во дворце сыном моим»

Принцесса Мермуфис (в еврейской версии – Батья), любимая дочь властителя Египта. Казалось, солнце пряталось за облака, когда она легкой походкой и с безмятежной улыбкой, как у ребенка, проходила по коридору, так светло и радостно становилось вокруг. Всемогущий бог Ра будто вложил в юную красавицу ломтик солнца, влил в ее сердце сладкий нектар любви, оттого мир рядом с принцессой был похож на улыбку бога – на радугу. Рамсес баловал дочь, окружил ее отцовской любовью, слугами и заботой. Озорной звонкий смех дочери приводил его в хорошее самочувствие. Шутил фараон:

– Моя Мерфумис, ты послана мне богами Египта, чтобы утешать в дни печали и радовать во все остальные.

Стоял зной в стране, солнце заливало землю огненной лавой. Сохли травы и пшеничные колосья, спасение от жары и духоты Мермуфис находила в речной воде; каждый вечер, как только солнце уходило за расплавленный горизонт, принцесса со своими служанками спускалась к реке искупаться. Место выбрано было не случайно: река делала поворот, замедляя течение, росли у берега маслянистые водоросли, образуя тихую и теплую водную обитель, купаться в которой было приятно и безопасно…

Мермуфис легко, словно горная лань, оставив позади других женщин, подбежала к спокойной водной глади, которая под звездным небом завораживала своей чистотой и прозрачностью. Сбросив легкую накидку, девушка уже хотела войти в реку. Но что это прибилось к одинокому дереву, росшему среди водорослей? Вскрикнула принцесса, призывая на помощь слуг:

– Сюда, быстрее. Я вижу корзину в реке и слышу детский плачь из нее.

Одна из рабынь вбежала в воду, взяла в руки корзину и подошла к своей госпоже. Восхищение отразились на лице Мермуфис – на дне корзины лежал необычайно красивый мальчик. Подавшись материнскому инстинкту, смешанному с чувством сострадания и жалости, она взяла плачущего младенца на руки, прижала к своей груди и начала успокаивать легким покачиванием. Ребенок затих, обняв свою спасительницу теплыми и мягкими ручками за шею. Мермуфис, никогда не имевшая детей, почувствовала, как на глазах появились слезы от такого умилительного жеста.

– Это из еврейских детей, – сказала она женщинам, – его хотели спасти в воде от погибели. И милосердные боги Египта выбрали не случайно спасительницей меня – уготована этому мальчику судьба великая, хотя и тайною покрыта. Быть ему во дворце сыном моим.

Мермуфис знала, что ее отец, правитель земли египетской, души не чает в дочери и потому простит ей нарушение царского закона. Как только он увидит счастливые глаза принцессы, обнимающей нежно такое прелестное дитя, фараон сжалится и разрешит ему жить во дворце.

– Дам я ему имя Моисей, – продолжала дочь фараона, – ибо вынут он мною из воды, взяла я его из реки…

История увидела в этом имени свой, символический, двойной смысл: с одной стороны, Моисей был сам вытащен из воды, а с другой – он как бы вытащил, вытянул евреев из-под ига рабства.

А сто двадцать лет спустя, на Исходе дней своих, на горе Нево вспомнит старец Моисей ласковые руки красивой египетской принцессы, убаюкивающей нежной песней плачущего младенца, будущего вождя народа Израиль…

– Наверное, голоден ребенок, произнесла Мермуфис. – Мои служанки, покормите его своим молоком!