Полукровка

– Бедное дитя. Разве ты не понимаешь, что эльфы и люди несовместимы? Мать Природа против такого союза!

Алиста знала, что зеркало говорило искренне. Из-за охранного заклятья оно никогда не сможет обмануть её.

– Высшие силы не отвечают на мои просьбы и мольбы. Поэтому мы обратимся к иным, не менее могущественным, – Алиста выдержала паузу, глядя, как красные угольки удивленно расширяются. – С твоей помощью я призову на службу демона и заставлю его исполнить мою волю.

– Госпожа, демоны не подчиняются, они заключают сделки только на выгодных для них условиях. Любой из них потребует большую плату за подобные услуги. Посмотри на меня. Я – результат собственного тщеславия! Да, я обрёл желаемые знания и могущество, но чем я стал?

Алиста задумалась о цене, которую придётся заплатить. Из записей Гроция, чернокнижника, она знала, что обмануть демона и выйти сухой из воды, как говорят северяне, ни у кого до сих пор не получалось. Стремясь обрести мощь и власть, Гроций призвал демона, отчего сам превратился в ему подобное существо – уже не эльф, но ещё не демон. Его обрекли на заточение в междумирье – в пустом пространстве между измерениями, где новообретённые силы ничего не значили.

Принцесса понимала риск, заказывая зеркало из живодрева – единственного растения, наделённого разумом и, самое главное, магической силой. Предмет перед ней – портал. Сообщение через него отправлялось в обе стороны, что сулило опасность. Чернокнижник не сможет попасть в измерение демонов, поскольку его обитателям он не интересен, и никто из них не создаст портал в междумирье. А вот попасть в её мир сквозь зеркало Гроций мог. Если бы не охранные заклятья, заранее наложенные на оправу, он вышел бы из своей темницы и стал бы новым богом. Грозным и беспощадным. Он требовал бы абсолютного почитания и подчинения. Никто не воспротивится его воле, ведь он может уничтожить материки, лишь пожелав этого.

– Я осознаю риск и готова к нему.

– Воля твоя, госпожа. Для проведения ритуала у тебя уже всё есть: кинжал и собственная кровь.

– А заклинание?

– Повторяй за мной.

Алиста надрезала ладонь и наполнила пиалу кровью, а затем принялась говорить за зеркалом слово в слово.

Она вновь и вновь произносила заклятье и в один миг почувствовала, что в зеркале появился кто-то ещё. Красные угольки Гроция исчезли. Тьма сменилась багряным небом, пепельным снегом, опускающимся на светло-жёлтый туман.

Клубы тумана, что вытекал из зеркала, постепенно заполнили полкомнаты, и вскоре Алиста услышала голос. Она отчётливо осознала его природу и сосредоточилась. Приятный тембр ничего не требовал, не рычал в неистовстве, не проклинал, не нашептывал злодейства. Только поинтересовался, чего она хочет больше всего на свете. И так ласково он говорил, так сладко стало на душе от его слов, что на мгновение Алиста забылась. Она осмотрела комнату и увидела, что за окном бушует метель.

«Снег, – подумала королева, – как кожа Раймонда. А кровь на моих ладонях? Если к этой благородной бледности добавить немного румянца? И волосы, чтобы волосы были, как у Раймонда – чёрные, словно рама зеркала? Какой бы дивный получился ребёночек. Наш любимый ребёночек».

Алиста не произнесла ни слова, только подумала, как её скрутила жуткая судорога. Королеву лихорадило и било об пол под хохот, раздающийся в ушах. Трудно было различить, кто смеялся: Зеркальник или демон, что так лихо её обманул. Алисту знобило, из её уст текли струйки крови, а внутренности дико отплясывали. Миниатюрные аристократические груди надулись и сильно болели. Казалось, они вот-вот лопнут. Живот то раздувался до немыслимых размеров, то сдувался. Она слышала, как ломались ребра и кости таза, чувствовала, как они мгновенно сращивались. Эльфийка то теряла сознание, то приходила в себя.

В один миг всё закончилось.

Королева открыла глаза. За маленьким окошком среди ночной темноты продолжала бушевать метель. Алиста приподнялась на локтях и взглянула в зеркало. Сейчас оно выглядело совершенно обычно. Отголосок демонического измерения пропал, как и мир-тюрьма. Королева смотрела в отражение и не узнавала себя. Это все ещё была её внешность, но только иная. Алиста стала крепкой и похожей на северянку. Талия выглядела чуть менее изящной, но линия бюста и бёдер преобразилась. Груди увеличились, бёдра расширились. Внутри тоже что-то изменилось. Алиста не могла понять новое чувство, которое испытывала. На это не было времени – нужно было торопиться, пока не рассвело.

Алиста быстро встала, накрыла зеркало простыней, умылась, оделась и вышла из комнаты, не забыв запереть дверь на магический символ. Она поспешила в покои. Муж спал на кровати. Эльфийка скинула одежду и прильнула к нему. Раймонд очнулся. Они поцеловались и сплелись в один клубок.

***

– Дедушка? – Ивар растолкал уснувшего деда. – Она призвала демона? Ритуал удался? Что было дальше?

Ярре встрепенулся и потёр глаза:

– Ах, да. Ритуал удался, а потом Алиста забеременела. Среди злопыхателей пошла новая волна недовольства, мол, эльфийка сама на себя непохожа. Хоть Раймонд об этом не ведал, Алиста умалчивала подробности, он успокоил вельмож новостью о скором рождении наследника. Постепенно всё забылось, а странности объяснили положением королевы. Это было легко, поскольку беременных эльфиек никто никогда не видывал. Так и прожили до родов, но вот потом… не заладилось. Алиста, родив дочь, скончалась, так и не рассказав о зеркале и злом духе, заточенном в нём.

