Любить и не бояться

Разве ты не слышал, как пожилые люди сетуют иногда на то, что жизнь прошла, а они не успели заметить, как и когда это произошло?

В моей жизни был удивительный, неординарный человек. Он годился мне почти в отцы. Человек поразительно тонкой души, обладавший женской чувствительностью. Внешне он походил на Хемингуэя: стальное тело, обветренное ветрами и высушенное солнцем, боксерский торс, бесконечная физическая выносливость и сила воли. Именно он открыл мне мир природы, он показал мне ее, научил ее языку и, самое главное, в прямом смысле за руку провел по тем местам, которые стали для меня подлинным домом: горы Кавказа, море, долины, скалы, перевалы, горные дороги и тропы. Когда он подходил к морю, то с благоговением зачерпывал изумрудный хрусталь в ладони, подносил к лицу, жадно вглядывался и восхищался ею, говоря мне: «Посмотри на это чудо!»

Он открыл мне путь, по которому в то время мало кто ходил. И я пошел по нему.

Тогда человек этот жил более чем скромно. И это время было фантастически прекрасным, красивым, великолепным. Он привил мне любовь к чтению, причем серьезных книг. Когда я спрашивал его о какой-нибудь книге, читал ли он ее, он отвечал: «Я читал все». И это действительно так.

Но потом пришли деньги, и с ними – то, что приходит всегда: сытость, уют, комфорт. И он свернул с пути души. А вместе с этим пришел страх, страх перед тем, что жизнь стала молниеносно утекать. Однажды он поделился своим переживанием, граничащим с отчаянием: «Знаешь, однажды ты проснешься утром и поймешь, что тебе семьдесят! А вместе с этим осознаешь, что жизнь завершилась… Ты не представляешь, какой это ужас!»

Так вот, мой друг, подумай о том, что такое может произойти и с нами, если мы повернем назад.

Счастье – это когда душа летает, когда ей позволяют жить.

Как образовалась эта граница, как вообще сотворилось это новое царство, в котором правит ум?

Очень просто. Мы сами создали его, не позволяя своей душе-птице проявить себя, говоря ей:

«Нет, не сейчас, еще не время, потом, вот завершим это дело, вот будет отпуск, вот вырастут дети, вот будут деньги, вот выйдем на пенсию» и т. д.

Или:

«Меня не поймут, я буду неприглядно выглядеть. Что обо мне подумают окружающие? Никто такого не делает».

Или:

«Нельзя, потому что я могу обидеть кого-нибудь, потому что это выходит за рамки морали, за границу общепринятых норм».

И самое сильное:

«Нельзя потому, что грех, а за грех Бог накажет».

Если тебе еще что-нибудь придет в голову, можешь продолжить список.

Озера, моря, океаны

Всякий раз, когда мы подавляли порывы души, мы тем самым покрывали ее оболочкой запрета. По мере взросления оболочек становилось все больше и больше, так как чем взрослее человек, тем он умнее, т. е. он все чаще и сильнее может и должен подавлять и запрещать себе то, что не согласуется с его положением в обществе. А у него, по сути, и выхода нет. Ибо он стремится к цели, а правила этой игры таковы, что ты покоряешь вершину, а вершина покоряет тебя. Когда ты достигаешь пика, ты себя и не чувствуешь, тебя уже просто нет. И вот в этот триумфальный момент мы имеем внутри себя птицу, укутанную до такой степени, что нам уже кажется, будто ее вовсе нет.

А что она там делает? Как ты думаешь? Ну, конечно, – плачет!

Как часто на моих встречах с читателями происходит такое, казалось бы, непонятное явление: люди приходят, садятся на стул или в кресло и… плачут. Я еще и рта не открыл, а у них уже слезы ручьем. Да и говорю я о таких простых и очевидных вещах, что мне кажется: сейчас кто-нибудь не выдержит моей болтовни, встанет и уйдет. А тут – слезы. Да так плачут, будто решили выплакать все слезы, которым прежде было запрещено выходить наружу. Вот они и ушли в глубину, образовав целое озеро, а может быть, море, а вероятно, что и океан.

Порой это случается и вовсе при телефонном разговоре:

– Добрый день, как дела, настроение? – спрашиваю я.

– Здравствуй.

И молчание, только слышатся на другом конце какие-то всхлипывания.

– Ты что, плачешь?

– Угу.

– А что случилось?

– Да ничего. Просто тебя услышала и заплакала.

– Я тебя чем-то обидел? – недоумеваю я.

– Ну что ты! Просто как услышала твой голос, так сразу что-то внутри отворилось. Наверное, много накопилось всего, а выхода не было.

– Как ты себя чувствуешь?

– Будто камень с сердца свалился. Спасибо тебе!

– Да за что? Я ведь лишь позвонил.

Каково жить с океаном невыплаканных слез? Какие силы нужно иметь, чтобы все это сдерживать? Этой силой сдерживания можно горы свернуть, можно перепахать все пустыри России, превратив их в цветущие сады.

Рожденный ползать

Мы родились птицами и жили в летучем царстве. Но потом нам сказали, что пора «взяться за голову» и серьезно подумать о нашей жизни. Потому что нужно быть как все. И вот так шаг за шагом нас, рожденных летать, приучали ползать. Более того, убедили в том, что, как изрек один мудрый человек, рожденный ползать летать не может. Это неправда, мы рождены летать, только нас убедили, что наш удел ползать. Чтобы как-то примирить нас с такой «ползущей» судьбой, придумали дополнение к известному изречению: «Рожденный ползать – везде пролезет». Если ты сейчас не засмеешься, то тебе следует обратиться к врачу, потому что случай у тебя тяжелый.

Одним словом, запретами мы создали это царство пресмыкающихся, покинув мир летающих существ.

По этому поводу вспоминается анекдот.

«Прапорщик спрашивает сержанта:

– Скажи мне, сержант, крокодилы летают?

– Никак нет, товарищ прапорщик.

– А я говорю, что летают!

– Так точно, товарищ прапорщик, летают, но очень низко, очень низко».

Ты спросишь: «Как же без запретов можно навести порядок?! Без запретов, законов, ограничений наступит полный хаос и беззаконие».

Этот вопрос настолько важен, что если мы с тобой преодолеем его и снимем это темное покрывало, то считай, что мы сделаем главное в высвобождении нашей души-птицы.

Здесь ты должен мне помочь. Ты будешь выступать страстным защитником запретов, а я буду стоять на противоположной позиции. Хотя мне для этого не надо прилагать усилий, я и так там нахожусь.

Я. Десятки, а то и сотни тысяч лет прошли для человечества под мечом запретов, ограничений, законов, и к чему это в конечном счете привело? Стало меньше войн, насилия, беззакония?

Ты. Не стало, но хуже, если бы запретов вообще не было.

Я. А что значит хуже, то есть куда еще хуже?