Раймонд очень горевал по жене. Он ни разу не зашёл в их покои, а про тайную комнату знал мало. Алиста и от него утаивала, где та находится и что именно она там делала. Король имел отдалённое представление об артефактах, хранящихся там. Он посчитал, что если те скрыты, то не навредят. А если бы он пригласил другого колдуна в замок, чтобы тот разыскал комнату, это бы означало, что он врал. И огонь инквизиции настиг бы его молниеносно, хоть он и король. Так в самом центре замка и поселилось зло, внучок.

Когда траур по жене закончился, король осознал, что план покойной жены неосуществим. Наследника нет, Алисты, единственной к чьим словам эльфы могли прислушаться, тоже нет, и величия северной империи никто не увидит. Раймонда обуревали противоречивые чувства к новорожденной, будто она виновна во всём, но со временем он стал замечать черты Алисты в милом личике дочери. Её наивный открытый миру взгляд растопил сердце короля, как когда-то это сделала эльфийская принцесса.

Прошло три года. Раймонд радовался подрастающей дочери и тратил всё свободное время только на неё. Вскоре он женился вновь на дворянке из одного из самых влиятельных домов королевства – Елизавете. Та, в силу юного возраста и романтичной натуры, полюбила короля и его дочку. А вот Раймонд не испытывал к ней пылких чувств. Он не забыл почившую супругу, и не хотел свадьбы, но был вынужден так поступить.

Дворяне давили на короля, поскольку не желали допустить междоусобиц за престол из-за отсутствия наследника мужского пола. Знать любила Раймонда за то, что он отличный полководец и смог разбить, казалось, неуязвимого врага, но история с Алистой разделила благородных на два лагеря: одни ненавидели его за связь с эльфийкой, по сути – врагом, другие завидовали этому и относились к королеве как к трофею, которым можно было хвастаться перед другими державами.

Шли годы. Государственные дела отнимали все силы Раймонда. Отношения с бывшей роднёй на юге – эльфами – стали накаляться. Иногда на границах разгорались конфликты. Раймонд пытался разрешать их без насилия, но время было не на его стороне. Среди эльфов ходили разговоры об убийстве Алисты, а Маргариту они отказывались признавать дочерью эльфийской принцессы. Во как!

После еще одного разлада с эльфами Раймонд с войском отправился наводить порядки на границе, оставив Маргариту на попечение мачехи.

Глава 2

– Марго? – по коридору разнесся голос Елизаветы. Она быстро шла, придерживая полы платья и осматривая каждый угол. – Где ты, девочка моя?

Вдруг до её уха донёсся звонкий озорной смешок.

– Я знаю, ты где-то здесь, маленькая проказница, – взгляд королевы зацепился за нишу позади стоящих доспехов. – Сейчас я тебя найду.

Не успела Елизавета подойти, как из-за них выскочила девочка пяти лет в жёлтом платьице. Разразившись смехом, она унеслась дальше по коридору.

Улыбаясь, мачеха побежала за падчерицей. Девочка бегала не быстро, а платье совершенно не мешало её догнать, но королева поддавалась, чтобы принцессе было веселее.

Елизавета полюбила Маргариту как собственную дочь. А после отъезда Раймонда они стали ещё ближе – проводили больше времени вместе: играли, пели и грустили по отцу и мужу. Прятки и догонялки нравились Маргарите сильнее всего. Она часами могла прятаться от мачехи, а та – её искать. Обе коротали долгие дни без Раймонда.

Маргарита, убегая, звонко хохотала. Оглянувшись на доспех, который, как ей показалось, только что поклонился, принцесса споткнулась, рухнула и ударилась лбом о каменную плитку.

Сердце Елизаветы сжалось. Секунда тишины показалась вечностью. Мачеха подбежала к девочке и принялась её подымать.

– Мне не больно, – с виноватым видом сказала Маргарита, растирая краснеющую кожу.

Елизавета провела ладонями по белоснежному лицу девочки, поправила непокорный чёрный локон, спрятав за маленькое заострённое ушко, а затем нежно поцеловала в лоб.

– Ты моя хорошая, я так перепугалась, – она прижала падчерицу к себе, поглаживая по спинке. – Хорошо, что всё обошлось. Твой папа не простил бы меня, если бы с тобой что-нибудь приключилось.

– Я скучаю по нему.

– Я тоже, моя хорошая. Я тоже.

Девочка протянула руку к двери, возле которой они стояли, и провела по ней пальцем, рисуя сердечко. Елизавета заметила странное. Одна-единственная дверь в этом коридоре, что казалась надёжно закрытой, беззвучно отворилась, явив небольшой зазор в дверном проеме. Мачехе стало очень интересно, что же находится внутри, и, взяв падчерицу за руку, она зашла в комнату.

Маргарита сразу же чихнула.

– Здесь все поросло паутиной и покрылось пылью! – нахмурилась девочка и чихнула ещё раз. – Мне тут не нравится.

– Мне тоже, – наморщив носик, Елизавета обвела комнату взглядом. – О, а это что такое?

Мачеха подошла к зеркалу и скинула с него простыню.

– Какое миленькое! И я в нём прекрасна, неправда ли?

Елизавета прихорошилась, посмотрев на отражение, и вывела падчерицу из комнаты.

– Может, переставить зеркало в мою опочивальню? Что думаешь, Маргарита?